Отпечаток вины - Дмитрий Одиссеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Они уже это делают, – отвечает Пётр, внимательно осматривая лица пассажиров. – Но это только на руку убийце. Он всё ещё где-то здесь, и каждый потерянный нами момент приближает его к победе. Коридор кажется бесконечно длинным, и каждый шаг отдаётся эхом, словно сам поезд подчёркивает, что выхода нет. Внезапно Пётр замедляет шаг, останавливаясь напротив купе молодой женщины с ребёнком. Она сидит внутри, держа малыша на руках, её лицо напряжено. Васильевич замечает это, слегка приподнимая бровь.
– Она опять слишком тиха. Может, стоит поговорить ещё раз?
– Это не её тишина. Это её страх, – отвечает Пётр, не отрывая взгляда от женщины. – Но иногда страх приводит к неожиданным словам. Он стучится в дверь купе и ждёт. Женщина медленно поднимает взгляд, на её лице читается явное замешательство. Она открывает дверь, сжимая плечи, будто ожидает очередных обвинений.
– Простите, что беспокою снова, – говорит Пётр, его голос мягкий. – Но я хотел уточнить: вы ничего не заметили необычного перед тем, как начались эти события?
Женщина смотрит на него, затем на Васильевича, который остаётся в стороне, и медленно качает головой.
– Я… Я слышала шаги в коридоре. Быстрые, будто кто-то торопился. Это было ночью, перед тем, как всё началось.
– Шаги? – Пётр напрягается, его взгляд становится острым. – Вы уверены?
– Да, – шёпотом отвечает женщина. – Я подумала, что это проводник или кто-то из пассажиров.
– Вы слышали что-нибудь ещё? – настаивает Пётр.
Женщина колеблется, потом медленно кивает.
– Было какое-то шипение. Я подумала, это из чайника на кухне.
Пётр обменивается коротким взглядом с Васильевичем. Это новое, хоть и мелкое, но всё же важное звено в цепочке событий. Шаги и звук шипения могли совпасть не случайно.
– Спасибо. Если вы вспомните ещё что-нибудь, сразу скажите, – произносит он, отходя от двери.
Когда они уходят, Васильевич негромко говорит:
– Шипение. Смешно, как мелочь может стать ключом. Ты думаешь, это связано с ядом?
– Возможно, – отвечает Пётр. – Но это также может быть отвлекающим манёвром. Пока нам не хватает ясной картины. Пока Васильевич и Пётр возвращаются в своё купе, вагон всё больше напоминает натянутую струну. Пассажиры оживлённо шепчутся, переглядываются и обсуждают произошедшее. Подозрение усиливается, а любое движение или слово воспринимается настороженно. Шаги урядников эхом раздаются по коридорам, и каждый звук будто усиливает напряжение.
– Шипение, шаги, запертая дверь… – задумчиво проговаривает Васильевич, облокотившись на стену. – У нас куча мелких деталей, но где главная картина?
Пётр снова открывает свой блокнот, внимательно вчитываясь в записи. Он словно пытается найти среди строк подсказку, которая всё время была перед глазами.
– Если яд действительно попал в чай, то он был добавлен уже после того, как чай был доставлен женщине, – размышляет он вслух. – Значит, кто-то должен был попасть в купе перед тем, как она начала пить.
– Никто, кроме проводника, сюда не заходил, – замечает Васильевич. – Или так только кажется.
– Убийца либо использовал момент, когда проводник отвлёкся, либо сам замаскировался под его роль, – продолжает Пётр. Его мысли сосредоточены, взгляд фиксируется на списке пассажиров. – Но если он хотел сделать всё тихо, зачем оставлять порошок? Это противоречит цели.
– Чтобы запутать нас? – выдвигает предположение Васильевич. – Ты сам сказал, что всё это похоже на спектакль.
– Возможно, – отвечает Пётр, его голос остаётся ровным. – Но если это спектакль, то он рассчитан не только на нас, но и на всех пассажиров. Убийца играет с их нервами, отвлекает их подозрениями. В этот момент в коридоре вновь слышится движение. Пётр поднимает голову, замечая, как один из урядников бежит к ним. Его лицо выглядит взволнованным.
– Господин, проводник говорит, что видел мужчину, который подозрительно себя вёл возле кухни. Он якобы задержался там раньше утром, до того, как был обнаружен второй труп.
Пётр тут же встаёт, откладывая блокнот.
– Где он сейчас?
– В своём купе, – отвечает урядник. – Мы уже отправили туда людей.
Васильевич встряхивает головой, надевая шляпу.
– Кажется, наш «шумный сосед» наконец стал тише. Или наоборот – что-то у него не срослось. Они следуют за урядником, продвигаясь к купе подозреваемого. На лицах пассажиров читается напряжение, каждый взгляд говорит об одном: «Наконец-то нашли виновного». Но Пётр знает, что это только очередной виток в длинной цепи. Всё ещё рано делать выводы. Пётр и Васильевич вместе с урядником доходят до купе подозреваемого. Возле двери уже стоят двое полицейских, чьи напряжённые лица говорят о том, что внутри происходит что-то неспокойное. Коридор снова наполняется шёпотом пассажиров, собравшихся чуть поодаль. Каждый из них пытается заглянуть, уловить хоть какую-то подсказку, но никто не осмеливается подойти ближе.
– Он не открывает дверь, – докладывает один из полицейских, глядя на Петра. – Упорно молчит, хотя точно внутри.
Васильевич ухмыляется, в очередной раз поправляя шляпу.
– Что ж, «упорное молчание» – это почти признание, – произносит он, глядя на Петра. – Вломиться? Или у нас ещё есть терпение?
Пётр слегка прищуривается, оценивая ситуацию.
– Вскрывать дверь мы всегда успеем. Попробуем иначе.
Он делает шаг ближе, уверенно стучит по двери, но на этот раз не торопится задавать вопросы. Он ждёт. Внутри слышится лёгкое движение – скрип кровати или быстрый шаг. Это подтверждает, что подозреваемый всё ещё там.
– Алексей, – произносит Пётр, спокойно, но достаточно громко, чтобы его услышали. – Мы просто хотим поговорить. Если у вас ничего за душой нет, это займёт всего пару минут.
Ответа снова нет, но Пётр замечает, как внутри опять раздаётся звук. Будто кто-то нерешительно подходит ближе к двери, но не решается её открыть.
– Вы понимаете, что молчание вызывает больше вопросов, чем ответы, – продолжает Пётр, его голос становится чуть жёстче. – Я уверен, вы этого не хотите. Дверь слегка подаётся, и в проёме появляется лицо мужчины. Это Алексей, чьё поведение с самого начала вызывало подозрения. Его лицо покрыто испариной, взгляд блуждает, словно он ищет оправдание. Но в этот момент он выглядит больше напуганным, чем виновным.
– Я… Я не понимаю, почему вы все на меня смотрите, – торопливо начинает он. – Я ничего не делал!
– Мы пока никого ни в чём не обвиняем, – спокойно отвечает Пётр, входя внутрь. – Но мы хотим, чтобы вы помогли нам разобраться. Он жестом приглашает Васильевича и урядников остаться в коридоре, чтобы исключить давление. Алексей садится на край своего сиденья, его руки нервно сжимают и разжимают ткань пиджака.
– Расскажите, что вы делали утром, – начинает Пётр, присаживаясь напротив. – Вы были в кухонном вагоне. Почему?
Алексей быстро качает головой.
– Нет, я… Я не был там. Это
