Путь дзэн. Истоки, принципы, практика - Алан Уотс

Это также учение Банкэя:

Вы прежде всего Будды; вам не нужно впервые становиться Буддами. В вашем естественном уме нет ничего, что бы можно было назвать ошибкой… Если у вас есть хоть малейшее желание быть лучше, чем сейчас, если вы хоть каплю спешите что-то найти, то вы идете против Нерожденного. [160]

Таким образом, такой взгляд на дзэн несколько трудно увязать с дисциплиной, господствующей ныне в школе риндзай и состоящей из «прохождения» последовательной серии из примерно пятидесяти задач-коанов. Многие мастера риндзай стремятся пробудить самый интенсивный дух поиска – непреодолимое чувство «сомнения», благодаря которому практически невозможно забыть коан, который ты пытаешься решить. Естественно, это ведет к известной доле сравнения степеней достижения разных индивидов, и для окончательного «завершения» процесса необходимо вполне определенное формальное признание.

Поскольку формальные подробности дисциплины коанов составляют одну из немногих оставшихся в буддийском мире настоящих тайн, трудно дать ей справедливую оценку без прохождения обучения. С другой стороны, тот, кто через это прошел, обязуется не говорить об этом – разве только в общих неопределенных понятиях. Школа риндзай всегда запрещала обнародование формально приемлемых ответов на различные коаны, потому что вся суть дисциплины заключается в самостоятельном, интуитивном их обнаружении. Знать ответы, не обнаружив их самостоятельно, – все равно что изучать карту, не предпринимая путешествия. Без настоящего шока осознания голые ответы кажутся плоскими и разочаровывающими, и, безусловно, тому, кто не прочувствовал их по-настоящему, не удастся обмануть ни одного компетентного мастера.

Тем не менее нет никаких причин, почему этот процесс должен включать все эти глупые «степени достижения», определяющие, кто «прошел», а кто нет или кто является «подлинным» Буддой в соответствии с этими формальными стандартами. Подобные глупости характерны для всех установившихся религиозных институтов, и они в целом сводятся к своего рода эстетизму, раздутой страсти к культивированию особого «стиля», отличающего овец от козлищ. По таким признакам эстет литургии может отличить римско-католических священников от англиканских, принимая манерность традиционной атмосферы за сверхъестественные признаки истинного апостольского преемства. Однако иногда культивирование традиционного стиля достойно восхищения, например когда школа ремесленников или художников передает из поколения в поколение профессиональные секреты или технические тонкости, благодаря которым создаются предметы особой красоты. Тем не менее это очень легко превращается в нарочитую и неестественную дисциплину, и тогда теряется весь «дзэн».

Существующая сегодня система коанов многим обязана работе Хакуина (1685–1768), выдающегося и чрезвычайно разностороннего мастера, который придал ей системную организацию, разделив весь курс обучения дзэн в школе риндзай на шесть стадий. Во-первых, есть пять групп коанов [d]:

1. Хоссин, или коаны Дхармакаи, посредством которых происходит «вход через передние ворота дзэн».

2. Кикан, или коаны «искусного препятствия», связанные с активным выражением состояния, осознаваемого посредством первой группы.

3. Гонсэн, или коаны «исследования слов», предположительно связанные с выражением понимания дзэн посредством речи.

4. Нанто, или «труднопреодолимые» коаны.

5. Гои, или коаны «Пяти Степеней», основанные на пяти типах отношений «хозяина» и «слуги», или «принципа» (ли) и «вещи-события» (ши), что связывает дзэн с философией хуаянь, или аватамсаки.

Шестая стадия – это изучение буддийских предписаний и правил жизни монаха (виная) в свете понимания дзэн [161].

Обычно такой курс обучения длится около тридцати лет. Далеко не все дзэнские монахи проходят обучение до конца. Это требуется только для тех, кто должен получить инка, или «знак одобрения» своего мастера, чтобы самому стать мастером (роси), основательно подкованным во всех «искусных средствах» (упайя) для преподавания дзэн другим. Как и в случае других подобных вещей, эффективность системы зависит от самого индивида, поскольку среди ее выпускников есть как высокие, так и низкие Будды. Не стоит полагать, что индивид, прошедший коан, или даже много коанов, обязательно должен быть «преобразившимся» человеком, чей характер и образ жизни радикально отличаются от прежнего. Не нужно также полагать, что сатори – это единственный, мгновенный прыжок из обычного сознания в «совершенное, непревзойденное пробуждение» (ануттара-самьяк-самбодхи). Сатори на самом деле означает мгновенное и интуитивное видение чего угодно, будь то вспоминание забытого имени или постижение глубочайших принципов буддизма. Вы ищете, ищете и не находите. Тогда вы сдаетесь, и ответ приходит сам по себе. Таким образом, в ходе обучения может быть много случаев сатори, большое сатори и малое сатори, и решение большинства коанов не зависит от чего-то более сенсационного, чем своего рода «сноровка» в понимании дзэнского стиля обращения с буддийскими принципами.

Западные представления о буддийских достижениях слишком часто искажаются подходом «загадочного Востока» и сенсационными фантазиями, которые были распространены в теософских сочинениях конца XIX – начала XX вв. Эти фантазии были основаны не на непосредственном изучении буддизма, а на буквальной трактовке мифологических эпизодов из Сутр, где Будды и Бодхисаттвы наделяются множественными чудесными и сверхчеловеческими свойствами. Таким образом, мастеров дзэн не следует смешивать с теософскими «Махатмами» – эффектными «Учителями Мудрости», обитающими в горных твердынях Тибета и практикующими оккультные искусства. Мастера дзэн вполне человечны. Они болеют и умирают; они знают радость и горе; у них бывает дурной нрав и прочие мелкие «слабости» характера, как и у каждого другого, и им ничто не мешает влюбляться и вступать во вполне человеческие отношения с противоположным полом. Совершенство дзэн означает совершенное и простое бытие человеком. Различие между адептом дзэн и обычными людьми заключается в том, что последние так или иначе пребывают в конфликте со своей собственной человечностью и пытаются быть ангелами или демонами [162]. В стихотворении-дока авторства Иккю говорится:

Мы едим, испражняемся, спим и просыпаемся;

Это наш мир.

Все, что нам нужно сделать после этого, —

Это умереть. [163]

Обучение коанам предполагает характерные азиатские представления об отношениях мастера и ученика, которые во многом отличаются от наших. Ведь в азиатских культурах это священные отношения, где мастер несет ответственность за карму ученика. От ученика в свою очередь ожидается полное повиновение авторитету мастера, причем он должен почитать его больше, чем собственного отца, – а в азиатских странах это значит очень много. Таким образом, для молодого дзэнского монаха роси является символом наивысшего патриархального авторитета, и тот обычно исполняет свою роль в совершенстве – он, как правило, пожилого возраста, неистовый и подобный тигру и, облаченный в формальную одежду для беседы сандзэн, является лицом предельного обаяния и достоинства. В этой роли он представляет собой живой символ всего, что заставляет нас бояться спонтанности, всего, что возбуждает самое болезненное и неловкое самосознание. Он принимает эту роль как упайю, искусное средство, побуждая ученика