Слепой инстинкт - Андреас Винкельман

Макс испытывал стыд из-за того, что оказался настолько похожим на отца. Он в ярости заколотил кулаками по железным поручням моста. Лишь разбив костяшки в кровь, Макс обрел способность ясно мыслить. Отец не имел никакого отношения к исчезновению Сины. Его реакция на обвинение и выражение его глаз были для Макса достаточно весомым доказательством. Будучи подростком, он не верил в вину отца и не задумывался об этом все эти годы, но разговор с Франциской пробудил в его душе подозрения. Что ж, они оказались беспочвенны. Отец не был способен на такое. Детлеф Кюль тоже не мог похитить Сину. Так кто же это сделал? Вилкенс? Саутер?

Макс хорошо помнил драку с Йенсом Саутером на берегу ручья. Ощущение победы тогда опьянило его, словно молодое вино. А вот старого Саутера и его гостиницу Макс почти не помнил. Но когда ярость и стыд улеглись, перед внутренним взором Унгемаха неожиданно ясно предстала картина, увиденная им вчера. На перекрестке в Хестерфельде они чуть не столкнулись с грузовиком. А на грузовике… была надпись! «Саутер и сыновья. Зоомагазин». Имя Саутера встречалось ему уже не в первый раз, да и Франциска заинтересовалась надписью на грузовике. И рыбаками, любившими посидеть на берегу ручья.

Макс посмотрел на тропинку, ведущую к пляжу. Неужели все так просто? Кто-то из соседей пришел порыбачить на берег в тот самый день, когда они отдыхали тут с Синой. И этот человек был во всем виноват. Кто-то из Саутеров? Это не мог быть Йенс — не подходил по возрасту, но у Саутеров была большая семья. Макс посмотрел на лес, и его руки до хруста в костяшках сжали поручни моста. Тогда, возвращаясь с футбола, он заметил в лесу неподалеку от берега какое-то движение. Движение в лесу, куда с этой стороны не вела ни одна дорога. Что же находилось в том направлении?

Поля, луга…

Пеннигсаль.

Гостиница.

Глава 54

Доехав до дома своих родителей на улице Лигницер, он увидел старенький «мерседес» на дорожке перед гаражом. Эдуард приехал сюда на «пассате», машине, о которой ничего не знали его родители. Осторожно проехав вдоль сада, окружавшего дом, он заметил за боковым стеклом «мерседеса» голову отца. Зеленая дверь черного входа была открыта. Матери тут не было. Наверное, она еще в доме, забежала в туалет на дорожку. С некоторых пор у нее начались проблемы с мочевым пузырем, поэтому ей приходилось постоянно мочиться.

Судьба была не очень-то благосклонна к нему в последние дни, но теперь удача вновь улыбнулась Эдуарду. Случайный улов — рыжеволосая девушка оказалась легкой добычей. А теперь он приехал сюда вовремя, еще до того, как родители уехали. Саутер прекрасно понимал, куда хочет съездить мать. Она с радостью брала на себя все хлопоты, — необходимо было одеть отца и усадить его в машину, — только чтобы проконтролировать сына, помучить его, попить его кровушки. Эдуард осмелился не подойти к телефону, не открыл дверь той толстухе (наверняка это мать прислала ее к нему в магазин), а та тут же позвонила матери и пожаловалась на него, сказав, что лавка закрыта. Шпионы матери шныряли повсюду! Саутер никогда не сможет наслаждаться собственной жизнью, если не очистит карточный стол и не разложит этот пасьянс смерти. И он должен сделать это сегодня! Сегодня, а не когда-нибудь потом!

Эдуард припарковал «пассат» у въезда на кладбище. Оттуда нужно было пройти всего пару шагов — и Саутер оказался у бунгало своих родителей. Мать построила этот дом, когда Эдуард унаследовал лавку. Уже тогда она заказала в дом все удобства для инвалидов, словно понимала, что отец рано или поздно окажется в коляске. Большая часть сбережений, накопленных за долгие годы работы в магазине, ушла на этот чудный домик, так что Саутеру пришлось взять ипотеку якобы на поддержку лавки, чтобы на самом деле иметь возможность отдаваться своей страсти. Ни цента из этого кредита он не потратил на магазин.

Тогда он еще не понимал, как это скажется на бизнесе, не понимал, что однажды невыплаты по ипотеке обернутся крахом лавки. Но вот уже месяц банк не давал ему проходу. Тот молокосос из кредитного отдела даже требовал, чтобы Эдуард продал участок, доставшийся ему в наследство! Этот идиот не знал, о чем говорил!

По дороге к гаражу Эдуард еще раз убедился в том, что никто за ним не следит. День только подбирался к полудню, и на кладбище не было людей. Удостоверившись в том, что на улице нет ни машин, ни пешеходов, Саутер свернул ко входу в гараж и целеустремленно направился к «мерседесу». Усевшись на переднее сиденье, он вставил ключ в замок зажигания. Как Эдуард и предполагал, мать оставила ключ в машине. Заперев дверь, он завел мотор.

— Привет, отец! — Он покосился на старика.

Непохоже было, что Саутер-старший понимает хоть что-то из происходящего вокруг. Выпрямившись, он остекленелым взглядом всматривался в какой-то иной, неведомый Эдуарду мир. С губ капала слюна, от старика несло мочой.

Эдуард завел машину в гараж. Особой необходимости в этом не было, но он решил перестраховаться и подогнал «мерседес» вплотную к стене, чтобы отец не смог распахнуть дверцу. Затем он открыл все окна и вышел из машины, оставив мотор включенным. Нажав на красную кнопку, Эдуард покинул гараж и немного полюбовался тем, как электрические ворота превращают это узкое помещение без окон в смертоносную ловушку.

Насладившись осознанием собственной победы, он повернулся к открытой входной двери. Уже на пороге Эдуард еще раз оглянулся.

На улице никого не было.

Он вошел в дом и прикрыл за собой дверь.

В коридоре, как всегда, было холодно и темно. В такие моменты Саутеру всегда казалось, что он входит в гробницу. На цыпочках подкравшись к кухне, он заглянул внутрь.

Сумочка матери стояла на столе, рядом валялась связка ключей от дома. Сегодня мать поплатится за свою навязчивую идею держать ключ от автомобиля отдельно от всех остальных, чтобы лишние не оставляли царапин на дверце.

Эдуард прислушался. В доме было тихо. Наверное, мать опять в туалете. Он планировал застать ее в ванной, но представившаяся сейчас возможность была намного привлекательнее.

Да, она была просто идеальна.

Он положил ключи обратно в ридикюль, спрятав их под теми мелочами, которыми обычно забита женская сумочка. А таких вещиц у матери было много.

Затем Эдуард потянулся к внутреннему карману куртки и вытащил узкую металлическую коробочку, наподобие спичечного коробка. Чтобы она не открылась случайно, Эдуард перетянул ее резинкой. Он поднял коробку над распахнутой сумочкой и, сняв резинку, осторожно надавил большим пальцем на торец. Было достаточно приоткрыть ее сантиметра на три: самцы, — а они всегда были более агрессивны, — не превышали двух с половиной сантиметров в длину. Как только образовался проем, наружу тут же высунулись черные лапки. Сиднейский воронковый паук, atrax robustus, ничего не боялся. А если такого паука разозлить… Что ж, путешествие в металлической коробке явно не улучшило настроения его питомца. Готовя ловушку в подвале, Эдуард оставил себе двух воронковых пауков, и теперь они пригодились. Он осторожно стряхнул красавчиков в сумку матери. Убедившись в том, что пауки внутри, он осторожно, едва касаясь ридикюля пальцами, застегнул змейку.

Рядом с кухней находилась небольшая кладовка. Мать хранила там продукты, моющие средства и всякий хлам. Кладовка представляла собой набитую доверху маленькую комнатку, но если запихнуть большую упаковку подгузников под нижнюю полку, то там как раз можно поместиться. Эдуард прикрыл дверь так, чтобы оттуда ему было видно кухонный стол с сумочкой.

Через три-четыре минуты послышался шум слива, и мать вышла на кухню. На ней были черные лодочки, серая юбка до колен и фиолетовая блузка с подходящим по цвету шейным платком. Конечно, она оделась шикарно. Считая себя дамой из высшего общества, мать никогда не выходила из дома, не нарядившись.

Она подошла к столу.

Но что это?

В правой руке мать сжимала белый носовой платок, время от времени промакивая им глаза. Осторожно, чтобы не размазать тушь, она утирала слезы.

Мать плакала.

Она плакала! Эдуард никогда не видел, чтобы мать плакала, даже не помнил, при каких обстоятельствах такое могло произойти раньше. Он был уверен, что мать никогда не плачет, как бы ни обходилась с ней судьба.

Она всегда притворялась такой сильной, такой несгибаемой. И никто никогда не сомневался в том, что госпожа Саутер справится с постигшим ее несчастьем, когда заболел ее муж.

Она справлялась со всеми проблемами в своей жизни.

Но сейчас ее тело сотрясалось от рыданий. Мать потянулась к сумке и вдруг замерла. Эдуард затаил дыхание. Его бросило в жар, поры сочились потом. Ему пришло в голову, что мать подумает, будто оставила ключи во входной двери. А вдруг она пойдет посмотреть? Тогда весь его хитроумный план полетит к чертям.