Опережая бурю - Дмитрий Самохин

С каждым новым шагом и убитой жертвой его движения становились более уверенными. Он передвигался быстрее, но все равно недостаточно быстро, чтобы успеть за похитителем его Сокровища. Ему приходилось пережидать день и каждый раз в новом месте. Логово он выбирал то в подвале старого дома, где жили в основном одни ветхие старушки, помнящие те дни, когда в фундамент здания заложили первый камень. Их мясо было невкусным и жестким, но все-таки насыщало желудок. То логовом становился чердак в шумном и многолюдном доме. Последним прибежищем для него стал мусорный бак. Мусора и помоев в нем было до краев, так что ему не стоило труда зарыться на самое дно, вывалив лишнее на тротуар. Дышать Неупокоенному не нужно. Он мог в мусорном баке годами под толщей отходов жить. Здесь он и учуял поздним вечером внезапно появившегося откуда-то сверху человека. Он спрыгнул на тротуар, повредил ногу и поранил ее. Тонко запахло кровью. Хоть Неупокоенный и не нуждался в дыхании, он почувствовал запах крови и потенциальную жертву. Настала пора подкрепиться перед сложным и выпивающим силы ритуалом.

Сокровище удалялось от него все дальше и дальше. Если двигаться своим ходом, ему вовек не настигнуть похитителя и не вернуть утраченное. Воспользоваться паровозом он тоже не мог. Кто его перерожденного пустит хотя бы на вокзал, что уж говорить о вагоне. Единственный способ настигнуть похитителя Сокровища, Тропа Мертвых. Выйти на Тропу Мертвых мог лишь Неупокоенный. Только он один мог открыть ее, и, пройдя по Запределью, выйти в любой точке Земли или Близнеца. Но ритуал открытия Тропы требовал очень много энергетических затрат, вот поэтому он и сидел в логове, вылавливая одного за другим неосторожных людишек, становящихся его мясом, свежим, сочненьким мясом, в котором так много энергии.

Насытившись и утерев кровь с лица, Неупокоенный открыл врата на Тропу Мертвых. Пространство улицы разрезала тонкая линия и два дома, тротуар между ними, перпендикулярная улица впереди отогнулись в сторону, точно были нарисованы на большом холсте. Впереди горела чернота, в которую он и вступил. Врата схлопнулись за ним, отрезая от ткани реальности.

Глава 6. В небе

Карлу доводилось летать и раньше. На могучих многоуровневых фрегатах, похожих на воздушных слонов, надежных и, казалось, вечных. С ними ничто не могло приключиться, даже если они попадут в грозу или шторм, не говоря уж о вражьих пушках. На маленьких и юрких стальных ваншипах, способных избежать любой опасности. Ваншипы походили на юрких стальных пчел, их даже раскрашивали в желто-черную полоску. Чтобы поймать и уничтожить ваншип, нужно быть настоящим мастером воздушного боя. Он даже прыгал с парашютом, хотя это занятие не пришлось ему по вкусу.

Но на воздухолете Механикуса Карл чувствовал себя маленьким мальчиком, отправившимся с родителями в дальнее морское путешествие и попавшим в шторм. От него ничего не зависело. Корабль болтало из стороны в сторону, точно утлую лодочку по могучим волнам. Уже не верилось, что они когда-нибудь совершат посадку и смогут пройтись по твердой безопасной почве.

И все бы ничего. Со страхом бороться можно, но укачивало жутко. Так и хотелось открыть окно кабины, перегнуться через борт и дать волю чувствам.

Ни одному барону было плохо.

Миконя, бледный, точно накануне ночью ему довелось общаться с призраками всех своих родственников, сидел, вжавшись в кресло, и время от времени лихорадочно крестился, облизывая губы. Засаленная возле рта борода то и дело оказывалась во рту, откуда он ее выплевывал, не забывая при этом тихохонька матернуться.

Журналист сидел в кресле, вцепившись в подлокотники, ни жив, ни мертв. Если Миконя был бледен, то Чарльз посерел от испуга. Глаза вытаращил и уставился в одну точку, боясь пошевелиться.

Одна Лора не обращала внимания на трудности перелета. Она непринужденно поглядывала из иллюминатора вниз на проплывающие под брюхом воздухолета поля и овраги. И ее не беспокоила болтанка и хрупкость строения аппарата. Казалось, еще один встречный поток ветра, и он рассыплется, а они продолжат полет, но уже в одних креслах.

– Тебе доводилось летать раньше? – поинтересовался Карл, наклонившись к ней.

Лора обернулась к нему и улыбнулась.

– У моего папы был маленький воздухолет. Чем-то на этот похож. И мы часто летали. Я очень любила летать с отцом. От него пахло сигарами и чем-то очень терпким, ароматным. Я до сих пор помню этот запах.

Карл промолчал, хотя на языке крутился вопрос про отца, но она сама сказала.

– Папа погиб. Он был военным пилотом. И во время операции на Кавказе его ваншип сбили. Он похоронен на Серафимовском.

– Ты из-за него пошла в разведку?

– Отчасти.

Лора отвернулась к иллюминатору.

– Мама хотела, чтобы я пошла на медицинский факультет. В нашей семье по маминой линии все врачи. Можно сказать наследственная профессия. Но я поступила в Военную Академию. На меня смотрели как на сумасшедшую. Женщина покусилась на святое, на мужскую привилегию воевать. Любимую игрушку пыталась отобрать. Но очень вскоре все привыкли.

Лора повернулась к нему и печально улыбнулась:

– Не знаю, зачем я это сделала. Юная, глупая. Хотела за папу отомстить. И дело его продолжить.

– Тебе уже доводилось участвовать в чем-то подобном?

– Гоняться по всей Европе за какой-то магической штуковиной, – усмехнулась она, – нет. Но в паре серьезных боевых операций пришлось. Хотя я конечно в штабе большую часть сидела. А оперативники в поле. Но все же.

– Ты так и собираешься дальше в шпионов играть? – неожиданно для себя задал вопрос Карл.

– А я, между прочим, не в шпионов играю, а пользу государству приношу, – обиделась Лора, – В то время как вы в своем Тайном Комитете не весть чем занимаетесь. И вообще я бы лучше что-нибудь более важное делала, чем за бесполезным артефактом гонялась.

– Брось ты дуться, – Карл не знал, как загладить перед ней свои неловкие слова.

Он то имел в виду совершенно другое.

– Между прочим, у нас в управлении к этому глупому артефакту весьма несерьезно относятся. Вот меня и откомандировали приглядывать. Сейчас с турками отношения сложные. Все опытные оперативники на этом поле работают. А я…

– Этот глупый артефакт дал в магополе земли такой всплеск, который не смогли бы вызвать все маги планеты, если бы даже объединились. Так что нельзя недооценивать.

Поддерживая беседу с Лорой, Карл внимательно наблюдал за прислушивающимся к их разговору Чарльзом. Не смотря на то, что ему дико было страшно, он даже из кресла вперед подался, чтобы только не упустить какую-нибудь важную подробность.

По прибытии в Хэмпшир от него следовало срочно избавиться. Очень уж подозрительно его выборочное любопытство. В который раз Карл прощупал его магическое поле, но ничего подозрительного не обнаружил. Человек как человек. Способности к волшебству на том же уровне, как у всех, как у Микони и Лоры.

Разговор с Лорой внезапно прервал сильный толчок. Хвост воздухолета резко подбросило вверх и опустило. Появилась мелкая вибрация, впрочем по стучащим зубам она казалась очень даже заметной.

В кабине пилота напряженный Механикус склонился над штурвалом.

Карл отстегнул ремни безопасности и, не взирая на начавшуюся болтанку, пересел в соседнее с пилотом кресло.

Магический кристалл, питавший энергией мотор и пропеллеры, светился ярко-алым, работая с явным перегрузом.

– Все плохо? – осведомился Карл.

– Я не понимаю, что происходит, – в голосе Джона звучали испуганные нотки. – Здесь всегда чистое небо. Никогда не трясет.

– Мы шмякнемся или нам все-таки удастся посадить эту штуку? – деловито спросил Карл.

– У меня идеальная резервная система посадки, – гордо заявил Джон.

В кабине раздался настойчивый жалобный писк. На приборной панели ярко загорелась красная лампочка.

– Что это значит? – ледяным тоном осведомился Карл, чувствуя, как мурашки по телу забегали.

– У нас больше нет резервной системы посадки, – дрожащим голосом сказал Джон.

– Отлично, – язвительно произнес Карл.

Но тут же забыл об отказавшей системе, увидев неожиданное небесное явление.

Ясное голубое небо со сливочными разливами облаков менялось на глазах. Точно ткань реальности рвали изнутри зубами и когтями. Первым появилось пятно, словно на белоснежную скатерть пролили подсолнечное масло. Затем оно набухло и потемнело, рожая на глазах грязно-бурую тучу. Во все стороны поползли отростки, захватывая все новые и новые области. Они распространялись с дикой скоростью, напоминая раковые метастазы. Между отростками перекинулись мостики, и в считанные минуты наросла паутина. В центре пятна зародилось движение. Материя пятна по спирали стала закручиваться. Виток за витком, наращивая скорость, и вскоре небесная клякса превратилась в громадную вращающуюся воронку.