Ах, война, что ты сделала... - Геннадий Синельников

Я смотрел на этого человека, которого интересовало лишь одно: не намечается ли какая-нибудь амнистия, и если да, то сможет ли он, с 8 годами срока, под нее попасть. Не лукавя, я сказал, что с таким сроком никак не попадешь под амнистию и сидеть ему «от звонка до звонка». Мне не было жалко его. Мне снова стало жалко его жену с детьми и мать, которых он так жестоко подвел.

— Может, выпустить его? Посидим вместе, чай попьем, поговорим, — снова спросил меня Никитин. — Как-никак, служили в одном полку. Может, устроим ему маленький душевный праздник?

— Не нужно, не хочу я больше с ним разговаривать. Пускай сидит. Его поезд ушел. Не хотел быть порядочным, пускай теперь хлебает баланду, — ответил я Валерию, а прапорщику сказал: — Мне очень жаль, что я простил тебя в Печенге. Не поверь я тогда тебе, не сидел бы ты сейчас здесь и, может, все было бы у тебя по-другому.

За время службы в Афганистане у меня сложилось устойчивое негативное отношение к ворам, грабителям, негодяям.

То, что еще как-то можно было оправдать в Союзе, нетерпимо было здесь, ведь каждый такой случай отражался на всех остальных в прямом смысле слова. Проданные душманам боеприпасы летели в нас, сворованные со складов продукты не получали наши желудки, грабеж порождал к нам ненависть местного населения. В Афганистане все было не так просто, было очень трудно. Зачастую многие сложности бытового, социального и иного плана порождали такие ситуации, в какой оказался мой бывший сослуживец и другие афганцы.

Хотя я уверен, не окажись они на той войне, более достойно прожили бы свою оставшуюся жизнь. Их беда в том, что они воевали, а познав изнаночную сторону войны, потеряли чувство меры, страха и забыли, что война давно уже позади. А в этой жизни, в которую они возвратились после бойни, совершенно другие правила и другие игроки.

Часть V

НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Долгое время после ввода наших войск в Афганистан газеты и телевидение сообщали, что советские солдаты выполняют там сугубо мирные задачи: оказывают помощь местному населению в строительстве школ, больниц, сажают деревья, одним словом, помогают афганским людям строить в стране социалистическое общество. Но мы там ничего не строили. Мы там воевали. Правда, об этом почему-то все молчали. Ведь Политбюро ЦК КПСС, Генеральный секретарь партии Л. И. Брежнев, все — боролись за мир во всем мире. Но Афганистан был объят пламенем непримиримой войны, и людская кровь лилась там уже бурным потоком. Советские военнослужащие ежедневно погибали, зачастую от своего же оружия, когда-то проданного или подаренного нашим государством другим странам.

Не знаю, как долго еще планировалось одурачивание своего народа, замалчивание уже свершившегося факта, ведь наше государство всегда придерживалось двойной морали. Одна — для мировой общественности, другая — для себя, своих людей. Уверен, если бы в стране были единая политика и понимание происходящего в народе и правительственных верхах, твердая рука при проведении принятых решений в жизнь, то не было бы того, что имели и имеем. Думаю, что и потерь было бы меньше, и отношение людей к происходящему в Афганистане, к военнослужащим, добросовестно выполнившим приказ Родины, — более уважительное и понятное.

Ежедневная оперативная информация говорила о том, что тысячи солдат, офицеров, столкнувшись в кровавой схватке с жестоким врагом, не спасовали и вели себя мужественно и смело.

Слушая эти сообщения и доводя их до подчиненных, я всегда удивлялся и пытался понять: что толкало абсолютное большинство молодых людей на явную смерть, почему они не задумывались о том, нужна ди вообще эта бойня? Ведь и там были такие, которые пытались увильнуть, найти всякие способы, чтобы избежать опасной службы, не идти с подразделением в бой, спасти свою жизнь и во что бы то ни стало быстрее вернуться на Родину. Но нет, ребята шли воевать. По-видимому, все мы были тогда детьми своего поколения. Учились в школах по одним учебникам, смотрели одни фильмы, восторгались одними героями и хотели обязательно походить на них. И когда пришли наше время и наша война, и встал вопрос ребром: какими быть, нормальные советские парни сделали для себя однозначный выбор — быть настоящими мужчинами, героями, а не подлецами. Хотя, как и у каждого поколения, на той войне были не только герои, но и предатели, трусы, негодяи.

В первый год войны в Афганистане звание Героя Советского Союза (посмертно) было присвоено выпускнику Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища Н. Шорникову. Рота, где замполитом был Шорников, попала в окружение. Через несколько часов боя в роте осталось всего 4 человека. Замполит приказал сержанту с солдатами уходить, а сам остался прикрывать отход группы. Душманы ворвались в развалины дома, откуда вел огонь Николай. Последней гранатой политработник взорвал себя и навалившихся на него врагов. Член Военного совета армии, рассказывая нам этот эпизод войны, сказал, что тот сержант с солдатами чудом остались живы. Несколько дней их не могли вывести из шокового состояния, чтобы узнать подробности последнего боя роты. Казалось, про этот случай, про мужество личного состава и замполита лично нужно было говорить во всеуслышание, чтобы люди знали имена своих героев, гордились ими, на их героических примерах, верности воинскому долгу и любви к своей стране воспитывали других. Но Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Н. Шорникову звания Героя, как и все указы о награждениях, были секретными и не афишировались. О подвигах «афганцев» не говорилось в открытую, как и о самой войне. И сегодня у меня хранится вырезка из газеты «Фрунзевец» Краснознаменного Туркестанского военного округа, где описывается подвиг Шорникова. Но описание ведется применительно к Великой Отечественной войне. Вместо слова «душманы» писалось «фашисты», вместо «замполит» — «политрук». Какая кощунственная ложь! Ведь мы, воевавшие там, знали о Шорникове, его роте, сотнях других подвигов воинов-афганцев, учили и воспитывали на них своих подчиненных, гордились их мужеством. А в нашей стране, которая бросила нас в то пекло на погибель, на всю информацию об афганской войне был наложен строжайший запрет.

Что говорить про гражданских лиц, если даже в военных кругах в войну в Афганистане не верили. Помню, каким растерянным, морально надломленным приехал из отпуска мой комбат, майор Александр Николаевич Пархомюк. В Афганистан он попал из Туркестанского военного округа. Основную часть своей службы провел в отдаленных гарнизонах, где привозная вода, жара, тяжелые условия жизни и службы. Вспоминал, как его дети, впервые попав в город и увидев на улице трамвай, восторженно кричали: «Папулька, смотри, поезд идет!»

В Афганистане нам выдавали справки, по которым, в соответствии с решением правительства страны, местным властям предписывалось выделять «афганцам» квартиры вне очереди. Семья комбата из заброшенного военного городка Туркестанского военного округа поехала к себе на Украину. Но местные власти не приняли во внимание постановление правительства и ничего не выделили семье комбата, сказав: «Возвращайся туда, откуда приехал». Поехал комбат в отпуск с намерением добиться получения положенной ему по закону квартиры. «Всякое в жизни может быть, — думал он. — Сегодня я живой, а случись что со мною, где будет жить моя семья? Опять возвращаться в Туркмению?» Много унизительных и оскорбительных слов услышал он, пока ходил по кабинетам командования Киевского военного округа. Но ответ должностных лиц в генеральских погонах, которые в первую очередь обязаны были решать проблему боевого офицера, был один: «Иди, майор, отсюда! И не просто иди. А иди ты… Мы тебя туда не посылали». И это было начало восьмидесятых годов, когда в стране были средства для выделения положенных квартир, законодательная база. Не было только понимания, желания и уважения к тем, кто этого заслуживал. Так стоит ли еще чему-то удивляться сейчас?

А что можно было говорить о проблемах младших офицеров, прапорщиков? Впрочем, другого и не могло быть при политике, морали и бездушии тех, от кого зависело решение «афганских» проблем, начиная с руководителей государства и заканчивая местной властью. Все ссылались на трудности экономического характера, нехватку денег, а расходы, связанные с войной в Афганистане, составляли более 5 млн рублей в день. Это по ценам 80-х годов. Сколько же можно было построить на эти деньги жилья, школ, детских садов, больниц? Война съедала огромные денежные суммы, ежедневно, на протяжении почти 10 лет. Слишком дорого обошлась афганская война советскому народу. В конечном счете именно она, в которую втянули нас американские политики, стала экономическим крахом, непосильной ношей, началом обнищания и распада нашего государства.

Но самыми тяжелыми и страшными потерями стали тысячи погибших, раненых, сломанных физически и морально. Да, мы оказывали помощь афганскому народу, но не ту, о какой взахлеб трубили наши радио, телевидение, восторженно писали лживые газеты.