Чистка - Эдуард Даувальтер

Косвенные факты и логические выводы говорят о сговоре правых заговорщиков – Ежова, Блюхера и Лаврентьева с целью устранения Яна Гамарника. Это было сделано, чтобы не знал Гамарник, он унес это с собой в могилу.

Вопрос о применении пыток к подследственным

В пост-сталинские времена и по сей день один из самых «сильных» аргумент это якобы имевшее место широкое применение пыток к подследственным. Лишь на основании этого они делают вид, что осужденные были «невиновны». Их доводы строятся на показаниях бывших следователей НКВД, которые давали их в основном в середине 1950-х, но доверия к ним мало, во-первых, потому, что они выступали как «зрители» и не привлекались к ответственности. Во вторых это делалось во времена политической реабилитации, когда безо всяких оснований реабилитировались враги народа. При этом, конечно же, надо понимать, что, к сожалению, в любых органах бывают люди, которые применяют пытки. Отрицать это тоже нельзя, но даже если допустить, что к осужденному походу дела применяли пытки, это не значит, что он точно невиновен, как бы цинично это не звучало.

Большая проблема в том, что люди часто воспринимают все документы и свидетельства без критического анализа. Не заслуживает доверия якобы телеграмма Сталина от 10.01.1939 г, где заявлялось, что пытки были «разрешены ЦК» с 1937 г. В документе ни визы Сталина, ни какой-либо логики. Пытки это «хороший» метод следствия, но его извратили плохие чекисты, ну, просто политическая шизофрения в действии. Наконец, нигде нет ничего похожего на телеграмму. В качестве аргумента приводят якобы строки Сталина на одном из документов: «Избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям (Оренбург, Новосибирск и т.п.).» И ведь, в это верят, мстительный Сталин «приказал» избить зато, что не выдал шпионов. Что фальсификаторам в президентском архиве стоило состряпать эту фальшивку? Но либералы не останавливаются и приводят «убойный» аргумент – якобы «признание» самих ближайших соратников Сталина на июньском пленуме 1957 г.

Хрущёв ссылаясь на случаи якобы пыток подследственных в тюрьмах задал Молотову вопросы: «На каком основании было принято решение о том, чтобы арестованных истязать и вымогать у них показания?… Кто подписал этот документ о допросах и избиениях?", – произошёл следующий обмен репликами:

Молотов. Применять физические меры было общее решение Политбюро. Все подписывали.

Голос. Не было такого решения.

Молотов. Было такое решение.

Голос. Покажите.

Молотов. Оно было секретное. У меня его нет.

Хрущёв. Расскажи, как было подписано. Повтори.

Каганович. Все члены Политбюро подписались за… В отношении шпионов применять крайние меры физического воздействия…

Хрущёв. Хочу дать одну справку. Каганович и Молотов, очевидно, не откажутся повторить, что у нас был такой разговор. Накануне XX съезда или после съезда, по-моему, Каганович сказал, что есть документ, где все (Прим. члены Политбюро) расписались о том, чтобы бить арестованных. Каганович предложил этот документ изъять и уничтожить. Дали задание Малину (ПРИМ.в то время – заведующему общим отделом ЦК, ведавшим партийными архивами) найти этот документ, но его не нашли, он уже был уничтожен… Ты тогда даже рассказывал, в какой обстановке писали это решение и кто подписывал.

Каганович. Да, я рассказал. Сидели все тут же, на заседании, документ был составлен от руки и подписан всеми  …

Хрущёв. Кто написал этот документ?

Каганович. Написан он был рукой Сталина .»87

Даже люди, защищающие Сталина и историю нашей страны боятся прямо говорить, что эта часть стенограммы того пленума просто фальшивка. Даже если доводы Хрущева о пытках были правдой, он не привел ни одного доказательства того, что Сталин хоть раз одобрил пытки. Ни фальшивку с «избиением Уншлихта», которую изготовили вероятно позже, ни что вообще. Но тут ему вдруг приходят на «помощь» те самые соратники Сталина, которые сами «признали» что Сталин сам написал текст и его завизировали. Логика тут снова приказывает долго жить. Даже, если допустить, что они говорили правду, зачем они это делали? Зачем они помогали Хрущеву, признаваясь в «преступлениях», в самый острый момент борьбы с ним? Или зачем они клеветали на Сталина, подставляя еще и себя? Не было такого документа, не было такого решения, вот, что мог сказать Молотов, сказал бы Каганович, именно это они наверняка и говорили, но текст стенограммы «поправили» в обратную сторону.

Возвращаясь к делу Тухачевского и осужденных с ним военных. Антисталинисты часто используют документ ниже, для утверждения, о фальсификации дела военных из показаний А. Радзивиловского, тогда зам. Нач. УНКВД по Московской области, они датируются 1939 г.: «Из показаний РАДЗИВИЛОВСКОГО

«В мае 1937 г. … в один из выходных дней я был вызван в кабинет к Ежову, где был Фриновский. Фриновский, обратившись ко мне, заявил, что сейчас я получу личное поручение Ежова и должен его быстро и решительно исполнить… Фриновский поинтересовался, проходят ли у меня по материалам (в Управлении НКВД Московской области) какие-нибудь крупные военные работники. Когда я сообщил Фриновскому о ряде военных из Московского военного округа, содержащихся под стражей в УНКВД [помимо военнослужащих московскими чекистами как раз накануне, 5 мая 1937 г., был арестован начальник строительства одной из железнодорожных больниц комбриг запаса М. Е. Медведев, в прошлом – начальник Управления ПВО Красной Армии, освобожденный в 1934 г. от занимаемой должности и исключенный тогда же из партии за разбазаривание государственных средств, он мне сказал, что первоочередной задачей, в которой, видимо, и мне придется принять участие – это развернуть картину о большом и глубоком заговоре в Красной Армии. Из того, что мне тогда говорил Фриновский, я ясно понял, что речь идет о подготовке большого раздутого военного заговора в стране, раскрытием которого была бы ясна огромная роль и заслуга Ежова и Фриновского перед лицом ЦК…

Вскоре вошел в кабинет Ежов. Обратившись ко мне, Ежов спросил, объяснил ли мне Фриновский причину вызова, и когда последний ответил отрицательно, то Ежов заявил, что… намерен дать мне лично одно важное поручение…

Поручение, данное мне Ежовым, сводилось к тому, чтобы немедля приступить к допросу арестованного Медведева – бывшего начальника ПВО РККА и добиться от него показаний с самым широким кругом участников о существовании военного заговора в РККА. При этом Ежов дал мне прямое указание применить к Медведеву методы физического воздействия, не стесняясь в их выборе. Ежов подчеркнул особо, что в процессе допроса Медведева я должен добиться, чтобы он назвал возможно большее количество руководящих военных работников, а чем их удастся больше записать, тем ближе будет к осуществлению та задача, о которой со мной уже ранее говорил Фриновский.

Приступив к допросу Медведева, я из его показаний установил,