Том 2. Стихотворения 1909-1917 - Валерий Брюсов

10 декабря 1913

Певцу «Слова»

Стародавней Ярославне тихий ропот струн;Лик твой скорбный, лик твой бледный, как и прежде, юн.Раным-рано ты проходишь по градской стене,Ты заклятье шепчешь солнцу, ветру и волне,Полететь зегзицей хочешь в даль, к реке Каял,Где без сил, в траве кровавой, милый задремал.Ах, о муже-господине вся твоя тоска!И, крутясь, уносит слезы в степи Днепр-река.Стародавней Ярославне тихий ропот струн.Лик твой древний, лик твой светлый, как и прежде, юн.Иль певец безвестный, мудрый, тот, кто «Слово» спел,Все мечты веков грядущих тайно подсмотрел?Или русских женщин лики все в тебе слиты?Ты — Наташа, ты — и Лиза, и Татьяна — ты!На стене ты плачешь утром… Как светла тоска!И, крутясь, уносит слезы песнь певца — в века!

1912

Петербург

Здесь снов не ваял Сансовино,Не разводил садов Ле-Нотр.Все, волей мощной и единойПредначертал Великий Петр.

Остановив в болотной топиКоня неистового скок,Он повернул лицом к ЕвропеРусь, что смотрела на Восток;

Сковал седым гранитом реки,Возвысил золоченый шпиль,Чтоб в ясной мгле, как призрак некий,Гласил он будущую быль.

Вдали — поля, поля России,Усталый труд, глухая лень,Всё те же нивы вековыеВсё тех же скудных деревень;

Вдали, как редкие цветенья,Шумят несмело города,В краях тоски и униженья,Былого рабства и стыда.

Но Петроград огнями залит,В нем пышный роскоши расцвет,В нем мысль неутомимо жалит,В нем тайной опьянен поэт,

В нем властен твой холодный гений,Наш Кесарь-Август, наш Ликург!И отзвуком твоих стремленийЖивет доныне Петербург!

1912

Три кумира

В этом мутном городе туманов,В этой, тусклой безрассветной мгле,Где строенья, станом великанов,Разместились тесно по земле, —

Попирая, в гордости победной,Ярость змея, сжатого дугой,По граниту скачет Всадник Медный,С царственно протянутой рукой;

А другой, с торжественным обличьем,Строгое спокойствие храня,Упоенный силой и величьем,Правит скоком сдержанным коня;

Третий, на коне тяжелоступном,В землю втиснувшем упор копыт,В полусне, волненью недоступном,Недвижимо, сжав узду, стоит.

Исступленно скачет Всадник Медный;Непоспешно едет конь другой;И сурово, с мощностью наследной,Третий конник стынет над толпой, —

Три кумира в городе туманов,Три владыки в безрассветной мгле,Где строенья, станом великанов,Разместились тесно по земле.

1 декабря 1913

«Бахус» Рубенса

Бахус жирный, Бахус пьяныйСел на бочку отдохнуть.За его плечом — багряныйЖенский пеплум, чья-то грудь.

Бочка словно тихо едет,Словно катится давно,Но рукой привычной цедитВ чашу женщина вино.

Весел бог черноволосый,Ждет вечерней темноты;Кое-как льняные косыУ подруги завиты.

Скрыто небо черной тучей,Мгла нисходит на поля…После чаши — ласки жгучи,И желанный одр — земля!

Но, забыв про грезы эти,Опрокинув к горлу жбан,Жадно влагу тянет третий…Ах, старик, ты скоро — пьян.

Только девочке-малюткеСтранно: что же медлит мать?Только мальчик, ради шутки,Рубашонку рад поднять.

Из пяти — блаженны двое;Двум — блаженство знать потом;Пятый ведал все земное,Но блажен и он — вином.

1912

Фиолетовый

В душевной глубине

Есть мысли тайные в душевной глубине.

Пускай в душевной глубине

И всходят и зайдут оне,

Как звезды ясные в ночи.

Новая сестра

Вкруг меня наклоняется хор

возвратившихся дев…

Здравствуй, здравствуй, новая сестра,К нам пришедшая, с тоской во взоре,В час, когда дорога серебраПерешла олуненное море!

Пышен твой причудливый наряд,Крупны серьги из морских жемчужин,Ярок над челом алмазов ряд,А над лоном пояс странно сужен.

Кто ты? Полы храмовых завесВскрыв, не ты ль звала служить Ашере?Иль тебе дивился Бенарес,Меж святых плясуний, баядере?

Иль с тобой, забыв войну, ТимурНа пушистых шкурах спал в гареме?Иль тебя толпе рабов АссурПредставлял царицей в диадеме?

Все равно. Войди в наш тесный круг,Стань теперь для мира безымянной.Видишь: месяца прозрачный плугРаспахал уже простор туманный.

Час подходит потаенных снов,Восстающих над любовным ложем…Мы, заслыша предрешенный зов,Не сойти к избранникам не можем.

Будь готова к буйству новых пляскИ к восторгу несказанных пыток,Чтоб излить вино запретных ласк,Словно смешанный с огнем напиток!

Будь готова, новая сестра,Наклоняясь к тайнам изголовий,Досказать начатую вчераСказку счастья, ужаса и крови!

22 июля 1913

Умирающий день

Минувший день, склоняясь головой,Мне говорит: «Я умираю. НовыйУже идет в порфире огневой.

Ты прожил день унылый и суровый.Лениво я влачил за часом час:Рассвет был хмур и тускл закат багровый.

За бледным полднем долго вечер гас;И для тебя все миги были скудны,Как старый, в детстве читанный, рассказ.

Зато со мной ты путь прошел нетрудный,И в час, когда мне — смерть, и сон — тебе,Мы расстаемся с дружбой обоюдной.

Иным огнем гореть в твоей судьбеДругому дню, тому, кто ждет на смене.Зловещее я слышу в ворожбе

Угрюмых парк. О, бойся их велений!Тот день сожжет, тот день тебя спалит.Ты будешь, мучась, плакать об измене,

В подушки прятать свой позор и стыд,И, схвачен вихрем ужаса и страсти,Всем телом биться о ступени плит!

Но день идет. Ты — у него во власти.Так молви мне: „прости“, как другу. Я —День без восторгов, но и без несчастий!»

В смущеньи слушаю; душа мояЗнакомым предвкушением объятаБезумной бури в бездне бытия…

Как эти штормы я любил когда-то.Но вот теперь в душе веселья нет,И тусклый день жалею я, как брата,

Смотря с тоской, что теплится рассвет.

28 марта 1915

Океан — ручью

Я — океан, соленый и громадный;Люблю метать на берег пенный вал,Люблю ласкать, целуя пастью жадной,Нагие груди сине-сизых скал.

Люблю, затеяв с бурей поединок,Взносить до туч поверхность зыбких вод,Бросать китов, как маленьких сардинок,Смеясь, кренить озлобленный дреднот!

Я — океан, соленый и холодный.Зачем же ты, дрожа, ко мне приник,Земной поток, спокойный, пресноводный,Целуешь устьем мой огромный лик?

Привык ты литься по лесным полянам,Поить людей, их отражать глаза…Тебе ли слиться с древним океаном,С тем, с кем дружат — лишь ветер да гроза!

Ступай назад, к своим лугам зеленым,Предайся грезам, в вечно-мирном сне,Иль сдайся бурям, темным и соленым,Растай, исчезни, потони во мне!

Май 1913