Том 2. Стихотворения 1909-1917 - Валерий Брюсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1913
За картами
Опять истомой дышит март,А запад вкрадчиво-малинов…Сижу одна, узоры картВ гаданьи вдумчивом раскинув.Молчат дома, во мгле застынув,Затихли гулы беготни,И мнятся дальних звезд огниГлазами падших властелинов.
Придешь ли вновь, мой юный бард,Ко мне — с букетиком жасминов,Стремительный, как горный нард,Пленительные брови сдвинув?К устам прижмешь ли кровь рубинов?Шепнешь ли сладко: «Мы — одни!»Глядя, как в те, иные дни,Глазами падших властелинов?
В века Гекат, в века АстартЯ призвала б чету дельфинов!Произнесла б, возжегши нард,Священный заговор Юстинов!Быть может, рыбье сердце вынув,Шептала б: «Друга примани!..»И духи глянули б в тениГлазами падших властелинов!
Ах! знал когда-то БонапартПуть в скромный угол Жозефинов!Горите ж, огоньки мансард,Глазами падших властелинов!
1913
Секстина
Все кончено! я понял безнадежность
Меня издавна мучившей мечты…
«Все напевы»Я безнадежность воспевал когда-то,Мечту любви я пел в последний раз.Опять душа мучительством объята,В душе опять свет радости погас.Что славить мне в предчувствии заката,В вечеровой, предвозвещенный час?
Ложится тень в предвозвещенный час;Кровь льется по наклонам, где когда-тоЛазурь сияла. В зареве закатаМятежная душа, как столько раз,Горит огнем, который не погасПод пеплом лет, и трепетом объята.
Пусть тенью синей вся земля объята,Пусть близок мглы непобедимый час,Но в сердце свет священный не погас:Он так же ярко светит, как когда-то,Когда я, робкий мальчик, в первый раз,Склонил уста к устам, в лучах заката.
Священны чары рдяного заката,Священна даль, что пламенем объята.Я вам молился много, много раз,Но лишь опять приходит жданный час,Молюсь я на коленях, как когда-то,Чтоб нынче луч в миг счастия погас!
Безвестная Царица! Не погасВ душе огонь священный. В час закатаДуша старинным пламенем объята,Твержу молитву, что сложил когда-то:«Приди ко мне, хоть и в предсмертный час,Дай видеть лик твой, хоть единый раз!»
Любви я сердце отдавал не раз,Но знал, что Ты — в грядущем, и не гасВ душе огонь надежды ни на час.Теперь, в пыланьи моего заката,Когда окрестность сумраком объята,Всё жду Твоей улыбки, как когда-то!
1914
В маске
Я лицо укрыл бы в маске…
Ф. СологубОбразы времен
Когда святых наук началаЯ постигал во храме Фта,Меня, я помню, искушалаТвоя земная красота.Но, согрешив, я с ложа прянулИ богу бездн огни возжег.Твой облик в дым кадильный канул,И я тебя вернуть не мог.
Не ты ли перси, как алмазы,Бросала щедро мне на грудь?Но финикиец одноглазыйНа Рим повел надменный путь.В смятеньи я твой дом оставил,Молчал на все мольбы в ответ…И дал врагу Эмилий ПавелВ добычу также мой браслет!
Я, в золотой Антиохии,Забыв, меж рыцарей других,К святой земле пути святые,Был счастлив вздохом уст твоих!Но протрубил призыв военный,Я поднял меч, я поднял щит,И был мне чужд твой взор надменный,Когда нас в бой стремил Годфрид!И в дни, когда в провал кровавый
Свободы призрак толпы вел,Ты мне сказала: «Все не правы,Иди за мной, как прежде шел!»Но зов борьбы, как рев пучины,Покрыл призывные слова…И, помню, с плахи гильотиныМоя скатилась голова.
Не кончен древний поединок,Он длится в образах времен.Я — воин, я — поэт, я — инок,Еще тобой не побежден.В глухом лесу, в огнях театра,В случайных встречах, жду тебя:Явись, предстань, как Клеопатра,Чтоб вновь Антоний пал, любя!
Ноябрь 1907. 1912. 1914
Мумия
Я — мумия, мертвая мумия.Покровами плотными сдавленный,Столетья я сплю бестревожно,Не мучим ни злом, ни усладой,Под маской на тайне лица.
И, в сладком томленьи раздумия,В покой мой, другими оставленный,Порой, словно тень, осторожноПриходит, с прозрачной лампадой,Любимая внучка жреца.
В сверкании лала и золота,Одета святыми уборами,Она наклоняется гибко,Целует недвижную маскуИ шепчет заклятья любви:
«Ты, спящий в гробнице расколотой!Проснись под упорными взорами,Привстань под усталой улыбкой,Ответь на безгрешную ласку,Для счастья, для мук оживи!»
Стуча ожерельями, кольцами,Склоняется, вся обессилена,И просит, и молит чего-то,И плачет, и плачет, и плачетНад свитком покровов моих…
Но как, окружен богомольцами,Безмолвен бог, с обликом филина,Я скован всесильной дремотой.Умершим что скажет, что значитПризыв непрозревших живых!
1913
Иксион и Зевс
Иксион
О Зевс! где гром твой? до земли онНе досягнул! где молньи все?Пусть распинаем я, Иксион,На беспощадном колесе!Пусть Тартара пространства серы,Пусть муки вечны впереди, —Я груди волоокой Геры,Дрожа, прижал к своей груди!
Зевс
Смертный безумец! не Геру ласкал ты!Зевса забыл ты безмерную власть.Призрак обманный в объятьях держал ты;Я обманул ненасытную страсть!Гера со мною, чиста, неизменна,Здесь, на Олимпе, меж вечных богинь.Смертный, посмевший мечтать дерзновенно,Вечно страдай, все надежды покинь!
Иксион
О Зевс! я радостную ГеруПривел к себе, в ночную тишь.Чем эту пламенную веруВ моей душе ты заглушишь?Так! сделай казнь страшней, огромней,Я счастлив роковой судьбой!А ты, богов властитель, помни,Что я смеялся над тобой!
1913
Филлида
Я помню: мой корабль разбитыйСтал у Фракийских берегов.О, кто ж явился мне защитойВ чужой стране, среди врагов?
Ты, Родопейская Филлида,Царевна, косы чьи — как смоль!Ты облегчила все обиды,Всю сердца сумрачного боль!
И я, в опочивальне темной,Испил все радости любви,Припав, в безвольности нескромной,На груди полные твои!
И что ж! На родине крещеньемМне встали козни, войны, понт, —И годы медлил возвращеньемК тебе неверный Демофонт!
Я верил: ты меня дождешься,Моя далекая жена!И снова в грудь мою вопьешьсяЗубами, в неге полусна.
И вот опять на берег дальнийЯ прибыл: но тебя здесь нет,И только тихий куст миндальныйТвердит про счастье прошлых лот.
О! я вопьюсь в него зубами,Приникну к золотой коре,И, знаю, свежими листамиОн обновится на заре!
Его я выпью кровь и соки,Так, как любовник пьет любовь!Как друг от друга мы далеки,Как близки мы, Филлида, вновь!
1913
В разрушенном Мемфисе
Как царственно в разрушенном Мемфисе,Когда луна, тысячелетий глаз,Глядит печально из померкшей высиНа город, на развалины, на нас.
Ленивый Нил плывет, как воды Стикса;Громады стен проломленных хранятСледы кирки неистового гикса;Строг уцелевших обелисков ряд.
Я — скромный гость из молодой Эллады,И, в тихий час таинственных планет,Обломки громкого былого радыШепнуть пришельцу горестный привет:
«Ты, странник из земли, любимой небом,Сын племени, идущего к лучам, —Пусть ты клянешься Тотом или Фебом,Внимай, внимай, о чужестранец, нам!
Мы были горды, высились высоко,И сердцем мира были мы в веках, —Но час настал, и вот, под бурей Рока,Погнулись мы и полегли во прах.
В твоей стране такие же колонны,Как стебли, капителью расцветут,Падет пред ними путник удивленный,Их чудом света люди назовут.
Но и твои поникнут в прах твердыни,Чтоб после путники иной страны,Останки храмов видя средь пустыни,Дивились им, величьем смущены.
Быть может, в землях их восстанут тожеДворцы царей и капища богов, —Но будут некогда и те похожиНа мой скелет, простертый меж песков.
Поочередно скиптр вселенской славыГрад граду уступает. Не гордись,Пришелец. В мире все на время правы,Но вечно прав лишь тот, кто держит высь!»
Торжествен голос царственных развалин,Но, словно Стикс, струится черный Нил.И диск луны, прекрасен и печален,Свой вечный путь вершит над сном могил.
1913
