Дитя человеческое - Филлис Джеймс

Ролф употребил множественное число, но они оба знали, кого он имел в виду. Тео ответил:

— Если вы так восхищаетесь Гаскойном, почему же вы ему не доверяли? Если бы вы сказали ему о ребенке, он не нарушил бы приказа. Может, я и не один из вас, но он-то был ваш. Он имел право все знать. Вы несете ответственность за его арест и, если он мертв, ответственны за его смерть. Нечего меня обвинять, если виноваты сами.

Тео почувствовал, как его руки коснулась рука Мириам.

— Успокойтесь, Тео, — попросила она тихо, но решительно. — Если мы поссоримся, мы погибнем. Давайте выбираться отсюда, хорошо?

Когда все уселись в машину, Тео спросил:

— Куда поедем?

— На северо-запад по направлению к Уэльсу. За границей будет безопаснее. Диктат Правителя распространяется и на те территории, но там его скорее ненавидят, чем любят. Ехать будем по ночам, а днем спать. И старайтесь держаться проселочных дорог. Главное — чтобы нас не засекли, а уж сколько мы проедем — не так важно. Ведь они станут искать эту машину. При первой возможности мы ее поменяем, — ответил Ролф, устроившийся рядом с Тео.

И тут Тео осенило. Джаспер! Джаспер живет совсем рядом, и у него вдоволь съестных припасов. Джаспер, который с такой отчаянной настоятельностью просился переехать к нему на Сент-Джон-стрит…

— У меня есть друг, — сказал Тео. — Он живет в окрестностях Эстолла, практически в соседней деревушке. У него есть запас еды, и, мне кажется, я смогу уговорить его одолжить нам машину.

Ролф спросил:

— Почему вы думаете, что он согласится?

— Есть кое-что, крайне ему необходимое, и я могу ему это дать.

— Мы не можем зря терять время, — раздраженно произнес Ролф. — Как долго продлятся эти уговоры?

Сдержав ответное раздражение, Тео заметил:

— Время, потраченное на то, чтобы раздобыть другую машину и загрузить ее всем необходимым, едва ли можно считать потерянным. Я бы сказал, что это очень важно. Но если у вас есть предложение получше, я с удовольствием его выслушаю.

— Ладно, поехали, — сквозь зубы бросил Ролф.

Тео включил сцепление и осторожно тронулся с места. Когда они достигли окраины Эстолла, Тео сказал:

— Мы возьмем его машину, а мою оставим в его гараже. Если повезет, они не скоро до него доберутся. И мне кажется, я могу обещать, что он не проговорится.

Джулиан подалась вперед и спросила:

— А мы не подвергнем вашего друга опасности? Не следует этого делать.

— Ему придется рискнуть, — нетерпеливо проговорил Ролф.

— Если нас поймают, единственным связующим звеном между нами будет машина, — произнес Тео, обращаясь к Джулиан. — Он скажет, что ее угнали, что мы ее украли или силой принудили его помочь нам.

— А что, если он не захочет помочь? — спросил Ролф. — Я, пожалуй, пойду вместе с вами и в случае чего постараюсь его убедить.

— Вы хотите заставить его силой? Не будьте идиотом. Неужели вы думаете, что после этого он станет молчать? Он поможет, но только не вздумайте угрожать ему. Мне понадобится один человек. Я возьму Мириам.

— Почему Мириам?

— Она знает, что нужно для родов.

Ролф больше не спорил, а Тео подумал, достаточно ли тактично он обошелся с Ролфом, и возмутился при мысли о самонадеянности, из-за которой возникла необходимость в подобной тактичности. Но он должен любым способом избежать открытой ссоры. По сравнению с безопасностью Джулиан и их великой миссией его нарастающее раздражение против Ролфа казалось пустяковым, но опасным потаканием своей слабости. То, что он поехал с ними, — его собственный выбор, но на самом деле выбора у него не было. Его долг — оберегать Джулиан и ее нерожденного ребенка.

Подняв руку к звонку у створки ворот, Тео, к своему удивлению, увидел, что они открыты. Жестом он поманил Мириам и, войдя, закрыл за собой ворота. Дом был погружен в темноту, свет горел только в гостиной. Шторы были задернуты, но в узкую щель между ними пробивался свет. Тео увидел, что гараж открыт и внутри темной массой громоздится «рено». Незапертая боковая дверь уже не удивила его. Он включил свет в холле, тихо позвал Джаспера по имени, но ответа не получил. Сопровождаемый Мириам, он прошел по коридору в гостиную.

Когда Тео толчком распахнул дверь, он уже знал, что увидит. Он едва не задохнулся от стоявшего в комнате сильного и зловещего запаха разложения, запаха крови и фекалий, зловония смерти. Для последнего акта своей жизни Джаспер устроился вполне удобно. Он сидел в кресле перед погасшим камином, его руки свободно свисали с подлокотников. Избранный им метод был безотказным. Он вложил дуло револьвера в рот и выстрелом снес себе верхнюю часть головы. То, что от нее осталось, упало вперед на грудь, на которой в форме детского нагрудника запеклась темная кровь, похожая на высохшую рвотную массу. Джаспер был левшой, пистолет валялся на полу рядом с креслом, под круглым столиком, на котором лежали ключи от дома и машины, стояли пустой стакан, пустая бутылка из-под кларета и написанная от руки записка, первая часть — на латыни, вторая — на английском.

Quid te exempta iuvat spinis de pluribus una?Vivere si recte nescis, decode peritis.Lusisti satis, edisti satis atque bibisti:Tempus abire tibi est.

Мириам подошла к мертвецу и дотронулась до его холодных пальцев.

— Бедный он, бедный, — шепнула она.

— Ролф скажет, что он сослужил нам службу. Теперь не придется тратить время на уговоры.

— Почему он это сделал? Что написано в записке?

— Это цитата из Горация. В ней говорится, что нет никакой радости в избавлении от одного шипа, когда их еще так много. Если не можешь жить достойно, уходи. Наверное, нашел латинский текст в Оксфордском словаре цитат.

Английский текст был короче и яснее: «Прошу прощения за беспорядок. В револьвере остался еще один патрон». Интересно, подумал Тео, это предупреждение или приглашение? И что толкнуло Джаспера на этот поступок? Угрызения совести? Сожаление? Одиночество, отчаяние или осознание того, что шип вынут, но боль и рана остались и уже никогда не заживут?

— Вам, наверное, надо сходить наверх за бельем и одеялами, — сказал он. — Я возьму продукты.

Тео был доволен, что на нем длинное пальто для поездок за город. Во внутренний карман легко поместится револьвер. Он убедился, что в барабане есть один патрон, вынул его и сунул в карман вместе с револьвером.

Кухня, с пустыми столами и висящими на стене кружками с повернутыми в одну сторону ручками, была довольно опрятной. Тео не заметил бы никаких признаков, что ею пользовались для чего-либо другого, помимо приготовления пищи, если бы не чайное полотенце, очевидно, недавно выстиранное и повешенное сушиться на пустую сушку для посуды. Еще один диссонанс в эту упорядоченную опрятность вносили два скатанных в рулоны и поставленных у стены тростниковых половика. Может, Джаспер первоначально намеревался убить себя здесь, решив, что кровь легче смыть с каменного пола? Или он собирался еще раз вымыть здесь пол, но осознал бесполезность этого последнего навязчивого желания навести чистоту?

Дверь в кладовую была не заперта. Поняв после двадцати пяти лет старательной бережливости, что ему уже не понадобится его драгоценный запас, он оставил ее открытой, как оставил открытым свой дом для случайных грабителей, как оставил открытой и свою жизнь. В кладовой также царили чистота и порядок. На деревянных стеллажах стояли большие жестяные коробки, края которых были заклеены пленкой. На каждой имелась наклейка с надписью, сделанной изящным почерком Джаспера: «Мясо», «Консервированные фрукты», «Сухое молоко», «Сахар», «Кофе», «Рис», «Чай», «Мука». При виде этих ярлыков и тщательно выписанных букв Тео почувствовал приступ острого сострадания, болезненный и непрошеный прилив такой жалости и тоски, каких не испытал даже при виде разбрызганных мозгов и окровавленной груди Джаспера. На несколько минут он весь ушел в свои переживания, но потом постарался вновь сосредоточиться на деле. Первой его мыслью было вскрыть жестянки и выбрать из их содержимого самое нужное, по крайней мере на первую неделю, но он напомнил себе, что на это нет времени. Даже на то, чтобы содрать с банок пленку, потребовалось бы не меньше четверти часа. Лучше взять их как есть: мясо, сухое молоко, сухофрукты, кофе, сахар, консервированные овощи. Несомненно, надо взять и банки меньших размеров с надписями «Лекарства», «Шприцы», «Таблетки для очистки воды» и «Спички», а также захватить компас. Труднее было решить, какую из двух парафиновых печек выбрать. Одна была старомодной, на одну горелку, другая — более современной, на три горелки, но Тео счел, что она заняла бы слишком много места. С облегчением обнаружив банку машинного масла и двухгаллонную канистру с бензином, он подумал, что бак машины, возможно, не пуст.

Тео слышал, как торопливо, но почти бесшумно движется наверху Мириам. Когда он вернулся в дом, отнеся в машину вторую партию банок, она уже спускалась по лестнице, неся в руках горку из четырех подушек и придерживая ее сверху подбородком.