По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - Гуглин, Майя

– Конечно, с удовольствием.

Значит, меня сегодня кормят.

Химик пытался заинтересовать западные фирмы своей технологией. Лично показывал им, как надо ставить реакции.

– Почему нельзя просто описать процесс? – удивился Флойд.

– Описание всегда неполно. У меня большой опыт работы, интуиция. Это не укладывается на бумагу.

– Но вы же не можете продать свой опыт и интуицию. Если вы не отразите всех тонкостей в описании, вашу технологию никто не купит…

Еще кто-то приезжает из Волгограда, уезжает обратно. А я все живу. Скоро превращусь в призрак этой больницы. Есть тут один старый чудик. Слоняется по больнице целыми днями. Если где бесплатный ланч или конференция – он там. В библиотеке в субботу, в воскресенье, мы с ним вдвоем. Я сначала думала – профессор на пенсии, скучно без больницы, вот он и ходит. Потом спросила у него что-то в библиотеке, и поняла, что он вообще не врач. Никто его не гонит, жалко что ли, пусть поест, посмотрит, послушает. Это обычное положение вещей. Никому ни до кого нет дела. До меня в том числе.

Закончился Нью-Йоркский запас телефонных карточек, попросила Марту прислать. Чтобы послать ей деньги, дала соседу наличные.

– Выпиши мне чек.

– Почему ты сама не напишешь?

– У меня нет чековой книжки.

– А российская есть?

– Я вообще никогда не видела чеки, пока не приехала сюда.

– А как же вам платят зарплату? Не наличными же?

На кухне стояли микроволновая печь и тостер. Была и газовая плита, но с серьезной готовкой возится было неохота. В одно из посещений рынка встретила студента, с которым занималась в декабре в одной группе.

– Как дела? Где были собеседования? Ты же вне МАТЧа?

– Я в МАТЧе.

– Как?! Тебе удалось попасть в МАТЧ? Каким образом?

Я рассказала.

– Класс! Ты видишь, это Америка! Тут все возможно! Слушай, давай я позвоню Шмидту. Он меня хорошо знает, он хочет, чтобы я пришел в его программу. Я ему скажу про тебя! С их стороны просто глупо будет тебя на взять. Ты это заслужила. Хочешь, позвоню? А ты после этого пойдешь к нему на прием и поговоришь с ним сама. Ты ничего не потеряешь. Только выиграешь.

– Хочу. А ты идешь в эту программу?

– Я – другое дело. Я поставил её на четвертое место. Я не буду огорчен, если попаду сюда. Но у меня еще одно образование – в бизнесе. Я знаю программы, где мне было бы интереснее. А для тебя это отличный вариант. Святой Лука – совсем не то.

Когда я попросила секретаршу записать меня на прием к Шмидту, она сказала, что списки в МАТЧ уже отосланы. И я не стала записываться.

– Опоздала – так опоздала, – сказал Джеймс Смит. – Расслабься. И жди, чем это кончится.

– В следующий раз я приду уже после МАТЧа.

– Можешь приходить, когда захочешь.

На геронтологию надо ездить на трех автобусах. Ковальчук встретил приветливо. Усадил в кабинете, показал книги, главы в которых он написал. Вошла секретарша с документами.

– Вот берем клинического ординатора на последнее место.

– А как же я?

– Я подумал, что тебе будет гораздо лучше сначала кончить резидентуру.

– Но ведь я могу и не поступить!

– У тебя были собеседования в Мемориальной, больнице Святого Луки и в Акроне? Я буду очень удивлен, если ни в одну из этих программ тебя не возьмут.

Он будет удивлен. А мне что делать?

Меня приставили к доктору, проводившей гериатрические консультации в Университетских больницах. Примерно моего возраста, работала хорошо. Но только я была ей совершенно не нужна. И инструкции ей даны были строгие. Никаких самостоятельных осмотров больных и записей в историях мне не разрешили. Зачем я вообще сюда хожу? Еще одно рекомендательное письмо? А оно мне нужно?

Решила объясниться с Ковальчуком. Мне не нужно просто проводить время. Мне нужно место.

Ковальчук меня не удерживал. Но сказал, что если я никуда не попаду, то в день МАТЧа он позвонит в незаполненные программы и походатайствует за меня. И я осталась. Чтобы иметь моральное право его об этом попросить, мне надо крутиться поблизости. Тем более, что больше мне заниматься нечем.

Очень скоро я убедилась, что никто не интересуется ни моей посещаемостью, ни интенсивностью занятий. Слонялась по гигантским Университетским больницам. Забрела в приемную Сэма Брауна, с которым виделась еще осенью. Попросила секретаршу на всякий случай проверить, попала я в списки, посланные в МАТЧ, или нет. Секретарша – проверила или нет, но сказала, что он поставил меня в список.

До окончания срока подачи списков в МАТЧ два дня. Я помчалась домой. Переписала список, включив Университетские больницы. Конечно, он поместил меня куда-то в самый конец, но нельзя же этим принебрегать! «Этот список переделан! Он отменяет ранее присланный список!».

Как отправить? Почтамты уже закрыты, они закрываются от четырех до пяти. Может быть какой-нибудь еще открыт? Как узнать? Листаю телефонный спровочник. Нет телефона почты!

Пошла в больничный подвал, там почтовое отделение. Отправить можно только экспресс-почтой, с главпочтамта, он работает до десяти. А телефон я искала в справочнике с желтыми страницами, там только бизнес, телефонные номера государственных учреждений печатаются в другом справочнике, с белыми страницами. Можно еще навести справки в компании «Федерал Экспресс».

– А как туда позвонить?

– Наберите просто «Федерэкс».

– Как же я по телефону буду набирать буквы?

На меня странно посмотрели. Неужели вы никогда не видели, что на телефонах под цифрами стоят буквы?

Я, конечно, видела, но никогда не понимала, зачем они. Так вот, они затем, чтобы легче запоминать номера. Набираешь буквами сокращенное название фирмы и получается нужный номер… Откуда вы?

– Из России.

На главпочтамте я была в половине десятого. Успела. Список ушел. Теперь больше уже ничего не сделаешь.

В кафе я бывала теперь раз в неделю – в пятницу вечером, на бесплатном обеде. Ела, болтала, слушала, кто что скажет.

– Майя, в эту больницу тебя все равно не возьмут. Шансов – нуль. Они, если и возьмут иностранцев, то не меньше, чем из Великобритании…

– Майя, тебе надо пойти к Шмидту и поговорить с ним. По МАТЧу тебя не возьмут, они постараются заполниться американцами. Но упускать хороших кандидатов они не хотят. Может быть тебя возьмут вне МАТЧа. Может, он поможет тебе попасть в менее популярную программу… Русских сюда обычно не берут даже экстернами, им сразу говорят: не теряйте время зря, идите в Лютеранскую больницу, идите в Мередиа Гурон. А тебе каким-то образом удалось сюда попасть. Тебе определенно стоит с ним поговорить…

– Майя, мне