Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна

Он протянул мне кошелек, чтобы я убедилась, что тот пуст. Бумагу он держал в другой руке и явно собирался ее выбросить.

– Дай-ка взглянуть…

Подорожной оказался вариант паспорта с приметами, которые были столь размытыми, что нашлись бы даже у меня: глаза – голубые, волосы – светлые, родинка слева над губой. Положим, родинку я могла и свести…

Мальчишка под рукой опять дернулся в надежде, что я потеряла бдительность.

– Погоди, – сказала сурово, – дело есть. Сложно восстановить такой документ?

– Да чего сложного-то? – буркнул мальчишка. – Он же не магичный. Придет к своим в консульство со свидетелями, которые ее личность подтвердят, и получит новую бумагу. Штраф заплатит, и усе. Но штраф большой. А нечего вместо денег в кошельке бумажки никому не нужные таскать, – в его голосе прорезалось злорадство.

Надо же, какие плохие чувства вызвала у него бедная девушка. Интересно, здесь всегда не любили теофренийцев, или это началось после фиаско в храме, когда принцесса и Теодоро не получили благословения? А по поводу отсутствия магии на бумаге он не прав: печать фонит сильно, но только печать, остальная часть документа в этом плане чистая.

– А внести изменения в эту бумагу можно?

– Это как?

– Вписать другое имя можно?

– А чего нельзя-то? Дядько Гнус и не такое может.

Прозвище было поганым, но, возможно, назвали сеньора так потому, что он был чересчур дотошным, а не потому, что был гадом.

– Отведи меня к этому дядьке.

– С чего бы? – спохватился он. – Он посторонних не любит.

– А с того, мил друг, что либо ты ведешь меня к дядьке Гнусу, либо я тебя – к страже.

Пацан снова дернулся, но уже обреченно: понял, что хватка у меня крепкая. А ведь я даже ничего из магических навыков не использовала. Не привыкла, однако.

– Лучше к страже, – неожиданно решил он.

– Почему к страже? – удивилась. – Я заплачу твоему Гнусу за внесение изменений, не даром же ему работать.

– Ага, – шмыгнул пацан носом, продолжая сомневаться. – А потом он мне заплатит. Последнюю, так сказать, плату.

– Слушай, мне нужны фальшивые документы. Позарез, – сказала ему проникновенно, – вопрос жизни и смерти. То есть еще пара дней – и уже точно смерти. Я не собираюсь сдавать ни тебя, ни Гнуса. Ты приведешь ему клиентку, он тебе еще и процент со сделки будет должен.

Вряд ли мальчишка проникся моим жалким положением, потому что прошелся по мне оценивающим взглядом и спросил:

– А чем платить будешь? Ты на богачку не похожа.

– У меня есть чем, – уверила, – хватит твоему дядьке.

– Если обманешь, падет на тебя проклятие Двуединого, – мрачно сообщил он.

Вздохнув, вытащила мелкую монетку и вручила ему, после чего он неохотно двинулся из переулка, зыркая на меня как загнанный зверек.

Я шла за ним, ни на миг не расслабляясь, и размышляла, не могу ли я что-то из своего арсенала использовать для подделки. Надпись удалить могла, это да, но дальше все упиралось в то, что я не способна создать достоверную подделку. Совесть, грызущую меня сразу по двум направлениям: кража чужого документа и подталкивание пацана на путь воровства, – я успокаивала тем, что, если мне не удастся сбежать, грызть ей скоро будет некого. Что же касается девушки, то любой урок, даже такой неприятный, полезен. А пацана воровать отправляла не я.

Отошли мы от рынка довольно далеко, дома стали меньше, но не перестали быть аккуратными, и я даже удивилась, когда мы свернули к одному, перед которым буйствовал цветом куст, названия которого я не знала. Совсем этот домик не походил на жилище преступного элемента. И тем не менее мы пришли по адресу. Мальчишка стукнул в дверь и сразу ее распахнул, не дожидаясь ответа.

– Дядька, я тебе клиентку привел! – радостно заорал пацан с порога.

Гнус, невысокий плотный мужик со взглядом исподлобья, посмотрел на нас безо всякой радости.

– Малек, какую клиентку? – процедил он. – Я ничего не продаю.

– Мне нужны ваши услуги как художника, – сообщила я воодушевленно.

Воодушевленно, потому что он выглядел в точности как искомая криминальная личность.

– Какого еще художника?

– По замене надписи на бумаге. Вы написали, забыли что и получили вот это.

Я показала кольцо с изумрудом. Стоило оно наверняка дороже, чем услуги дядьки, потому что глаза его сразу загорелись жаждой обладания, но вслух он сказал:

– Ворованное, поди?

– Мое личное. Имею право продать, обменять, подарить. Могу поклясться чем угодно и где угодно.

Слова были не пустыми, и Гнус это понял.

– Погодь, – неожиданно прищурился он, – ты племянница Лусеро, так?

«А вы один из ее ночных посетителей?» – хотелось спросить, но вместо этого я благоразумно намекнула:

– Тете о наших делах знать не надо. Тайна входит в оплату.

– Малек, вали. Не для твоих ушей разговор, – буркнул Гнус. – Ты никого не приводил и вообще сеньориту не видел.

Я неохотно убрала руку с плеча проводника, и тот рванул на улицу, плотно прикрыв за собой дверь. Но за ней не остался: я услышала, как прогрохотали его шаги по крыльцу.

– Не боишься, что я тебя того, а цацки заберу? – неожиданно спросил Гнус. – У тебя ж наверняка не одно колечко.

– Зато у вас одна жизнь, – хмыкнула, создавая в руке небольшой, но яркий огонек. – Так что давайте вы выполните мою просьбу, и мы расстанемся в уверенности, что никогда друг друга не видели.

Наверняка я опять сделала что-то не то, потому что в глазах подделывателя документов появились сначала понимание, а потом страх. Но с эмоциями он справился быстро.

– Чего надо-то? – спросил он недовольно.

Я выложила перед ним подорожную.

– Вписать другое имя и мои приметы. Текст могу убрать.

Он покрутил головой.

– У меня есть чистые бланки. Впишу все что нужно.

– А меня с ним на границе не задержат?

– Обижаете, сеньорита магесса. Все в лучшем виде сделаю.

Он вынес из соседней комнаты несколько разных бланков с печатями, на первый взгляд ничем не отличающихся от тех, что у меня в руках. Но только на первый взгляд.

– На ваших фальшивая печать.

– Да кто их там рассматривает?

– Я вот сразу увидела.

– Сеньорита, вы маг. А где вы магов на границе видели? Только при облавах.

Поскольку я подозревала, что тетя Селия на эту самую облаву точно расщедрилась, рисковать не захотела.

– Нет уж, давайте вернемся к моему предложению. Я убираю текст, вы вписываете нужное мне.

– Теофренийский документ – не самый лучший выбор, – неожиданно заметил он. – Не любят теофренийцев. К ним Двуединый немилостив.

– Ничего, мне лишь бы из Муриции выехать, там разберусь, на что заменить.

Если милость Двуединого приходит с Сиятельными, значит, я принесу эту самую милость с собой в Теофрению. Потому что окончательно решила ехать именно туда. Обидно стало за них почему-то. И не только за принцессу, вообще за всех.

Я осторожными мазками убрала слова с того места, куда нужно было вписать новые данные.

– Все стирай. Я не подберу в точности такой же цвет чернил, – проворчал Гнус. – Заметно будет.

Посматривал он на мое колечко жадно. Видно, боялся, что уйду вместе с ним. И когда я получила вожделенный документ, на котором значилось новое имя, Катарина Кинтеро, и мои приметы, а ему протянула кольцо, он неожиданно предложил:

– Хошь, еще один забабахаю? На нашем бланке. В подарок.

– А давайте!

Два документа всяко лучше, чем один, даже если оба фальшивые. Тем более что при беглом просмотре они оба казались настоящими и даже выписанными разными людьми: если почерк Гнуса на первом бланке в точности повторял особенности написания теофренийцев – с ненужными завитушками и наклоном влево, то на втором запись была сделана аккуратными, почти машинописными буквами. Я восхитилась:

– Да вы талантище!

От похвалы дядька не смягчился, скривил физиономию и буркнул:

– Лучше, чтобы о моем таланте никто не узнал.

– Никто не узнает о моем визите – никто не узнает о вашем таланте. И еще… Не хотите еще одно кольцо, но уже не за работу, а купить?