Языки Пао. (Сборник) - Джек Вэнс

Десять тысяч воинов Эбана Бузбека, не получив вообще никакого отпора, высадились в главном городе Шрайманда — Донаспаре. Никто не мешал его армии грабить и надругаться над женщинами. Способность сражаться у паонитов, казалось, полностью отсутствовала.

6

Жизнь Берана во Дворце не назовешь насыщенной событиями и яркими ощущениями. Она была строго упорядочена и потому однообразна. Беран никогда не чувствовал голода, но и не получал удовольствия от пищи. Вместо шумных детских игр были занятия. Приставленные к нему слуги решали любые возникавшие у него проблемы. У Берана не было причин чего-либо добиваться, поэтому он не знал ни побед, ни поражений.

Так было до того момента, пока Палафокс, на плечах которого сидел Беран, не выпрыгнул в окно темницы. Происходящее казалось нереальным. Мальчик почувствовал, что теряет вес, желудок сжала судорога, ему не хватало воздуха. Он скорчился и стал ждать удара о землю. Они все падали, падали. Падение, казалось, было бесконечным.

— Успокойся, — твердо сказал Палафокс.

Беран заставил себя вглядеться в темноту и увидел, что освещенное окно, мимо которого они летели, движется вниз. Выходит, они не падали, а поднимались. Мальчик зажмурился и снова открыл глаза — башня и павильон остались внизу, а сами они, невесомые, как пузырьки воздуха, поднимались все выше, в усыпанное сверкающими звездами небо. Беран мог объяснить это только волшебной силой Палафокса, страх уступил место восхищению.

— Куда мы летим?

— Мы должны подняться к кораблю, он ждет нас.

Беран бросил прощальный взгляд на мерцающий внизу павильон, он не ощущал желания вернуться, лишь легкую тоску. Они поднимались все стремительнее, и через несколько минут павильон превратился в крошечное цветное пятнышко внизу.

Палафокс вытянул левую руку — радарная сетка на его ладони принимала импульсы с поверхности земли, преобразуя их в четкие сигналы. Затем он коснулся языком одной из пластйн на щеке и произнес короткое слово.

Время шло, а они все летели в звездном небе. Наконец перед ними возник силуэт корабля. Палафокс ухватился за поручни и вплыл во входной люк, втолкнув мальчика в кессонную камеру. Он задраил люк, и пространство осветилось лампами.

Беран, потрясенный, ослабевший от потока впечатлений, рухнул в кресло. Палафокс тем временем поднялся наверх, повернул какие-то рычажки, и корабль завибрировал — они летели. Магистр спустился и бросил на Берана оценивающий взгляд, от которого мальчику стало неуютно.

— Куда мы летим? — спросил он, чтобы хоть что-то сказать.

— На Брейкнесс.

Беран вздрогнул.

— Зачем мне туда лететь?

— Потому что там ты будешь в безопасности. Ты теперь Панарх, и Бустамонте задумал убить тебя.

Беран и сам это уже понял, возразить было нечего. Он украдкой посмотрел на Палафокса и подивился произошедшей с ним перемене. Куда делся незаметный молчун, сидящий за столом с Аэлло? Теперь это был высокий, могущественный человек, казалось, светившийся изнутри от распиравшей его энергии. Это был истинный Магистр, Брейкнесский Маг.

— Сколько тебе лет? — обратился Палафокс к Берану.

— Девять.

Палафокс потер подбородок.

— Пожалуй, лучше сразу объяснить, что тебя ждет на Брейкнессе. В сущности все очень просто: ты будешь учиться в Институте, в это время я буду твоим опекуном и учителем, а, когда придет время, ты послужишь мне, как один из моих сыновей.

— Они — мои ровесники? — с надеждой спросил Беран.

— Моих сыновей сотни, — мрачно произнес Палафокс и усмехнулся, видя растерянность мальчика. — Ты столкнешься с многими непонятными вещами. Что тебя сейчас так удивило?

— Просто я подумал, — смущенно сказал Беран, — что вы, должно быть, очень стары, если у вас столько детей. А между тем вы не выглядите старым.

Лицо Мага внезапно изменилось. Щеки залил темный румянец, глаза холодно заблестели, в голосе зазвенел металл:

— Я не стар. Никогда не произноси подобного. Никому не дано права так говорить с Магистром Брейкнесса!

— Простите. — Беран затрясся от страха. — Я просто...

— Забудем. Сейчас тебе необходимы отдых и сон.

... Проснувшись, Беран в первый момент не мог сообразить, где находится. Потом, вспомнив предыдущие события и поразмыслив, он решил, что его положение не так уж и плохо. Его ждало много нового, неожиданного. К тому же он будет обладать знаниями Брейкнесских Магов, что, несомненно, пригодится после возвращения на Пао.

Беран встал и отправился завтракать с Палафоксом. Видя, что Маг в хорошем настроении, он решился задать ему несколько вопросов.

— Вы в самом деле настоящий Маг?

— Творить чудеса я не умею, — ответил Маг, — если это не чудеса разума.

— А как же вы летаете по воздуху, выпускаете пламя из пальцев?

— Это может любой на Брейкнессе.

Беран был ошеломлен.

— Так значит, вы все маги?

— Ха! — воскликнул Палафокс. — Магия здесь ни при чем, эти способности приобретаются в результате некоторых изменений тела.

В душу Берана закралось сомнение.

— Но у мамаронов тоже изменены тела...

Палафокс саркастически усмехнулся.

— Это сравнение неуместно. Ты видел, чтобы нейтралоиды летали?

— Этого никто не видел.

— Вот видишь, между нами и нейтралоидами нет ничего общего. Модификации делают нас совершеннее, а не наоборот. В кожу ступни мы ввели антигравитационную ткань. В ладони левой кисти у меня радары, они у меня еще на лбу и на шее — я обладаю «шестым чувством». Мои глаза воспринимают излучение на три порядка ниже инфракрасного и на четыре выше — ультрафиолетового. Я улавливаю радиоволны. Я могу существовать под водой и в безвоздушном пространстве. В моем указательном пальце кость заменена на лазер. В моем теле есть еще множество приспособлений. А энергией меня снабжает энергоблок в грудной клетке.

Беран задумался, а потом робко поинтересовался:

— А меня вы тоже модифицируете на Брейкнессе?

Палафокс окинул его оценивающим взглядом:

— Если ты будешь следовать всем моим указаниям и оправдаешь мои надежды, то, видимо, да.

— А что я должен делать?

— В свое время ты это узнаешь.

Беран встал и посмотрел в иллюминатор, но не смог разобрать ничего, кроме мелькания серых и черных полос.

— Скоро мы будем на Брейкнессе?

— Теперь уже скоро. Не смотри в иллюминатор — потом это может ослабить чистоту восприятия.