Путь дзэн. Истоки, принципы, практика - Алан Уотс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как говорится еще в одном двустишии в «Дзэнрин кусю»,
Ничто не заменит ношение одежды и поглощение пищи.
Вне этого нет ни Будд, ни Патриархов. [p]
Это качество уши, естественности без каких-либо измышлений или средств для того, чтобы быть естественным, таких как мысли о дзэн, о Дао или о Будде. Такие мысли не исключаются; они просто отпадают, когда обнаруживается, что в них нет необходимости. «Он не задерживается там, где есть Будда, а там, где Будды нет, он просто идет дальше» [154]. Ибо, как говорится в «Дзэнрин кусю»,
Сознавать первичный ум, первичную природу —
Это великая болезнь дзэн! [q]
Как «рыба плывет в воде и не знает о воде и птица летит с ветром, не зная о ветре», так и подлинная жизнь дзэн не нуждается во «вздымании волн, когда нет ветра», в погружении в религию или духовность как нечто стоящее выше самой жизни. Именно поэтому мудрецу Фаюну птицы перестали приносить цветы после его беседы с Четвертым Патриархом, потому что его святость больше не бросалась в глаза, как «белая ворона». О таком человеке «Дзэнрин кусю» говорит:
Войдя в лес, он не тревожит траву;
Войдя в воду, он не поднимает волн. [r]
Никто его не замечает, потому что он не замечает себя.
Часто говорят, что цепляться за себя – все равно что иметь колючку под кожей и что буддизм – это вторая колючка, с помощью которой извлекают первую. Когда она извлечена, обе колючки выбрасывают. Но когда буддизм, философия или религия превращаются в еще один способ цепляться за себя в поиске духовной безопасности, две колючки становятся одной, – и как теперь ее извлечь? Это, как говорил Банкэй, «смывание крови кровью». Поэтому в дзэн нет ни «я», ни Будды, за которого можно было бы ухватиться, нет ни добра, к которому нужно стремиться, ни зла, которого следует избегать, ни мыслей, которые нужно искоренять, ни ума, который нужно очищать, ни тела, которое может умереть, ни души, которую нужно спасти. Все это построение абстракций одним ударом разбивается вдребезги. Как говорит «Дзэнрин кусю»,
Чтобы спасти жизнь, ее нужно разрушить.
Если разрушить ее полностью, ты впервые пребудешь в покое. [s]
Одно слово обустраивает небо и землю,
Один меч сглаживает весь мир. [t]
Об этом «одном мече» Линьцзи говорил:
Если человек взращивает Дао, Дао не будет работать, – со всех сторон будут скапливаться плохие условия. Но когда блеснет меч мудрости [санскр. праджня], не останется ничего. [155] [u]
«Меч праджни», отсекающий абстракцию, – это то самое «прямое указание», посредством которого дзэн избегает хитросплетений религиозности и проникает в самое сердце. Поэтому когда правитель Лан спросил у Яошаня: «Что есть Дао?» – мастер указал вверх на небо и вниз на стоявший рядом кувшин с водой. Когда его попросили объяснить, он ответил: «Облако в небе и вода в кувшине».
Глава 3. Дзадзэн и коан
В дзэн существует пословица: «Изначальное осознание – это чудесная практика» (яп. хонсё мёсю [a]). Это значит, что не нужно проводить различия между осознанием пробуждения (сатори) и культивированием дзэн в медитации и действиях. Хотя кто-то может предположить, что практика дзэн – это средство для достижения пробуждения, это не так. Ибо практика дзэн не будет подлинной, пока у нее есть поставленная цель, а если у нее нет цели, то это и есть пробуждение – не имеющая целей, самодостаточная жизнь «вечного сейчас». Практиковать, думая о цели, – значит одним глазом смотреть на практику, а другим – на цель, а это отсутствие концентрации, отсутствие искренности. Другими словами, вы не практикуете дзэн для того, чтобы стать Буддой; вы практикуете его потому, что вы изначально Будда, – и это «изначальное осознание» является отправной точкой жизни дзэн. Изначальное осознание – это «тело» (ти [b]), а чудесная практика – «применение» (юн [c]), и они соответствуют праджне, мудрости, и каруне, сострадательной деятельности пробужденного Бодхисаттвы в мире рождения и смерти.
В двух предшествующих главах мы рассмотрели дзэнскую Реализацию. В этой и следующей мы обратимся к вытекающей из нее практике или деятельности – во-первых, к жизни медитации и, во-вторых, к жизни повседневной работы и отдыха.
Мы видели, что – какой бы ни была практика мастеров эпохи Тан – современные дзэнские общины, как в сото, так и в риндзай, наибольшее значение придают медитации, или «сидячему дзэн» (дзадзэн). Может показаться странным и нелогичным, что сильный и разумный человек должен просто часами сидеть спокойно. Для западной ментальности подобные вещи кажутся не просто чем-то неестественным, а тратой драгоценного времени, какими бы полезными они ни были для привития терпеливости и стойкости. Хотя у Запада есть собственная созерцательная традиция в Католической Церкви, жизнь «сидения и смотрения» утратила свою привлекательность, потому что религия не будет иметь ценности, если она не «улучшает мир», и трудно представить, как мир может улучшить спокойное сидение. Однако должно быть очевидным, что действие без мудрости, без ясного осознания мира, каким он есть на самом деле, не может ничего улучшить. Более того, подобно тому как мутная вода лучше всего очистится, если ее оставить в покое, можно утверждать, что те, кто сидит спокойно и ничего не делает, вносят лучший возможный вклад в неспокойный мир.
И в самом деле, в продолжительном спокойном сидении нет ничего неестественного. Это делают кошки; это делают даже собаки и более нервные животные. Это делают так называемые примитивные люди – американские индейцы и крестьяне почти всех национальностей. Это искусство наиболее трудное для тех, кто развил свой чувствительный интеллект до такой степени, что не может не прогнозировать будущее и поэтому должен постоянно пребывать в круговерти активности, чтобы его предвосхищать. Но очевидно, что неспособность сидеть неподвижно и наблюдать с помощью совершенно спокойного ума равнозначна неспособности полноценно переживать мир, в котором мы живем. Ведь мир не познается одними лишь размышлениями о нем и действиями в нем. Необходимо сперва получить самое
