Секутор - Андрей Посняков

Рысь даже вздрогнул – этак и невесть кто может объявиться!

– Да нет здесь никого, кроме нас, – засмеялся римлянин. – Теренций говорил только что: этот путь подсказал ему Памфилий Руф, он же и заверил в полнейшей безопасности. Теренций, правда, в полную безопасность вообще не верит – вот и костры не разрешил разжигать да и вообще громко разговаривать запретил. Хотя к чему? Место глухое, кругом болота, темень – тут и сам-то отойдешь подальше от лагеря, так не скоро разыщешь. – Луций пожал плечами. – Я так думаю, лишние караулы тут ни к чему, да и вообще караулы ни к чему – кто тут есть-то, кроме нас?

– Но ведь говорили про какие-то группы галлов, – осторожно возразил Рысь.

– Ха! – засмеялся римлянин. – Вот именно что – группы! А шайка бродячих галлов никогда не осмелится напасть на центурию. Тем более что и отыскать нас здесь не так-то просто, ну, разве что случайно наткнутся. А какой охотник бродит по лесу в дождь, да еще ночью? Так что зря осторожничает Теренций, всякого куста уже опасается. Видно, стареет.

– Ты стоишь сегодня? – поправляя амуницию, поинтересовался Рысь.

Луций снова засмеялся:

– А как же! Уж наш центурион не даст спать молодым! Моя – третья стража.

– Самая сонная.

– Ну да… Только не тогда, когда за шиворот падают холодные капли, да что там капли – струи! Ручьи!

И в самом деле, дождь вновь усилился, слышно было, как стучат по палаткам тяжелые капли… или, как их назвал только что Луций, струи. Ручьи!

Рысь передернул плечами:

– Ну, мне пора.

– Удачи! Смотри не спи, старик Теренций наверняка потащится проверять караулы. Ему хоть дождь, хоть вообще землетрясение.

– Охота пуще неволи.

Простившись с приятелем до утра, Ант торопливо зашагал к палатке центуриона и, с надлежащим почтением выслушав инструктаж, отправился на пост вслед за разводящим-десятником. Рыси, как гладиатору, досталось самое неудобное место – в небольшом, спускающемся к болоту овражке, по дну которого тек бурный мутный ручей. Ни присесть, ни прилечь, ни спрятаться в случае нужды. Да и сверху никакого прикрытия – ни плакучих ив, ни деревьев с широкими густыми кронами, одно черное с дождевыми тучами небо. Проводив глазами растворившуюся в темноте фигуру десятника, Рысь плотнее закутался в плащ и снова пожалел о потерянной фибуле: не надо было б заматывать да держать руками. Капли дождя тяжело хлестали по шлему, древко короткого копья-гасты давно намокло и стало противным и скользким, такие же мокрые ножны короткого меча неприятно холодили бедро. Да, пожалуй, тут не подремлешь даже при всем желании.

От нечего делать юноша спустился по краю оврага вниз, к самому болоту. Остановился, лишь почувствовав, как под ногами захлюпало и земля покачнулась. Темнота над болотом была не такой непроглядной, как в лесу, виднелись и камыши, и кочки, и уходящая в черноту ночи трясина. Вглядываясь в болотную мглу, Рысь вдруг подумал, что если через болото ведет какая-нибудь тайная тропа, то знающим ее ничего не стоит пробраться оврагом в лагерь и запросто перебить всех. Правда, вряд ли это кому сейчас нужно, ведь все силы мятежников брошены под стены Кроциотонума, куда и поспешил отряд Памфилия Руфа. А здесь так, только мелкие бродячие шайки… Однако даже и мелкая, пробравшись оврагом, способна натворить дел. Интересно, обследовал ли овраг центурион? Вряд ли, когда ему было этим заняться? А пост здесь выставил так, на всякий случай, и не опытных легионеров, а шваль, гладиаторов. Наверняка именно здесь окажутся в свои смены и Автебиус, и Сакс. Понятно – опытные воины перекрывают дорогу. Наверное, прав Луций: зря осторожничает центурион. Вряд ли кому сейчас есть дело до римских воинов. Разве что какой-нибудь разбойничьей шайке, надеющейся разжиться оружием. Так и те вряд ли нападут, несмотря на всю галльскую воинственность и бесшабашность: связываться с целой центурией себе дороже! Так что нечего тут пялиться в болотную тьму, чего там высматривать-то? Черных болотных духов? Рысь вдруг ощутил страх – ведь духи вполне могли напасть. Вынырнут из воды, схватят корявыми лапами, утянут в трясину! И на кого надеяться? На галльских или римских богов? Или все же лучше на своих? На Световита, Семаргла, Мокошь. Не зря же жрец Кердай приносил им в жертву самых красивых дев рода! Да, но то Кердай, а он-то, Рысь, какую жертву принес? Да никакой! Ничем не заслужил божественную милость. Впрочем, что у него есть-то? Можно, конечно, купить курицу… даже нужно! И как он не подумал об этом раньше? И даже лучше не курицу, а белого петуха. Нескольких белых петухов – Световиту, Семарглу, Мокоши. И Корвале – богине веси, племени, откуда была родом мать, Невдога.

Так, погруженный в свои мысли, юноша и не заметил, как пролетела смена. Очнулся лишь, ощутив чьи-то легкие шаги за спиною. Обернулся, сжав в руке гасту.

– Медиолан! – услышал тихое тайное слово, тут же, как велено, шепотом отозвался и сам:

– Лютеция!

Ага! Вслед за десятником показалась могучая фигура Сакса. И впрямь, центурион ставил к болоту одних гладиаторов. Значит, не осторожничал, так… Что б не закисали от безделья.

– Громко ответное слово не кричи, – обернувшись к германцу, уходя, предупредил Рысь. – Мало ли, подслушает кто?

Идущий впереди десятник хмыкнул. Ну да, как же, подслушает! В этот момент с болота донесся вдруг жуткий пронзительный вопль. Будто бы кому-то воткнули нож в брюхо и теперь медленно поворачивали, наматывая на клинок сизые кишки. Рысь вздрогнул, а десятник, обернувшись, громко расхохотался:

– Что, не слышал, как выпь кричит?

– Выпь? – переспросил юноша. – Ах да, выпь…

Легионер покачал головой:

– Ох уж эти мне гладиаторы!

А Рысь думал. Как кричит выпь, он очень хорошо знал. Вовсе не так. Этот жуткий вопль издала явно не выпь, а… Юноша очень хорошо знал кто! Это перекрикиваются враги – галлы.

Десятник тоже задумался. Некоторое время оба прислушивались – крик больше не повторился.

– Все же я доложу центуриону, – зевнув, сказал десятник. – Хотя, может, это и не галлы вовсе, а выпь.

Рысь не стал настаивать. Кто его знает, может, и вправду то была выпь. Поди разбери теперь – крик-то не повторялся. Тоже странно: выпь обычно несколько раз кричит. Хотя десятник обещал доложить командиру, Рысь поежился. Выпь не выпь, а спать что-то расхотелось. Забравшись в палатку, юноша вытянул ноги, но не спал – прислушивался. Видел, как уходил на смену Автебиус – Рысь, на всякий случай, предупредил его о криках, – как вернулся и улегся рядом Сакс. Интересно, доложил ли десятник?

С треском пронзив палатку, острие копья попало несчастному германцу в грудь – и тот, застонав, выгнулся в смертной судороге. Другое копье ударило слева, и проснувшийся Рысь еле успел откатиться в сторону. Что же десятник не доложил? Не успел или… Выхватив меч, юноша затаился… Кто-то, откинув полог, заглянул внутрь… И тут же захрипел, получив удар в горло! Отбросив еще теплый труп, Рысь выскочил наружу. Солнце еще не взошло, но яркие лучи его золотили восточный край неба, и в этом призрачном свете юноша явственно увидал шастающих по лагерю болотных страшилищ. Одно из них обернулось к юноше. Лицо болотного выходца было раскрашено кровью, косматые волосы воинственно топорщились, голая грудь блестела от грязи и пота, такой же грязью были покрыты браки, в руках чудище сжимало огромную секиру. Ударило!

Вжик!!!

Рысь увернулся, полоснув острием меча по груди вражины. Тот резко отскочил в сторону и завыл, угрожающе размахивая секирой.

«Никакие это не чудовища! – вдруг осенило юношу. – Галлы! „Косматые“ галлы. Мятежники! Они все-таки пробрались… И их много, пожалуй, больше центурии… А ведь Памфилий говорил лишь о небольших шайках…»

У палатки центуриона воинственно заиграл рожок. Уцелевшие легионеры выскакивали наружу и пытались выстроиться в боевой порядок. Получалось плохо. Попробуй тут выстройся, когда лес кругом да болотина. Центурион, видимо, понял это и громко приказал отходить к дороге. Да, пожалуй, это было сейчас наилучшим выходом. Построиться на тропе, ощетинившись во все стороны копьями, – тут уж никто не возьмет с наскока, никакая шайка, даже самая многочисленная. Но для этого нужно выставить прикрытие, такое, чтоб продержалось какое-то время, необходимое для отхода и построения.

Центурион вдруг заметил Рысь.

– Эй, гладиатор, – закричал он. – Живо бери своих и отправляйся к тропе. Не пропускай туда «косматых»! Жди, я пришлю подмогу.

Кивнув, юноша бросился в указанную начальником сторону. Мимо него пробегали легионеры. Повсюду слышался звон мечей, стоны раненых и ругательства, однако никакой паники не возникало – все видели, что центурион жив и весьма деятелен. Это, конечно, было не на руку нападавшим, что те, видимо, поняли, да только поздно. Центурион и его десятники уже успели организовать оборону. Часть воинов сдерживала натиск невесть откуда взявшихся галлов, большинство уверенно отходило к дороге. Наткнувшись на ожесточенное сопротивление, нападавшие поумерили пыл и даже не пытались преследовать отступающую центурию. Да и как бы они смогли это сделать? Кругом болота.