Признание - Джон Гришэм

Многие учащиеся — как белые, так и черные — отправились домой за оружием.

Роберта, Андреа, Седрик и Марвин прошли досмотр у входа в блок Полански, после чего в сопровождении надзирателя отправились в зал для свиданий, где за последние семь лет были великое множество раз. Хотя Драммы ненавидели тюрьму и все, что с ней связано, они понимали: очень скоро она останется в прошлом, и это прошлое будет преследовать их всю жизнь. Тюрьма стала для Донти последним домом.

В зале для свиданий имелось две кабинки, которыми пользовались адвокаты и их подзащитные. Они были больше размером и полностью отгорожены от остальных, чтобы ни охранники, ни смотрители, ни другие заключенные или адвокаты не смогли ничего подслушать. В свой последний день приговоренному к казни заключенному разрешалось общаться с родственниками и друзьями в одной из этих кабинок. Однако там тоже была перегородка из плексигласа, и разговор велся при помощи черных телефонных трубок по обе ее стороны. Никаких прикосновений.

По выходным в зале свиданий становилось шумно и людно, но по будням посетителей много не бывало. Среду резервировали для представителей прессы, и обычно накануне казни приезжало несколько журналистов, чтобы поговорить с тем, кому жить оставалось совсем недолго. Донти отказался от всех интервью.

Родственники вошли в зал для свиданий ровно в восемь, и кроме них там оказалась только Рут, работавшая в тюремной охране. Они хорошо ее знали, и она всегда выделяла Донти среди других заключенных. Рут поздоровалась с родней Драмма и искренне посочувствовала им.

Когда Роберта и Седрик вошли в кабинку адвокатов, Донти уже сидел за перегородкой. Чуть поодаль, у двери, стоял охранник. Как всегда, Донти приложил левую ладонь к плексигласу, и Роберта сделала то же самое. Даже через пластиковую перегородку они чувствовали тепло друг друга. Последний раз Донти заключал мать в объятия в октябре 1999 года, когда охранник разрешил им попрощаться после выхода из зала суда.

Донти, держа трубку в правой руке, сказал с улыбкой:

— Привет, мам. Спасибо, что пришла. Я тебя люблю.

Их ладони по-прежнему прижимались одна к другой.

— И я тоже тебя очень люблю, Донти. Как ты?

— Как обычно. Я уже побрился и принял душ. Сегодня со мной все очень приветливы. Дали новую одежду и принесли новые трусы. Просто чудесно. Все тут становятся такими милыми, перед тем как убить.

— Ты хорошо выглядишь, Донти.

— Ты тоже, мама. Такая же красивая, как всегда.

Во время первых посещений Роберта никак не могла сдержаться и постоянно плакала. Потом Донти ей написал, как больно ему видеть ее такой расстроенной. У себя в одиночной камере он и сам плакал часами, но не мог смириться с тем, что мать тоже плачет. Он хотел, чтобы она приезжала как можно чаще, но от ее слез ему становилось только хуже. Больше они не плакали — ни Роберта, ни Андреа, ни Седрик, ни Марвин и никто из родственников или друзей. Роберта строго следила за этим. «Если не можете с собой справиться, то уходите».

— Я разговаривала сегодня утром с Робби, — сказала она. — У него есть еще пара зацепок для последних апелляций, к тому же губернатор пока не отказал в отсрочке. Так что не будем терять надежды, Донти.

— Надеяться больше не на что, мама, не стоит себя обманывать.

— Ты не должен опускать руки, Донти.

— Ты так считаешь? Но мы не можем больше ничего поделать. Если в штате Техас хотят кого-то убить, то обязательно так и сделают. На конец месяца запланирована еще одна казнь. Здесь настоящий конвейер, который остановить невозможно. Конечно, если повезет, дают отсрочку, но свою я получил два года назад, и теперь мое время вышло. Здесь никого не волнует, виновен ты или нет, мама, главное — показать всему миру, какие тут все крутые. С Техасом не шутят и не связываются. Слышала об этом?

— Я не хочу, чтобы ты злился, — мягко сказала она.

— Извини, мама, но я умру в гневе. И ничего не могу с собой поделать. Кое-кто из приговоренных уходит покорным, распевая гимны, цитируя Библию и моля о прощении. На прошлой неделе один перед смертью произнес: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой».[18] Некоторые ничего не говорят, просто закрывают глаза и ждут, когда подействует яд. Кто-то сопротивляется. Три года назад казнили Тодда Виллингэма, который до конца настаивал на своей невиновности. Его обвинили в поджоге дома, и в результате пожара погибли три маленькие девочки. Он сам был в доме и тоже обгорел. Тодд был настоящий боец и проклял всех в последнем слове.

— Не следуй его примеру, Донти.

— Я не знаю, как поступлю, мама. Может, просто лягу, закрою глаза и начну считать, а когда дойду до ста, все кончится. Но прошу тебя, мама, не надо на это смотреть.

— Мы уже говорили об этом, Донти.

— Значит, поговорим снова. Я не хочу, чтобы ты это видела.

— Я тоже не хочу, можешь мне поверить. Но я там буду.

— Я поговорю с Робби.

— Мы уже говорили с ним. Он знает, что я чувствую.

Донти медленно убрал ладонь с перегородки, и Роберта последовала его примеру. Она положила трубку на столик и достала из кармана листок бумаги. Сумки проносить с собой было нельзя. Она развернула листок, взяла трубку и сказала:

— Донти, это список тех, кто звонил или заезжал, чтобы справиться о тебе. Я обещала передать от них привет.

Он кивнул и попытался улыбнуться. Роберта начала читать список: соседи, друзья детства, одноклассники, прихожане, многочисленные родственники. Донти слушал молча, но мыслями, казалось, был далеко. Роберта продолжала читать, сопровождая каждое имя короткими комментариями или рассказывая что-нибудь забавное.

Следующей в кабинку вошла Андреа. Тот же ритуал с ладонями. Она рассказала о поджоге баптистской церкви, о волнениях в Слоуне и опасениях, что дальше будет еще хуже. Донти, похоже, понравилось, что его сторонники готовы сражаться.

Много лет назад родственники выяснили, что приходить в зал для свиданий нужно с горстью мелочи. Вдоль стен стояли торговые автоматы, и охранники во время посещений передавали купленную там еду и напитки заключенным. В тюрьме Донти сильно похудел, но по-прежнему обожал булочки с корицей. Пока Роберта и Андреа общались с Донти, Марвин купил пару булочек и лимонад, и Рут отнесла их Донти. Эта суррогатная еда подняла Донти настроение.

Седрик пытался читать газету неподалеку от кабинки адвокатов, когда в зал заглянул начальник тюрьмы. Он хотел убедиться, что все в порядке.

— Я могу чем-то помочь? — спросил он, будто баллотировался на выборах. Он изо всех сил старался изобразить сочувствие.

Седрик поднялся, секунду раздумывал и неожиданно разозлился:

— Вы что — издеваетесь? Собираетесь казнить моего брата за то, чего он не делал, и вваливаетесь сюда, предлагая какую-то помощь?

— Мы просто делаем то, что обязаны, — поспешила вмешаться Рут.

— Нет, если, конечно, ваши обязанности состоят не в том, чтобы казнить невиновных людей. Если хотите помочь, остановите казнь!

Между ними встал Марвин:

— Давайте сохранять здесь спокойствие.

Начальник тюрьмы попятился и сказал что-то Рут. Та проводила его до двери, и он вышел.

Техасский уголовный апелляционный суд — ТУАС — рассматривает только дела по тяжким убийствам и является последней судебной инстанцией штата, после которой дело отправляется на федеральный уровень. ТУАС состоит из девяти судей, которые избираются в ходе выборов по всему штату. В 2007 году там действовал архаичный порядок, по которому все ходатайства, прошения, петиции и прочие документы должны подаваться только в бумажном виде. Никаких электронных средств связи. Допускался только черный шрифт на белой бумаге. А бумаг этих были тонны! Каждое обращение следовало подавать в двенадцати экземплярах: по одному на каждого судью, один — секретарю, один — делопроизводителю и один — для архива.

Это была громоздкая и бессмысленная процедура. Федеральный суд, ведущий дела Западного Техаса, располагавшийся в нескольких кварталах от ТУАС, перешел на электронный документооборот в середине девяностых. К концу века развитие технологии привело к тому, что бумажные носители утратили значение и были вытеснены в судопроизводстве электронными файлами.

В девять утра в четверг адвокатская контора Флэка и «Группа защиты» получили официальное уведомление, что ТУАС отклонил прошение о признании Донти невменяемым. Суд не поверил, что Донти потерял рассудок. Это не стало неожиданностью, и через несколько минут после получения уведомления аналогичное прошение было направлено в федеральный суд, занимающийся делами Восточного Техаса, который располагался в Тайлере.

В 9.30 адвокат «Группы защиты» по имени Сайсли Эвис вошла в приемную ТУАС с новым обращением по делу Донти Драмма. Это было заявление о признании Донти невиновным на основании тайно записанного разговора с Джоуи Гэмблом. Сайсли часто появлялась с подобными обращениями и была хорошо знакома с секретарем суда.