Оливер Кромвель - Бэри Ковард

Как и раньше в критические моменты политической карьеры Кромвеля несмотря на то, что «разумные» политические соображения важны при объяснении его действий, они не дают полного объяснения. Как и до этого, в 1648–1649 и в 1653, так и в 1655–1656 гг. Кромвелем руководило «провидение», а также «неизбежность». Как мы видели, веру Кромвеля в провидение намного увеличили громкие военные победы в 40-х годах и в кампаниях в Ирландии и Шотландии. Когда он вернулся с поля боя в сложный мир политики Вестминстера, ему, однако, было все тяжелее различать признаки провидения, и его захватило изводящее сомнение в том (что обычно тревожило религиозных людей), что он действительно имел господнее благословение. Существуют намеки на отчаяние в способе, которым он воспользовался в событиях в начале 1655 года, чтобы убедить себя в том, что это так. 24 марта 1655 года он истолковал поражение жалкой армии Пенраддока как знак «руки божьей, ведущей нас», и было отнесено им к еще одному звену в «цепи провидения», что убедило его в том, что на нем господнее благословение[238]. Вскоре после этого в письме от 25 марта 1655 года Кромвель, узнав о победе Блейка в Средиземноморье над военно-морским флотом правителя Туниса, с благодарностью приветствовал ее как «добрую руку Бога, направляющую нас в этой акции, который соблаговолил появиться рядом с вами, что очень много значит»[239].

Кроме того, почти через месяц он узнал о событии, которое оказало главное влияние на выдвижение Кромвелем провидения на передний план и которое убедило его, что религиозное дело подвергалось угрозе за границей так же, как и внутри страны, и необходимо было сопротивляться этому решительной акцией. В начале мая 1655 года в Лондон пришли известия о резне, устроенной войсками их католического сюзерена герцога Савойского, около 200–300 протестантов, известных как вальденсы, которые жили в примыкающих изолированных долинах Альп в Пьемонте западнее Турина. Это было ужасным ударом для Кромвеля и его единомышленников в религии, сравнимым, например, с тем, что чувствовали английские протестанты времен Елизаветы, когда они узнали в день Св. Варфоломея о резне французских протестантов-гугенотов, устроенной католиками в Париже в 1572 году. Сонет Мильтона требует отмщения и служит типичным примером реакции религиозных людей в Англии в 1655 году на события в северной Италии[240]:

Отомсти, о Господь, за твоих убитых святых, чьи костиРазбросаны по холодным альпийским горам,Еще за тех, кто придерживался твоей истины,Такой чистой, с давних времен,Когда все наши отцы поклонялись идолам,Не забудь, в Библии записаны их стоны,Тех, кто были твоими овцами в этой древней пастве.Умерщвленные кровожадным пьемонтцем,Который сбросил со скалы мать с младенцем.Долины разнесли их стоны по холмам,А те передали их небесам. Кровь и пепел мучениковРазбросаны по всем полям Италии,Где до сих пор правит деспот,Его злодейство может возрасти во сто кратИ стать воистине вавилонским бедствием.

Однако другие призывали не только Бога, но и Кромвеля спасать протестантское дело. «Глаза всего христианского мира были обращены на его Высочество, — писал Жан-Батист Струппе, служитель французской протестантской конгрегации в Лондоне, — и все добрые люди надеялись, что он отомстит, или, «скорее всего, Бог отомстит его рукой, такому адскому варварству… Бог наделил его огромной властью для его (Бога) прославления»[241]. Письма Кромвеля в иностранные государства в то время отражают его чувство возмущения тем, что случилось. В конце мая он и Совет отменили 14 июля как национальный день поста и смирения, когда был устроен общественный сбор денег в помощь вальденским протестантам. Сам Кромвель дал 2000 фунтов стерлингов, и полная сумма достигла 38232 фунтов стерлингов.

Удар для Кромвеля от этих событий усилила тесная связь между ними и тем, что случилось в Ирландии в 1641 году. Отчет, полученный им от г-на Леджера, пастора в Женеве, в июне 1655 года, мог бы стать прекрасным, сделанным протестантами описанием ирландской «резни» за 14 лет до этого, которая (как было видно) была таким ужасным ударом для Кромвеля: «Те изверги распарывали животы беременных женщин и накалывали младенцев на острие своих алебард и (что) они поносили разных людей… чтобы они сменили религию»[242]. Кроме того, связь между двумя событиями не оставляла сомнений, благодаря корреспондентам Кромвеля, которые сообщали о пребывании ирландских солдат в армии герцога Савойского, совершавшей зверства. Одно из сообщений написано, чтобы вновь разбудить в Кромвеле (если это было необходимо) чувство опасности и необходимости действовать безотлагательно, которое он испытывал в 1641 году. Пусть свежая кровь ирландцев стоит перед вашими глазами, и пусть предательские крики звучат в ваших ушах…»[243].

Растущее убеждение Кромвеля в том, что религиозное дело подвергалось нападкам в Англии и за границей, а также тот факт, что путь конституционной порядочности был закрыт, помогает объяснить отсутствие угрызений совести в делах с теми, кто подвергал сомнению законность его правления, что является характерной чертой первых месяцев 1655 года. До начала эксперимента с генерал-майорами в конце лета ряд взаимосвязанных действий правительства протектората поясняет этот период железного правления Кромвеля. Первым является случай с Джорджем Кони, который в начале мая предстал перед Судом верхней скамьи (так в 1649 году назывался Суд королевской скамьи). В ноябре предыдущего года Кони был арестован за отказ платить таможенные пошлины за импортируемый им шелк, он силой препятствовал таможенным чиновникам в захвате его имущества, за которое был оштрафован. Когда Кони отказался платить штраф, он был арестован, и его адвокаты полностью основывали свое дело в его интересах, исходя из того, что законы, «регулирующие сборы таможенных пошлин, не имели силы после того, как их не одобрил парламент», и, таким образом, эффективно нападая на «Орудие управления». 12 мая Совет ответил на это, арестовав адвокатов Кони за то, что они имели наглость подвергнуть сомнению прерогативу протектората, и их освободили только после того, как они отказались от дела. Кроме того, в проявлении авторитарной власти, перекликающейся с пренебрежением законом Карла I в деле «пяти рыцарей» в 1627 году, на следующей неделе председатель отделения королевской скамьи Высокого суда Ролл отчитывался перед Советом за разрешения продолжения дела и под его давлением ушел в отставку. Другие верховные судьи уже были изведены такими же — способами, как и Ролл, когда они бросали законный вызов устройству протектората. В апреле 1655 года были уволены двое судей за то, что опрометчиво поставили под сомнение указ, выпущенный протекторатом и Советом до собрания парламента в 1654 году; и когда двое из трех специальных уполномоченных по государственной печати, Балстроуд Уайтлок и Томас Уидрингтон, отказались исполнять указ 1654 года о реформировании суда лорда-канцлера, протектор и Совет подвергли этих двух людей огромному давлению за то, что они оспаривали «Орудие управления», принудив их уйти в отставку 6 июня.