Бандитский Петербург - Андрей Константинов

– Закон должен быть жестким и распространяться на всех без исключения. Каждый человек решает сам, как относиться к закону. И в случае его нарушения должен быть готов к наказанию.

– А ты готов?

– Готов, но пусть меня сначала поймают.

Антон уже сидел в тюрьме, он провел четыре месяца в предварительном заключении. Потом уголовное дело прекратили за недостаточностью улик.

Антон считал, что действующую правоохранительную систему обмануть очень легко. То, что его боссы попали в тюрьму, он объяснял тем, что некий бизнесмен «заплатил ментам за их посадку».

– Милиция вообще подкуплена на корню. Честных очень мало.

– А бывшие КГБ?

– Эти знают еще меньше, чем милиция. Мы их всерьез не воспринимаем, хотя у них больше технических средств, чем у милиции.

Антон долго объяснял нам, что организованная преступность и правоохранительные органы играют в своеобразную игру, где главный судья – сила и деньги.

– В суде побеждает не справедливость, а тот, кому удается убедить судей в своей правоте. А средства убеждения бывают разные

Антон защищал право бандитов на существование в том обществе, которое возникло в России после распада Советской империи.

– Ничего такого никогда не было бы, если бы раньше, при так называемом социализме, мы все на самом деле были равны. Но лозунг – «каждому по потребностям» – был невыполним. Единственное, чего хочу я, – это надежность и благосостояние. Я не хочу, чтобы мои дети жили в беспредельной стране. Я и сам не люблю нарушать закон. Но сегодня в России надо выбирать: если ты пытаешься заработать какие-то деньги, то должен либо сам уметь защитить себя, либо просить защиты у кого-то другого. Если ты убежден, что защищен, – твое счастье, если нет, – тогда жизнь дана тебе взаймы. И тогда каждый новый день для тебя может стать последним…

Карабас разорвал все контакты с нами так же неожиданно, как в свое время пошел на них. Впрочем, по сведениям из других источников, я слышал, что дела у него идут в гору и он продолжает процветать. Последний раз я видел его случайно летом 1994 г. Мы столкнулись в одной петербургской тюрьме, куда он, видимо, пришел на свидание с кем-то из своих коллег. Он еще больше располнел и в своем дорогом костюме был похож скорее на преуспевающего бизнесмена, чем на бандита. Мы встретились глазами, но здороваться не стали, а лишь обменялись кивками, как люди, которые очень смутно помнят друг друга…

Живой товар

Если проституция – самая древняя профессия на Земле, то получается, что женское тело – самый древний товар?

Интересно, кому первому пришла в голову мысль, что женское тело можно продавать – Продавцу или Покупателю – в той самой первой сделке на заре времен? Этого мы никогда не узнаем. Но как бы там ни было – а как-нибудь, да было, – проституция возникла вместе с первобытно-общинным строем, окрепла в древних рабовладельческих государствах, выжила в жестокое время тоталитарного феодализма, расцвела после первых буржуазных революций и отправилась широким шагом гулять по всем странам, строям и эпохам.

Любопытно, что почти всегда и везде проституток осуждает общественная мораль и преследуют правоохранительные органы. Не менее любопытно, однако, что той же общественной моралью гораздо меньше осуждаются те, кто пользуется услугами проституток, – в широком, кстати говоря, спектре. Скажем, те же правоохранительные органы всех времен и народов пользовались проститутками как агентами – их было легче вербовать, контролировать, использовать, и через них, конечно, проходило намного больше информации, чем через добропорядочную домохозяйку.

В нашей стране особый интерес к этой профессии вспыхнул с первыми шагами перестройки. В обрушившейся на обывателя информационной лавине статей, книг, теле– и кинофильмов об отечественных шлюхах доминировал образ валютной интуристовской проститутки – очень сексапильной девушки с непростой судьбой в непростое время.

Вторая волна информационного бума вокруг проституток у нас на родине относится к началу 90-х годов, когда появились первые конторы телефонных девушек.

Чуть ли не каждая порядочная газета считала своим долгом выделить какому-нибудь сотруднику определенную сумму денег, чтобы он «вызвонил» себе проститутку и взял у нее интервью.

За всеми этими забавами несколько в тени остались уличные проститутки – хотя именно они, а не валютно-гостиничные и телефонные, составляют основной отряд корпуса шлюх (и не только в нашей стране, кстати). Вторым, не совсем понятным, информационным пробелом стало практическое отсутствие упоминаний о тех, на кого проститутки работают, – то есть в принципе обыватель знал, что у более-менее организованных проституток есть сутенеры… И все. На сутенерах цепочка обычно и обрывалась, что не давало возможности читателю в полной мере оценить масштабы и обороты денежных масс в «бл…ких империях», контролируемых организованными преступными группировками…

…Июнь, белая ночь. Невский проспект. Моего спутника знакомые называют Винт, он бригадир одной из питерских группировок. Он проводит для меня экскурсию под кодовым названием: «В мире блатного бизнеса». Винту велено отвечать на любые мои вопросы. Приказы руководства, как известно, не обсуждают, и Винт ничего не спрашивает, но видно, что решение начальства ему непонятно и неприятно [87].

– Ну что, начнем, пожалуй, с отстойника, – говорит Винт, сворачивая на канал Грибоедова.

– Отстойника?…

– Ну да. Отстойником называется квартира, где собираются девушки, которые у нас работают. Они собираются там к определенному часу – где-то к 23.00 – и ждут сутенеров. А сутенер подъезжает, когда найдет клиента. Клиент получает девушку, расплачивается с сутенером и уезжает. За девушкой через некоторое время заезжает охрана и возвращает ее в отстойник…

Мы заходим в типичный петербургский двор-колодец. Из окна квартиры на втором этаже доносится женский смех. Поднимаемся в «отстойник». Квартира больше всего напоминает расселенную коммуналку – ободранные стены, тусклый свет, грязь. В маленькой комнатке на двух диванах рядком сидят восемь девиц. На вид им от семнадцати до двадцати лет. Увидев Винта, они замолкают. Винт деловито их пересчитывает и спрашивает:

– Почему Марины нет?

– У нее ребенок заболел…

Винт недовольно хмурится:

– Он у нее все время болеет! Отдуваться за нее сами будете… Так, девочки, насчет фотографий – не забудьте, крайний срок – послезавтра!

Девушки молча кивают. Мы выходим.

– Что за фотографии? – спрашиваю.

– На загранпаспорт. Мы собираемся отправить пробную группу в Германию на заработки. Паспорта уже, считай, купили, там люди ждут. Девки вот тянут, боятся.

– Чего боятся?

– Видишь ли, земля слухами полнится… Первыми вывозить проституток за рубеж начали не мы, а «черные». Они там довольно жестоко с ними обращались, загоняли в квартиру и заставляли трахаться практически задаром. Нам это не нужно, мы, наоборот, хотим, чтобы девушки были заинтересованы в работе, но они пока боятся. Хотя и знают, что в Питере мы работаем честно.

– Честно – это как?

– Сейчас женщина часа на два для клиента стоит около сорока тысяч [88]. Из этих сорока она получает на руки десять тысяч. Чуть больше получает сутенер. Остальные берем мы, – а нам нужно оплачивать охрану, квартиру и машины. В месяц наша проститутка получает около двухсот пятидесяти тысяч рублей, согласись, что приличная сумма…

– Как вы подбираете «кадры»?

– Это задача сутенера или сутенерши. Обычно девчонки приводят подруг, знакомых… Контингент у нас самый разный, но в основном – учащиеся, иногородние, общежитские. Беленькая, которая в углу сидела, кстати, с четвертого курса Педагогического института. Медичек много.

– На что они деньги тратят?

– Бог их знает… На тряпки да на водку в основном. Пьют они, как звери просто. Вообще, с моей точки зрения, в проститутки может пойти лишь женщина с больной психикой или просто дура. Гробят они себя. Но это их личное дело. Силком ни одну сюда мы не тащили. Разные есть. Есть деловые, которые деньги на что-то копят, потом уезжают, есть даже замужние. Одна артистка была – мужу говорила, что в ночную смену подрабатывает.

– А у вас с ними отношения человеческие или рабочие?

– Это как? Если тебя интересует, трахаемся мы с ними или нет, – я тебе скажу, что да, трахаемся. Но за деньги, на общих основаниях, то есть платим им их долю – десять тысяч. Трахнуть проститутку бесплатно – это западло. Другое дело, если сама предложит. Или, скажем, вот для тебя – можем бесплатно организовать. Хочешь? Тебе же, наверное, интересно? Там есть большие мастерицы, я лично обучал…

– Да нет, спасибо… Слушай, Винт, а кто клиенты у них? Сорок тысяч сейчас деньги немалые – просто пьяницы их заплатить не могут. Ну а бизнесмены солидные, наверное, что-нибудь поприличнее найти себе могут…