Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша - Андре Кастело

Но дела не могут ждать:

«Пришли мне 50 000 ливров с Блонденом. — Это один из слуг четы Бонапарт. — Прощай, шлю тебе тысячи нежных поцелуев. Вся твоя».

1 6 марта Шарль расстается с армией и волен отныне «оставаться у домашнего очага».

Действие второе. 21 марта. Бонапарт бурей врывается в будуар жены. Он узнал все или почти все от своего брата Жозефа.

— Ты знаешь гражданина Бодена, у которого квартирует капитан Шарль?

Бонапарт сорвался с цепи. Он хорошо осведомлен. Ему известно, что его жена устроила Бодену контракт на поставки в Итальянскую армию. Он уточняет: Шарль квартирует «в доме N 100 по улице Фобур-Сент-Оноре». Жозефина, разумеется, все отрицает.

— Но ты же каждый день ездишь туда. Тебе нет нужды прибегать к таким средствам.

Следует поток слез:

— Я самая несчастная, самая обездоленная из женщин. Я представления не имею о том, что ты говоришь. Если хочешь развода, тебе достаточно об этом сказать.

Развод? Что влюбленной Жозефине слава победителя при Арколе, завоевателя Италии? И Жозефина, передавая сцену любовнику[171], называет мужа и деверя — «эти Бонапарты»:

«Да, Ипполит, им всем моя ненависть, тебе одному — нежность и любовь; пусть знают, как они мне отвратительны за то, что ввергли меня в ужасное состояние, в котором я нахожусь уже много дней; они видят мое горе и отчаяние из-за того, что я лишена возможности тебя видеть, сколько хочу. Ипполит, я покончу с собой; да, я хочу избавиться от жизни, которая мне в тягость, коль скоро я не могу посвятить ее тебе. Увы, что я сделала этим чудовищам? Но они напрасно стараются: я никогда не стану жертвой их жестокости. Передай, пожалуйста, Бодену, пусть скажет, что не знаком со мной, что стал поставщиком Итальянской армии не благодаря мне; пусть также предупредит привратника дома N 100, чтобы, если его спросят, живет ли там Боден, он ответил, что не знает такого; пусть Боден воспользуется письмами, которыми я снабдила его для Италии, лишь спустя известное время после приезда туда и лишь если они потребуются. Ах, они напрасно меня мучают: им все равно не разлучить меня с Ипполитом; мой последний вздох — и тот будет о тебе.

Я сделаю все на свете, лишь бы увидеться с тобой днем. Если не смогу, вечером заеду к Бодену, а завтра утром пришлю к тебе Блондена — он скажет, когда прийти в сад семьи Муссо. Прощай, Ипполит, тысячи поцелуев, таких же пламенных и влюбленных, как мое сердце».

«Увы, что я сделала этим чудовищам?»

Что она сделала? Бедная недалекая Жозефина! Она женщина, восхитительная и невыносимая женщина, и, пустив в ход слезы, ей удается даже на этот раз убедить Бонапарта, что обвинение Луизы и Жозефа — клевета, по крайней мере, в том, что касается супружеской жизни четы Бонапартов. Однако обстановка на улице Шантрен складывается трагическая. «Моя невестка чуть не умерла с горя, — скажет потом Полина, — а я утешала брата, который был очень несчастен».

Ипполит считает, что он уже под арестом. Отставка его будет официально утверждена лишь 30 марта. В течение этих шести дней он остается под властью армии, следовательно — мужа. Однако Бонапарт считает ниже своего достоинства мстить таким образом. Шарля не беспокоят, и сделка с компанией Боден не отменяется.

Видимо, пораздумав, Жозефина струхнула. Стать г-жой Шарль после того, как была г-жой Бонапарт? Разведясь, она, безусловно, утратит свое влияние, а значит, и дела Ипполита пойдут куда менее блестяще. Она не сможет даже сохранить за собой свой особняк, столь милый ее сердцу. Действительно, 26 марта Бонапарт, несомненно движимый словом «развод», которое бросила ему изменница, покупает у Жюли Тальма дом на улице Шантрен.

У Жозефины больше нет своего жилья!

Креолка спохватывается и, чтобы помириться с Бонапартом, предлагает сопровождать его в Египет. Или — она достаточно ловка для такого маневра — подбивает мужа предложить ей ехать с ним.

Без сомнения, она надеется найти в последний момент способ избежать столь долгой разлуки со своим Ипполитом и не лишиться поцелуев, «пламенных и влюбленных», как ее сердце.

Перед отъездом г-н и г-жа Бонапарт вновь обсуждают как добрые супруги вопрос о покупке загородного дома под Парижем. Они едут смотреть восхитительный Мальмезон, собственность г-на Лекульте, который уже два года ищет покупателя на свое владение. Бонапарт испытывает «внутренний толчок», хорошо знакомый тем, кто ищет себе желанное прибежище, но у него нет времени заняться этим делом.

Потом посмотрим!

Быть может, Жозефина вновь приедет сюда раньше мужа? Быть может, египетская кампания окажется короче, чем думают? Через несколько месяцев они оба уже вернутся, разве что, как говорит новый командующий армией Востока Бурьену, ему удастся возвратиться только лет через шесть.

29 апреля Жозефина с мужем в сопровождении адъютанта Лавалета отправляются в Сен-Жермен к г-же Кампан навестить Гортензию и Каролину. Девушки сперва не прониклись взаимной симпатией.

«Я очень рассчитывала подружиться с Каролиной Бонапарт, почти что моей ровесницей, характер которой, в чем я не сомневалась, подойдет к моему, — рассказывает Гортензия. — В том, что мы до сих пор не сблизились, был виноват генерал. Он слишком часто ставил меня в пример сестре, подчеркивая перед ней мои скромные дарования. Но больше всего Каролину удручало его намерение поместить ее вместе со мной у г-жи Кампан, Тщетно силилась я убедить ее, что нет ничего счастливей, чем наполненная трудами жизнь в Сен-Жермене, а развлекаться там можно не хуже, чем в Париже, Доказать ей это мне было нелегко. Каролина уже познакомилась со светом, и ей нравилось в нем вращаться. Наконец, несмотря на все слезы, пришлось подчиниться генералу. Я старалась скрасить ей первые дни после поступления. Я объясняла ее отставание в науках длительными переездами с места на место; всячески выставляла в выгодном свете то, что она знала; подправляла ее рисунки, чтобы она получала награды. Тем не менее завоевать ее сердце мне не удавалось. Ее отчуждение от меня выражалось даже в беспричинных жалобах. Она обвинила меня перед генералом в том, что я постоянно выставляюсь на первый план в ущерб ей и являюсь причиной мелких унижений, которым ее подвергают наши однокашницы. Обидясь на такое мной отнюдь не заслуженное отношение, я решила объясниться с ней. Ее искренность обезоружила меня: она повинилась в своих проступках, призналась, что любит полковника Мюрата и шла на любые уловки, лишь бы вернуться в Париж. Ее доверчивость тронула меня, и с этой минуты мы стали союзницами».

Нетрудно представить себе, каким волнением охвачен пансион в то утро. На всех этажах слышны смех и возгласы, девушки толпятся у окон — им не терпится увидеть завоевателя Италии. Мрачна только Эмилия, дочь Франсуа де Богарне и кузина Гортензии. Тот, кто — осмелюсь сказать — «по свойству» стал ее дядей, решил выдать ее за Антуана Лавалета, одного из своих адъютантов. А ее сердце было отдано в то время Луи Бонапарту, брату генерала. Но оспаривать решение великого человека уже невозможно. При виде своего суженого Эмилия цепенеет: розовая кукольная физиономия, маленькие глазки, носик пуговкой. У него уже, кажется, даже брюшко есть, и покоится оно на маленьких ножках. Но она тут же смягчается: как только они остаются наедине, он говорит ей:

— Мадемуазель, у меня ничего нет, кроме шпаги и благожелательности моего генерала; к тому же через две недели я отбываю в Египет. Откройте мне свое сердце. Я чувствую, что всей душой полюблю вас, но этого недостаточно. Если этот союз вам не по душе, скажите прямо. Я добьюсь, чтобы меня удалили, вас больше не станут мучить, а я сохраню вашу тайну.

Племянница Жозефины опустила глаза и вместо ответа протянула «жениху» букет, который держала в руке. Их окрутили без шума, поскольку отец Эмилии эмигрировал, а разведенная мать вторично вышла замуж за ослепительно черного мулата. Немногие дни, проведенные с мужем после брачной церемонии, не победили отвращения Эмилии. Далеко нет!

«Представь себе, Флавия, — напишет она своей конфидентке, — что сердце твоей бедной подруги бесповоротно и против воли отдано повелителю, который вооружен всеми правами на нее, но совершенно ей не известен, так что неделей раньше она не знала даже, как его зовут, человеку, о котором она может судить, несмотря на по-видимому благородный его характер, лишь по впечатлению от внешнего облика, а тот кажется ее предубежденным глазам и сердцу невыносимым. Как видишь, я дошла до того, что готова тебе заявить: я была бы менее несчастлива с любым другим».

А потом ее тронут достоинства Лавалета — его прямота, порядочность, благородство чувств. Они взволнуют ее, и она забудет про слишком короткие ноги, слишком маленький нос и глаза. Она оценит натуру и сердце мужа и полюбит его всеми силами души. Что до него, то он полюбил Эмилию, как только Гортензия в Сен-Жерменском саду подвела к нему свою зардевшуюся подругу, самую хорошенькую из пансионерок г-жи Кампан и будущую г-жу Лавалет, которой суждено стать героиней супружеской любви.