Слепой инстинкт - Андреас Винкельман

— Ох, старик! Мы с тобой не виделись десять лет, и тут ты выскакиваешь, как черт из табакерки! Но что ты тут все-таки делаешь? Зачем тебе эта гостиница?

Макс пожал плечами.

— Я ищу домик в деревне, — солгал он.

— Круто! Если б ты поселился здесь, мы бы стали соседями. Но почему тут? Эта развалюха пустует уже довольно давно. Могу себе представить, какая там внутри царит разруха.

— Да, зато место хорошее. Я хотел бы осмотреть дом изнутри. Ты не знаешь, кому он сейчас принадлежит?

Пожав плечами, Юрген подошел поближе к гостинице.

— По-моему, он так и остался у Саутеров.

— Саутеров?

— Ну да. Я часто езжу мимо и пару раз видел тут автомобиль, так что кто-то все-таки приглядывает за гостиницей. Раз или два я видел здесь машину довольно поздно вечером. Понятия не имею, что тут можно делать ночью…

— Ты кого-то видел?

— Не-а. Но машина была с ганноверскими номерами, в этом я уверен. Так что это кто-то из города. Мой отец как-то говорил мне, что у Саутера была родня в Ганновере. Когда старик был еще жив, к нему часто приезжали родственники, и они всей семьей ходили на рыбалку или охоту. Саутер обожал охотиться, и у него было разрешение на рыбную ловлю на побережье от Либенбурга до Золингена. После его смерти мой папа и бургомистр выкупили его права и стали сами рыбачить там.

— Ага, — кивнул Макс. — А кто может рассказать мне о теперешнем владельце гостиницы?

Юрген ненадолго задумался.

— Я посоветовал бы тебе поговорить с бургомистром Винклером. Он точно в курсе дела. В такое время ты, скорее всего, найдешь его в управлении.

Они молча посмотрели на старую гостиницу, раскинувшуюся в ярких лучах солнца и всем своим видом источавшую уныние. Над полем, каркая, летали вороны.

Юрген еще раз хлопнул Макса своей лапищей по плечу.

— Ох, старик, я был бы так рад, если бы ты сюда переехал. Сходили бы с тобой на рыбалку. Если решишься купить себе тут домик, обещай, что зайдешь в гости. Ну а если даже не решишься, то все равно заходи.

Макс кивнул. Он знал, что никогда не поселится здесь, но не хотел разочаровывать старого приятеля. Юрген действительно радовался встрече, и Унгемаха это тронуло. Жаль, что он оказался тут по делу, о котором нельзя поговорить с Юргеном. Когда все утрясется, можно будет и вправду заехать к нему в гости.

— Обещаю. Если не выгорит с рыбалкой, так хоть пивка попьем.

— Вот здорово будет! Ух, я так рад! Я бы тебя и сейчас на пиво пригласил, вот только работы невпроворот…

— Мне тоже пора, нужно сегодня еще кое с кем повидаться… — махнул рукой Макс. — Я тут просто оглядеться хотел.

— Освежить воспоминания?

— Ага, что-то вроде.

Они пожали друг другу руки и попрощались. Юрген залез обратно в трактор, завел мотор и, помахав Максу на прощание рукой, уехал, взметая колесами пыль.

Унгемах задумчиво посмотрел ему вслед. Юрген еще пару раз оглянулся, словно не мог поверить в то, что повстречал старого приятеля. Макс прекрасно его понимал: он чувствовал себя так же.

Вскоре Унгемах выехал на улицу, покосившись на гостиницу, блеклую, унылую, заброшенную. Она производила гнетущее впечатление.

Медленно проезжая по дороге, он достал из бардачка мобильный. Пропущенный звонок от Франциски! Должно быть, она звонила, когда он зашел в дом к отцу, оставив телефон в машине. Макс тут же перезвонил.

Но Готтлоб не брала трубку.

Глава 56

Франциска пришла в себя. Она не сразу смогла понять, где находится. Магазин… темная лавка… Странное, бледное лицо Эдуарда Саутера, который старательно отворачивался.

Готтлоб попыталась вытянуть правую руку, но предплечье пронзила острая боль. Вскоре она охватила все тело, сердце забилось быстрее, на лбу выступил пот. Ожидая, пока боль немного утихнет, Франциска смогла собрать кусочки головоломки в своей голове, так что сложилась цельная картина происшедшего.

Она побежала за этим спятившим Саутером. И он заманил ее в ловушку. Что это за ловушка, Готтлоб еще не поняла, помнила только, что наступила на ковер и провалилась вместе с ним куда-то вниз, скорее всего, в подвал. Она провалилась в подвал, точно, иначе и быть не может. Наступила на незапертую крышку люка. Дурацкую крышку, которую Саутер подготовил заранее. И Франциска сглупила настолько, что позволила ему заманить себя в ловушку.

Но почему она до сих пор жива? Почему Саутер не убил ее, пока она была без сознания?

Боль отступила, и Франциска осторожно приподняла левую руку. Потянувшись к правой руке, девушка ощупала ее. Предплечье сильно воспалилось, очаг боли находился именно там. Скорее всего, закрытый перелом…

Сколько же она пролежала без сознания?

Франциска не могла определить, но решила, что это легко выяснить, если найти мобильный. Кроме того, так она сможет вызвать помощь.

Девушка провела кончиками пальцев по полу. Оказалось, что она лежит навзничь на ковре, ранее скрывавшем ловушку. Одна нога осталась на ступеньке, но в целом с ногами все было в порядке, так что Готтлоб могла двигаться. Опершись на нижнюю ступеньку, она отодвинулась назад, надеясь, что там будет стенка, к которой можно прислониться. Но стенки не было.

Игнорируя выступившие на глазах слезы, Франциска сжала зубы. Поплакать можно будет и потом, в другом месте и в другое время. Опустив сломанную руку на колени и наклонившись вперед, Готтлоб стала ощупывать пол в поисках сумочки, но ничего не нашла. Может быть, Саутер забрал ее?

Пауль рано или поздно заметит ее отсутствие. Слава Богу, она сказала напарнику, куда направляется! Однако у Франциски не было уверенности в том, что Адамек сможет найти ее здесь. Крышка люка захлопнулась, Саутер замаскировал ее, да и магазин, наверное, закрыл, а ордера на обыск у Пауля не было. Нужно найти мобильный!

«Ищи сумочку! Отдыхать будешь потом!»

Ползать было довольно утомительно. Франциска вся взмокла, пока ощупывала пол. И вдруг ей показалось, что мимо ее пальцев что-то прошмыгнуло. Что-то очень быстрое, маленькое, с несколькими лапками. Наверное, паук. В таких подвалах всегда водятся пауки. Но создание, на которое она наткнулась, казалось таким… шустрым.

Франциска отодвинулась оттуда подальше и начала обыскивать пол в другом месте. Через некоторое время она нашла-таки свою сумочку.

Франциска очень любила эту бесформенную оливковую сумку, внешне напоминающую пакет из магазина, зато вмещающую все, что нужно. А сейчас Готтлоб нужен был ее мобильный. Вот только в сумочке его не оказалось. Сколько девушка ни рылась в ней, телефона не было.

Франциска была совершенно уверена в том, что положила трубку в боковой карман, попытавшись дозвониться до Макса. Значит, мобильный забрал Саутер. После того как она упала сюда, Эдуард спустился вниз, переступив через ее тело, и забрал ее телефон.

Что еще он мог взять?

Пистолет!

На дне сумочки комиссар отыскала фонарик, который вот уже несколько лет носила с собой. Фонарик размером с карандаш. Достав его, Готтлоб нажала на кнопку. В фонарике помещался светодиод, который мог работать практически вечно. Голубой лучик света упал на противоположную стену, белую и голую. Франциска осветила все вокруг, пытаясь определить размер подвала. Что-то пробежало мимо нее, совсем близко, задев кожу между кроссовком и краем джинсов. Готтлоб сразу же посветила туда. Действительно, паук. Трехсантиметровый черный паучок, отшатнувшийся от света фонаря. Мерзкий, но безобидный. Франциска уже хотела продолжить обследование помещения, когда заметила еще какое-то движение и перевела лучик на пол.

У нее перехватило дыхание.

Тут был не один паук, а десятки! И они копошились на полу подвала — там, тут, повсюду! Некоторые уже подбирались к ее ногам, и Готтлоб стало совсем не по себе. В Германии нет пауков, которые могли бы причинить вред человеку, она это прекрасно знала. Но эти пауки казались совсем не… не немецкими! Они были иссиня-черными, очень шустрыми, энергичными, даже агрессивными. Когда два паука наталкивались друг на друга, они поднимались на задние лапки и угрожающе шевелили огромными жвалами, скорее напоминавшими клыки.

«Нужно убираться отсюда!» — пронеслось у нее в голове.

Саутер содержал зоомагазин. Бог его знает, каких пауков он мог сюда напустить.

Зажав фонарик в зубах, Франциска перебралась на лестницу. Там этим тварям будет не так просто до нее добраться, ведь она сможет растоптать их, если они решат подползти ближе.

Опершись ладонью на ступеньку, она уже начала карабкаться вверх, когда почувствовала резкую боль в мизинце. Ее укусили! Эта мразь укусила ее за палец! Было очень больно.

Готтлоб не могла закричать, так как все еще сжимала в зубах фонарик. Она затрясла рукой, но паук не отцеплялся. И боль становилась все сильнее.