Герои без вести не пропадают. Книга вторая - МИТРИ КИБЕК (Дмитрий Афанасьевич Афанасьев)

Плахотка несколько раз попытался прервать рассказчика, но товарищи не позволили ему сделать это. Зато когда кончил Рунге, он обрушился на него с бранью, отвергая как бессовестную клевету все его утверждения. Мнения присутствующих разделились. Чехи, и словаки больше доверяли своему соотечественнику, а немцы и австрийцы взяли в споре сторону Рунге. Создалось сложное положение. Теперь уже решение спора в пользу любого из них могло внести разногласие, а может быть, даже раздор в коллектив десантников, что чревато самыми неприятными последствиями. Сам Соколов прекрасно понимал, как трудно бывает уладить конфликт, когда задеты национальные чувства. При расследовании подобных дел надо проявить максимум объективности и свои решения обосновать только неопровержимыми доказательствами. А как найти такие доказательства, когда столкновение началось без свидетелей, а объяснения самих конфликтующих противоречивы?

– Товарищ командир! – обратился к Соколову словак Янушек. – Ясно одно: один из них собирался предать нас. Так же ясно, что нам никак не узнать, кто из них предатель, а оставлять предателя среди нас – это все равно что самим добровольно лезть в петлю. Чтобы избавиться от предательства в интересах общего дела, расстрелять обоих драчунов.

– Как думают другие? – спросил Соколов, оглядывая всех присутствующих.

– Я не согласен,- решительно заявил Либерман. – Даже в интересах общего дела невинный человек не дол жен погибнуть.

– А что вы предлагаете? – спросил словак.

– Плахотка и Рунге – не дети. Спросим еще раз. Не ужели у кого-нибудь из них хватит совести потащить с собой в могилу невинного человека? – ответил австриец.

– Мне кажется, товарищ Либерман прав,- беззвучно улыбаясь своим мыслям, проговорил Соколов. – Скажите правду, товарищ Плахотка!

– Я говорю истинную правду: виновен только Рунге. Он – бывший эсэсовец. Его руки давно обагрены кровью множества невинных людей. Поэтому ему ничего не стоит погубить меня. К тому же я помешал ему привести сюда, карателей,- ответил Плахотка.

– Что вы скажете, товарищ Рунге? – обратился командир к Альфреду.

Альфред ответил не сразу. Из-за подлости и кровожадности своих руководителей эсэсовцы не могли рассчитывать на легкое доверие со стороны обычных людей. Рунге давно знал об этом. Теперь он понял, как трудно будет ему убедить десантников в своей невиновности. Стало обидно, что даже Соколов, которого он не только искренне уважал, но и превозносил как прозорливого руководителя, всегда способного в любых условиях четко различать все плюсы и минусы в характерах своих подчиненных, теперь смотрит на него, если и не с явным подозрением, то во всяком случае и без особого доверия.

– Я понимаю, что вам будет трудно или даже невозможно установить истину. В то же время нельзя оставлять и предателя в живых, иначе рано или поздно погиб нет весь десант. В интересах дела вам остается только принять предложение Янушека. Расстреляйте нас обоих. Пострадает и невинный человек, но зато и десант избавится от смертельной опасности,- философски заключил Рунге.

Все посмотрели на Соколова, надеясь на то, что он примет единственно правильное решение, но командир тоже не знал, что делать. Правда, в Рунге он уже больше не сомневался, но не было в его распоряжении и неопровержимых доказательств в виновности Плахотки А расстрелять человека лишь только по подозрению – это все равно что совершить новое преступление, на что не мог идти Соколов не только как командир, но и как советский человек.

– Предложение товарища Янушека кажется разумным, но мы им не воспользуемся. Плахотка и Рунге – оба сознательные люди. Я не верю, чтобы кто-нибудь из них ради спасения самого себя мог погубить товарища. Дадим им возможность еще раз обдумать свое положение. А остальным приготовиться к переезду на новое место. Я думаю, партизаны помогут нам найти более безопасное место. Ждите меня к двум часам дня. Я схожу к партизанам,- объявил командир свое решение.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ровно в назначенное время Соколов вернулся на базу десантников, но не один, а с пятью партизанами из отряда имени Яна Жижки во главе с командиром отряда. Два партизана были одеты в форму лесной охраны, а остальные – в одежду местных жителей.

Столичек битый час говорил с Плахоткой наедине, пытаясь уговорить его рассказать правду об утреннем инциденте, но тот продолжал стоять на своем. Поговорил он и с Рунге, впрочем также безуспешно. Австриец тоже продолжал утверждать свое. Тогда Соколов, посоветовавшись с остальными десантниками, принял окончательное решение, которое он объявил перед строем десантников.

– Товарищи десантники! – обратился он к ним. – Перед вами стоят два человека, потерявшие наше доверие. Но так как мы точно не смогли установить виновного, ре шили обоих исключить из своего коллектива. Мы им вернем их документы и деньги. Пусть уходят из отряда и устраиваются, где им захочется. До шоссейной дороги Линц – Ческе-Будейовице их проведут партизаны, а там отпустят на все четыре стороны. Что вы скажете на прощанье своим вчерашним товарищам? – обратился Соколов, глядя в глаза Плахотке.

– Выгоняйте, если не доверяете. Плакать не буду,- пробормотал Плахотка.

Тот же вопрос задал командир Альфреду Рунге.

– Я искренне хотел помочь вам освободить Турханова. К сожалению, не удалось. Что ж, прощайте! От души желаю вам успеха!

Соколов выдал Плахотке и Рунге документы и деньги, а потом передал их в руки партизан. Столичек приказал временно, до выхода на автостраду, связать им руки. Спустив их со скалы, два партизана, переодетые в форму лесной охраны, повели по тропинке, утоптанной вдоль прямой просеки; остальные партизаны свернули направо скоро скрылись в лесной чаще.

Рунге шел молча, а Плахотка все время пытался уговорить провожатых развязать руки, однако те в разговоры не вступали. Прошло не менее сорока минут, пока впереди не показалась небольшая поляна. Партизаны обычно весьма осторожно выходят на опушку леса, на этот раз без всякого предостережения они вывели доверенных им людей на поляну.

– Хальт! Хенде хох! – раздался грубый окрик из-под сосен на противоположной стороне поляны.

Партизан, шедший впереди, вскинул свой автомат и дал длинную очередь,- но тут же был сражен одиночным выстрелом. Второй партизан, шедший сзади, услышав окрик по-немецки, мгновенно юркнул в чащу. Рунге последовал было за ним, но со связанными руками он запутался в чаще, и подбежавшие люди в форме немецкой полевой жандармерии снова выволокли его да тропинку. Иначе поступил Плахотка.

– Не стреляйте! – закричал он по-немецки. – У меня руки связаны за спиной, поэтому я не могу выполнить вашу команду. Вот посмотрите!

Он повернулся к жандармам спиной и показал связанные руки.

Ругаясь и грубо подталкивая в спины, жандармы привели незадачливых десантников в дом лесника. Здесь их поджидал усатый человек в форме жандармского офицера.

– Что за люди? – спросил офицер. – Всех задержали?

– Нет, – ответил старший конвоир. – Один успел скрыться в чаще, другой убит и лежит на краю поляны. По всей вероятности, они были партизанами. При убитом документов не нашли. У этих имеются удостоверения де мобилизованных из нашей армии. Вот они.

Жандарм подал деньги и документы, изъятые у задержанных, своему офицеру. Тот начал их внимательно просматривать.

– «Альфред Рунге – гауптштурмфюрер СС,- прочитал он. – Демобилизован по состоянию здоровья после ранения». Вы, офицер войска СС, как попали к партизанам?

– Я вас не знаю и никаких показаний не дам,- решительно ответил Рунге.

– Хорошо, расскажете позже. А вы,- обратился жандармский офицер к Плахотке,- что скажете?

– Я скажу все,- поспешил согласиться Плахотка. – Русские высадили парашютный десант. Я хотел предупредить об этом вас, но Рунге задержал меня.

– Много ли десантников и где они находятся? – спросил офицер не у Плахотки, а почему-то у Рунге, который демонстративно отвернулся от него.

– В первой группе было десять человек, теперь осталось восемь. Командир уводит их в другой район, но если поспешить, то можно их догнать. Я вам покажу дорогу.

– А вы не покажете? – опять обратился к Рунге жандармский офицер.

– Нет, я не подлец,- коротко ответил Рунге.

– Отведите его в лес и расстреляйте! – приказал офицер одному из жандармов, указывая на Рунге. – Потом быстренько сходите в деревню. Там стоит батальон эсэсовцев из дивизии «Тотенкопф». Попросите командира батальона, чтобы прислали сюда один взвод. Будем преследовать советский десант до его полного уничтожения.

Слушаюсь! – стукнул каблуками жандарм. Потом, грубо подталкивая Рунге автоматом, увел его в лес. Плахотка задрожал всем телом. Он боялся, что офицер, не разобравшись, может поступить с ним так же, но на сей раз опасность быстро миновала.