Турецкий берег, край любви - Ирина Майорова

А когда Полинка немного подросла, Юлия начала канючить, что умирает дома от скуки. Стоило Грохотову хоть один раз за день не ответить на звонок жены или задержаться на работе, вечером непременно разражался скандал. Упреки, слезы, истерики с битьем посуды и обещаниями броситься под поезд (тоже мне, Анна Каренина!) стали нормой жизни.

«Вот Маринка не такая, – вернулся мыслями к внезапно уехавшей подруге Грохотов. – Ну взбрыкнула тогда на корабле. Так это первый раз за два года знакомства. Хотя кто знает, какова она была бы в роли жены. Может, еще хуже Юльки. Бабы все одинаковые – им только дай почувствовать власть над тобой. Юлька прекрасно понимает, что я не смогу жить без дочки… да и без нее самой тоже…»

Сколько раз в разгар очередного скандала он выскакивал из дома, садился за руль и колесил по ночным московским дорогам, твердя себе: «Все! Больше так продолжаться не может!» А через час возвращался, чтобы застать жену рыдающей на супружеском ложе и услышать: «Прости меня, я такая дура! Я так боюсь, что ты меня бросишь». И наступало примирение с объятиями, от которых становилось трудно дышать, жарким шепотом: «Малыш, ну куда я денусь!» и бурным, до исступления сексом.

Юлька была в его жизни (да простят кулинарное сравнение любительницы сентиментальных романов) острым харчо, сдобренным аджикой хлебом, пылающим перчиком-чили. А Марина – овсяной кашкой, сладким нежным кисельком, нежирным творожком, смягчающим саднящее и в то же время сладостное жжение. Потреблять только полезные продукты Игорь ни за что бы не согласился, но и без коротких диетических передышек тоже не мог. Поэтому при любом раскладе: останься ли Марина и в роли супруги уступчивой, мягкой, чутко улавливающей его настроение и тут же на него настраивающейся, или превратись в копию Юльки, меню оказалось бы неполным.

Размышляя об этом, Грохотов то и дело ловил заинтересованные взгляды двух девиц лет двадцати пяти, сидевших за соседним столиком. Наконец решил отреагировать: улыбнулся, приподнял бокал с пивом. Красотки с радостной готовностью подхватили со столика фужеры с коктейлями. Мгновение Игорь колебался: присоединиться к телкам или пойти искупаться? Слез с барного стула и, втянув живот, направился к бассейну.

По пути его перехватил русоволосый парень-аниматор:

– Добрый день! Я Антон. Как дела? Как настроение?

– Нормально, – бодро ответил Игорь.

– Сегодня вечером в амфитеатре конкурс «Мистер отель». Вы не могли бы на нем представлять Россию?

– Вот так: не больше, не меньше, – усмехнулся Грохотов. – Защищать честь Родины мне последний раз предлагали лет двадцать назад, в военкомате.

– Уверяю вас, здесь все будет гораздо проще, – быстро среагировал на остроту Антон.

– А что я должен буду делать?

– Принимать участие в разных шуточных конкурсах. Песню там спеть…

– Увольте! Певец из меня никакой…

– Думаете, остальные – солисты оперных театров? Соглашайтесь! Будет весело. И потом… Вы не представляете, какая вас ждет популярность!

– Только этого мне не хватало!

– Понимаете, мы уже всех нашли: и австрияка, и венгра, и немца, и турка, и француза. А с русскими – беда, хотя их тут как собак не резаных. Выбрать не из кого: или такие, кто к вечеру накачиваются до полного безобразия, или надутые, как индюки. «Вы мне, что ли, предлагаете шутом скакать гороховым?» – передразнил Антон кого-то из соотечественников. – Ведь вам самому же стыдно будет, если какой-нибудь дебил на сцену вылезет…

– Ладно. Согласен.

– Вот спасибо! – аниматор схватил кисть Игоря обеими руками и с чувством потряс. – Вечером в девять. Садитесь на первый ряд.

Вскоре Игорь уже жалел, что согласился на эту авантюру. Хотел отыскать Антона во время ужина, сказать, что отказывается, но тот как в воду канул.

«Словно договор на сто миллионов иду подписывать!» – изумлялся самому себе Грохотов, тщательно бреясь перед зеркалом. Перед выходом из номера он достал из кармана чемодана фляжку с коньяком «Remi Martin» и сделал три щедрых глотка. Как будто полегчало…

В финале соревнований Грохотову предстояло изображать Дженнифер Лопес. За кулисами на него натянули серебристое платье из ткани-стрейч, вложили за пазуху два воздушных шарика, а сзади в плавки затолкали пару подушек-подголовников – такие выдают во время дальних воздушных перелетов. На голову напялили парик, от которого удушливо пахло пылью и чужим потом.

Конкурентов тоже нарядили в женские платья, но выглядели они, по мнению Грохотова, куда менее эффектно. Исключая, пожалуй, толстого немца, облаченного в балетное трико и пышную пачку.

Его появление на сцене вызвало бурю эмоций. Игорь что-то подвывал в микрофон, а стоило зазвучать проигрышу, попытался воспроизвести, извиваясь вокруг стула, пару элементов стрип-пластики.

Это был настоящий триумф. Когда ведущий шоу Валид попросил публику как можно громче голосовать за своего кумира, зал принялся топать ногами, хлопать в ладоши и скандировать: «Игорь! Игорь! Россия! Россия!»

Робкие выкрики болельщиков авcтрияка, венгра и француза были просто не слышны. Немцу, забавному, круглому, как колобок, бюргеру, публика и похлопала, и потопала, но с гораздо меньшим энтузиазмом, нежели Грохотову.

Немудрено, что, когда Валид объявил ничейный результат, зал возмущенно заулюлюкал и засвистел. А Грохотов кинулся к ведущему восстанавливать справедливость. Он и наутро вспоминал этот порыв со смесью стыда и обиды. Надо было вести себя, как гимнаст Немов на олимпиаде, когда его несправедливо засудили. Без суеты, с достоинством успокоить публику, поблагодарить за поддержку… Только Валиду, этому шоумену-самоучке, провокатору от анимации, сдержанность лидера на фиг была не нужна. Русский вопил что-то ему в лицо, зал ревел… То, что надо! Потрепав Грохотова по плечу и кое-как утихомирив публику, аниматор заявил, что видит только один способ определить победителя. Сейчас у ног обоих финалистов расстелят скатерти, куда будут складываться (здесь шоумен сделал паузу) бюстгальтеры. Каждый лифчик – одно очко. У кого трофеев окажется больше, тот и выиграл. Детали интимного туалета дамы могут приносить лично, а могут передавать по рядам.

Зал возбужденно зашумел: игриво захихикал, загудел баритонами и басами. Сидевший на первом ряду красномордый мужик громко – так, что слышали все стоящие на сцене, – принялся убеждать жену «помочь нашему». Та отказывалась, супруг настаивал… В конце концов, женщина сдалась – красномордый залез благоверной под футболку, расстегнул замок и, вытащив бюстгальтер из проймы, с победным видом положил трофей к ногам Грохотова. Пожал ему руку, проникновенно рыкнул: «С почином, земеля!» и гордо спустился в зал.