Путь дзэн. Истоки, принципы, практика - Алан Уотс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, человеческая жизнь главным образом и первично заключается в действии – это жизнь в конкретном мире «таковости». Но мы обладаем способностью контролировать действия с помощью рефлексии, то есть с помощью размышления, с помощью сравнения действительного мира с воспоминаниями или «отражениями». Воспоминания организованы в категориях более или менее абстрактных образов – слов, знаков, упрощенных форм и других символов, которые можно очень быстро просмотреть по очереди. Из таких воспоминаний, отражений и символов ум конструирует свою идею о себе. Это соответствует термостату – источнику информации о собственных прошлых действиях, на основе которой система самокорректируется. Разумеется, ум-тело должен доверять этой информации, иначе попытки вспомнить, точно ли мы все вспомнили, вскоре приведут к параличу.
Но чтобы поддерживать поступление информации в память, ум-тело должен продолжать действовать «сам по себе». Ему не следует держаться слишком близко к собственным записям. Должно быть «запаздывание», или расстояние между источником информации и источником действий. Это не значит, что источник действий должен колебаться перед принятием информации. Это значит, что он не должен отождествлять себя с источником информации. Мы видели, что, когда котел слишком быстро реагирует на термостат, он не может продолжать работать, не пытаясь одновременно остановиться, или остановиться, не пытаясь одновременно продолжать работать. То же происходит и с человеческим умом, когда желание уверенности и безопасности ведет к отождествлению ума с его собственным образом себя. Он не может отпустить себя. Он чувствует, что не должен делать то, что делает, и должен делать то, что не делает. Он чувствует, что он не должен быть тем, чем он является, и должен быть тем, чем он не является. Более того, попытки всегда оставаться «в хорошем настроении» или «счастливым» – это все равно что пытаться удержать термостат на постоянных 70 градусах, установив одинаковый нижний и верхний предел.
Таким образом, отождествление ума со своим собственным образом парализует его, потому что этот образ фиксированный – сформированный и законченный. Но это фиксированный образ себя в движении! Следовательно, цепляться за него – значит пребывать в постоянном противоречии и конфликте. Поэтому Юньмэнь и говорил: «Когда идешь – просто иди. Когда сидишь – просто сиди. Главное – не колеблись». Другими словами, ум не может действовать, не отказавшись от невозможной попытки контролировать себя вне определенных рамок. Он должен отпустить себя, как в плане доверия собственным воспоминаниям и размышлениям, так и в плане спонтанного, самопроизвольного действия перед неизвестным.
Именно поэтому дзэн часто стает на сторону действий в противоположность размышлениям и описывает себя как «не-ум» (усинь) или «не-мысль» (унянь), и именно поэтому мастера демонстрируют дзэн с помощью мгновенных, не обдуманных заранее ответов. Когда у Юньмэня спросили о наивысшей тайне буддизма, он ответил: «Клёцка!» Японский мастер Такуан говорил:
Когда монах спрашивает: «Что есть Будда?» – мастер может поднять кулак; когда у него спрашивают: «Какова наивысшая идея буддизма?» – он может выкрикнуть, даже не дослушав вопрос до конца: «Цветущая ветвь сливы» или «Кипарис во дворе». Суть в том, что ум отвечающего ни на чем не останавливается и отвечает сразу, не размышляя над удачным ответом. [139]
Это и есть самопроизвольное действие ума.
Но размышление – это тоже действие, и Юньмэнь мог точно так же сказать: «Когда действуешь – просто действуй. Когда думаешь – просто думай. Главное – не колеблись». Другими словами, хочешь размышлять – размышляй, только не размышляй о размышлении. Однако дзэн согласится и с тем, что размышление о размышлении – это тоже действие, если мы занимаемся только этим и не уходим в бесконечную регрессию попыток стоять выше уровня, на котором мы действуем. Поэтому дзэн – это также освобождение от дуализма мысли и действия, потому что он думает и действует одинаково – с тем же качеством самозабвения, самоотдачи или веры. Таким образом, усинь – это ни в коем случае не антиинтеллектуальное исключение мышления. Усинь – это действие на любом уровне, физическом или психическом, без попыток одновременно наблюдать за действием со стороны и контролировать его. Такие попытки одновременно действовать и думать о действии – это и есть отождествление ума с идеей о себе. В этом заключено такое же противоречие, как и в утверждении, которое говорит о самом себе: «Это утверждение ложное».
То же касается и связи между чувством и действием. Потому что чувство блокирует действие и блокирует само себя как форму действия, когда точно так же пытается бесконечно наблюдать за собой или чувствовать себя, – например, когда я получаю удовольствие и одновременно исследую себя, чтобы увидеть, получаю ли я максимум от ситуации. Не довольствуясь вкусом еды, я также пытаюсь почувствовать себя, чувствующим вкус. Не довольствуясь чувством счастья, я хочу почувствовать себя, чувствующего себя счастливым, – чтобы убедиться, что я ничего не упустил.
Доверяемся ли мы своим воспоминаниям или позволяем уму действовать самопроизвольно, все сводится к одному и тому же: конечный источник наших действий и мыслей, нашей жизни и смерти, вне «нашего» знания и контроля. Но этот источник и есть мы, и когда мы это видим, он перестает угрожающе стоять над нами. Никакое бдение и сомнение, никакая интроспекция и никакой поиск собственных мотивов не изменят того факта, что ум —
как глаз, который видит, но не может увидеть себя.
В конечном счете, единственная альтернатива паралитическому дерганью – броситься в действие, не думая о последствиях. Такое действие может быть правильным или неправильным в зависимости от конвенциональных стандартов. Но наши решения на конвенциональном уровне должна поддерживать убежденность в том, что все, что мы делаем и что с нами «происходит», в конечном итоге является «правильным». Другими словами, у нас не должно быть «переосмысления», сожаления, нерешительности, сомнений или угрызений совести. Так, когда у Юньмэня спросили: «Что такое Дао?» – он ответил просто: «Иди (цюй [f])!»
Но действовать
