Словарь запрещенного языка - Лия Престина-Шапиро

Учили иврит те, кому положено было по чину и званию — будущие дипломаты и разведчики, военные переводчики и политологи — специалисты по Ближнему Востоку. Чтобы заниматься ивритом, нужен был допуск, как к важному государственному секрету или оружию сверх-сокрушительной силы...

В этих условиях издание открытым тиражом иврит-русского словаря казалось столь же невероятным, как опубликование секретных документов Генерального штаба.

Более того, мы же знаем, как долго, по каким бесконечным коридорам, бесчисленным кабинетам, по какому неисчислимому множеству чиновничьих папок, в ожидании скольких печатей, грифов, разрешений, согласований, уточнений, включения в планы — двадцатилетние и пятилетние, перспективные и оперативные, планы издательств, планы министерств, планы главков и планы отделов — проходила предназначенная к печати рукопись практически каждой книги... И зная это, невозможно понять, каким же все-таки образом словарь Феликса Шапиро этот путь преодолел.

На любом этапе книгу можно было «зарезать»...

Дочка Феликса Львовича рассказывает сегодня, что в «какой-то очередной раз» позвонили из издательства с сообщением об исключении словаря из плана — «ненужная, неактуальная и сомнительная книга...» И то верно, столько нужных, требуемых книг нужно печатать, например — выступления Никиты Сергеевича по вопросам культуры и искусства... Что тут с «древнееврейским» словарем возиться. Феликс Львович совершил чудо. Как? «Не мытьем, так катаньем»... Восьмидесятилетний составитель словаря помчался в издательство... Убеждал, что политически недальновидно было бы не издавать словарь этот — что плохую услугу мы окажем своим арабским братьям, не дав им в руки ивритского словаря, что палестинский народ ждет-не дождется словаря этого самого, что именно передовым демократическим силам арабского мира следует иметь этот словарь всегда под рукой. Убедил. Оставили в плане...

    Чудо, что вышел словарь до 1967 года,  до шестидневной войны. Потом — ничто бы уже не спасло. Потом нужно было бы ждать десятилетия.

    Феликс Львович не дождался выхода словаря в свет. Умер в 1961г. Но —умер, запустив, раскрутив машину, добившись «непотопляемости» корабля.

    Чудо, сотворенное Феликсом Шапиро — действительно и неотменяемо. Ивритский словарь в Союзе издать было нельзя. Но он его издал...

    Но не только выход словаря — заслуга автора. Словарь уникален и другим. Вернемся к отзыву издательства «Ам-Овед», датированному 1992 годом: «Словарь довольно объемен (28 000 слов), в него включены многочисленные идиомы и немало новых израильских словообразований...

    Поразительна и достойна высокого уважения работа, проделанная редакторами этого словаря в условиях отсутствия всяких контактов с живым разговорным ивритом, однако не может быть двух мнений относительно того, что такой словарь не может удовлетворять нужды людей, проживающих в Израиле...»

    Вероятно, работники издательства «Ам-Овед» по-своему правы. В иврит-русском словаре, составленном Авраамом Соломоником и М.Клайнбартом во вступительной статье говорится прямо: «...если лексикографы утверждают, что словари следует обновлять каждые 10—15 лет, то в отношении таких языков как русский и иврит, это утверждение звучит особенно актуально...»

    Но со словарем Феликса Львовича Шапиро происходят вещи нетривиальные и для многих неожиданные: русскоязычные студенты израильских университетов, имеющие в своем распоряжении весь богатый спектр иврит-русских словарей, выходящих ежегодно в самых разных вариантах и под редакцией очень уважаемых и высокопрофессиональных ученых, все же не расстаются со словарем Шапиро, утверждая, что он — лучший...

    Страсть Феликса Шапиро к просветительской деятельности — неутомимому труду на ниве просвещения, привела его через Петербург и Баку в Москву, до конца дней своих занимался он преподаванием. Ученики ходили к нему домой, в небольшой дом на Кропоткинской. В Московском университете, в Институте восточных языков (ИВЯ) писал он свой словарь, и кроме того учебник иврита. Словарь дописал. Учебник — нет...

    Рассказывает внук Феликса Львовича Владимир Престин: «Дед сохранял ивритские книги всю свою жизнь. Я жил с ним в одной комнате, в которой в шкафу хранились ивритские книги, дореволюционные издания — российские. Там были, например, такие книги, как «Великие еврейские имена» или «Выдающиеся евреи», и среди них было несколько книг на русском языке – лежал трехтомник Дубнова, например...

    Когда я узнал, что, кроме словаря, дед писал учебник иврита, то стал искать концы этого учебника, и выяснилось, что рукопись учебника передана после смерти деда в Институт восточных языков, туда, где дед преподавал. Какое-то время дед вел переговоры об издании и словаря, и учебника. Словарь каким-то чудом вышел.

    Я пришел в Институт восточных языков, это было в начале лета 1969 года. Довольно быстро нашел кафедру, на которой дед работал, и спросил, где может быть рукопись учебника. Мне сказали: «Посмотри там, в шкафу». Я открыл шкаф, и в том шкафу, внизу, среди груды всяких толстых папок лежал учебник деда — как бы на помойке. Мне не надо было делать никаких усилий — они мне с такой легкостью его отдали... Те люди не видели в учебнике деда никакой ценности. Им никто не пользовался. Но когда я раскрыл учебник, я был абсолютно ошарашен...

    К тому времени я уже учил иврит в «подпольном ульпане» и получил отрывочные сведения о грамматике, о структуре языка — нам преподносили этот материал

вполне в академическом стиле. У деда все это оказалось ненужным. Он объяснял грамматику как некую азбуку. Он просто говорил, что иврит — это алгебраический язык. С ивритом нет никаких проблем. Надо понять, как он устроен.

    Дед тут, в иврите чувствовал себя двумя ногами на земле. Он не писал академический учебник, он не писал букварь для детей. С одной стороны, он писал для взрослых людей, умеющих думать, интересующихся ивритом, задающих вопросы, а с другой стороны — достаточно подробно и просто. Кроме того — он писал не вообще учебник, а учебник для русскоязычного читателя. Это был учебник иврита на русском языке. Например, в одном из первых уроков было рассказано о том, как в иврите передаются падежи. Это возможно объяснить только русскоязычному читателю. И после этого вхождение в иврит становится очень простым.

    Короче, я оказался обладателем бесценного сокровища ~ ведь ни у кого тогда не было учебников!»

    Однако и словарь Феликса Шапиро учил русских евреев ивриту. Рассказывает Алексей Лоринсон:

    «Я взял в нашей издательской библиотеке словарь Шапиро, в формуляре которого не было ни одной записи — естественно. И по нему за одну ночь я научился писать и читать на иврите. Я изучил всю грамматику, которая там есть.