Оливер Кромвель - Бэри Ковард

Подобно этому в июле 1655 года сэр Питер Вентуорс, республиканец из Уорвикшира, также был вызван в Совет за отказ от уплаты налогов на том основании, что это было нарушением «Орудия управления», и за то, что он убеждал шерифа Ковентри арестовать местного уполномоченного по обложениям. Вентуорса до того запугали, что он отказался от сопротивления. Дополнительную силу этим проявлениям своеволия Кромвеля придали шаги, предпринятые в силу указа протектората в августе и октябре 1655 года по усилению контроля за прессой, но не предписанием новых мер, а назначением цензорского комитета из трех человек, чтобы ввести в действие существующие правила и следить, чтобы никто не печатал «новости… кроме дозволенных нами или нашим Советом или, кроме того, разрешенных теми, кто назначен для этого»[244]. В течение месяца после первого указа все официальные и неофициальные новости были вытеснены из «Меркуриус политикус» и «Паблик интеллидженсер», которые выпускались по четвергам и понедельникам и являлись правительственными газетами.

Было бы заманчиво (но неправильно) доказывать, что назначение одиннадцати генерал-майоров в конце лета 1655 года, чтобы контролировать управление английскими провинциями, логично в свете предпочтений, которые Кромвель в то время отдавал авторитарным методам, чтобы навязать религиозную реформацию в стране с помощью силы. Прежде всего, мотивы Кромвеля при поддержке назначения генерал-майоров запутанны.

Даже на пике своего авторитарного правления он все же помнил о необходимости получить поддержку его режима от мелкопоместного дворянства. В феврале он и Совет сократили всеобщее ежемесячное обложение с 90000 до 60000 фунтов стерлингов, как этого требовал парламент до своего роспуска. Кроме того (в апреле и мае), начались дискуссии в Совете, из которых вышел опыт с генерал-майорами, в ходе которого пытались уменьшить удельный вес армии и сменить ее местными народными ополчениями, возможно, по крайней мере, с одним наблюдателем, необходимым для обеспечения поддержки режима мелкопоместным дворянством. Ключевые позиции должны были быть отданы генерал-майорам, назначенным из центра, религиозным людям, чтобы гарантировать, что военный контроль не выскользнет из рук Кромвеля и Совета, но генерал-майоры должны были работать с местными уполномоченными. Кроме того, введение штата генерал-майоров усложняло то, что Кромвель не был ни в коем случае единственным человеком, принимающим участие в их назначении. Как было сказано, влияние Совета на принятие политических решений протекторатом только теперь в должной мере осознается, и Кромвеля можно понять, когда позже он объявил, что главная инициатива при назначении генерал-майоров исходила от военного мнения Совета под руководством Джона Ламберта. «Вы считали, что генерал-майоры необходимы», — сказал он на собрании армейских офицеров в феврале 1657 года[245]. Кроме того, Кромвель, вероятно, разделял интерес в безопасности еще вслед за фиаско Пенраддока. «Единственной целью их введения, — сказал он в речи к лорду Мэйору и муниципалитету Лондона 5 марта 1657 года, — было обеспечение мира для нации».

Но важно такое его добавление: «Единственной целью правления генерал-майоров было также подавление зла и поощрение добродетели, особенно со стороны мировых судей»[246]. Учитывая все вышеперечисленные оговорки, трудно избежать вывода о том, что Кромвель рассматривал генерал-майоров, в первую очередь, как посредников в выполнении религиозной реформации — задание, которое парламент не смог, как он считал, выполнить. Этот вывод объясняет, что задание, данное генерал-майорам, сформировалось, главным образом, в силу эффекта, оказанного на Кромвеля новостями о еще одном заграничном событии, которое принципиально повлияло на его точку зрения в то время: провале «западного проекта».

Как и другие аспекты политики Кромвеля, «западный проект» зародился в Совете протектора. Летом 1654 года редкая запись дебатов раскрывает раскол во мнении Совета о разумности предпринятая главной атаки на испанские владения на Карибах. Джон Ламберт представлял тех, кто возражал против этого по экономическим причинам. Финансирование оккупации только Ирландии и Шотландии было довольно затруднительным, доказывал он: «Вы должны найти больше средств, или еще и «проект Вест-Индия» должен будет провалиться». Но другие оспаривали это предсказаниями того, что расходы уравновесятся уже понесенными убытками по содержанию бездействующего военного флота — они имели, сказал Кромвель, уже «160 кораблей в плавании» и, помимо этого, экспедиция принесет «большую прибыль» от захвата испанских кораблей и серебра и торговлей на Карибах лекарством, краской и сахаром. Однако в пользу «западного проекта» дебаты повернули надежды Кромвеля к тому, что экспедиция принесет больше чем материальную выгоду. «Кажется, провидение ведет нас к этому, — сказал он во время дебатов. — Мы рассматриваем эту попытку, так как считаем, что Бог не оставит нас там, где мы сейчас, а приведет к обсуждению работы, которую мы можем выполнить как в своей стране, так и в мире»[247].

Почти так же, как цели Кромвеля в качестве протектора внутри страны — свобода совести, «реформация нравов», правление одним человеком и парламентом и так далее — были сформированы в основном мнениями, которые сложились у него в сотрудничестве с политическими союзниками в 40-х годах, так и его отношения к «Западному проекту» были многим обязаны идеям, которые, по крайней мере с 40-х годов, он разделял с политическими индепендентами, такими как Сэйе и Селе. Многие из них были вкладчиками кампании на остров Провидения в 30-х годах. На Карибах, в центре испанского влияния в Новом Свете, они надеялись организовать религиозную колонию, которая принесет им выгоду и нанесет удар Испании, Антихристу. К 1641 году эта попытка провалилась, так как испанцы сокрушили крошечную колонию на острове Провидения. Но, как показал Карен Капперман, мечта сохранилась среди кругов политических индепендентов, в которых вращался Кромвель в 40-х годах. Не удивительно, следовательно, что на Кромвеля как на протектора это должно было оказывать влияние. Он написал в октябре 1655 года: «Мы искренне желали бы, чтобы остров Провидения снова был в наших руках». Вывод из опубликованного манифеста, объясняющий «западный проект», не был приукрашен, но выразил одну из его главных целей: воспользоваться «благородной возможностью прославления Бога и расширения границ царства Христа».

В декабре 1654 года эскадра из тридцати кораблей вышла из Англии по направлению к Карибам под управлением Вильяма Пена с полковником Робертом Венеблесом, ответственным за армию примерно из 3000 солдат, находящихся на судах. Через шесть месяцев после отплытия стало ясно, что несмотря на большие ожидания Кромвеля «западный проект» оказался полным провалом. В противоположность тщательной заботе, проявленной им при подготовке своей собственной заграничной экспедиции в Ирландию в 1649 году, он позволил Венеблесу и Пену отплыть в декабре 1654 года с неопытными, плохо оплаченными войсками, без четких инструкций о том, кто из двух командиров нес основную власть и (помимо этого) с недостаточной информацией об испанских силах в Эспаньоле. Венеблес взял с собой молодую жену на Карибы, считая, что главный город Эспаньолы Сан-Доминго «не будучи значительно укрепленным, будет захвачен без особых трудностей» и вскоре станет британским поселением, началом превращения мечты Кромвеля о протестантских Карибах в реальность[248]. Экспедиционные силы покинули Барбадос в марте 1655 года, чтобы атаковать Эспаньолу и высадиться там 14 апреля. Через 14 дней они потерпели унизительное поражение при Сан-Доминго и были вынуждены отступить в направлении незащищенного острова Ямайка, который в конце концов был оккупирован после того, как около половины людей умерли от болезней. В 50-х годах было непредсказуемо, что Ямайка в XVIII веке станет производящей сахар колонией и одной из главных жемчужин в Британской императорской короне, и этот захват не сделал ничего, чтобы смягчить гнев и унижение, которое испытывали в Англии, узнав о провале экспедиции. Когда Пен и Венеблес осенью вернулись в Англию, они были опрошены Советом и заключены в Тауэр.