Чистка - Эдуард Даувальтер

Действия следователей НКВД буквально подталкивали Гамарника к самоубийству. Его не арестовали внезапно, исполнении, как Тухачевского, Якира, Уборевича и других военных. Более того, 29 мая к нему приехал член Политбюро Анастас Микоян, его сын позже вспоминал, что они были большими друзьями и жили по соседству (оба этих фактора увеличивают вероятность предательства Микояна) и описал, что было 29 июня: «Медсестра находилась в квартире в связи с обострением сахарного диабета у Яна Борисовича, который был на постельном режиме. 29 мая, накануне выходного дня по действовавшей тогда шестидневке, к нему пришел мой отец, и они долго разговаривали за закрытой дверью. Приводя в порядок на следующее утро постель, медсестра обнаружила под подушкой пистолет, которого до этого не видела. Как предполагает Виктория Яновна, Микоян предупредил ее отца о сгустившихся над ним тучах.»

Гамарника сначала отстранили от работы в политупре РККА 30 мая, отрезали телефонное сообщение. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение отстранить двух видных работников Политупра: «Отстранить тт. Гамарника и Аронштама от работы в Наркомате обороны и исключить из состава Военного Совета, как работников, находившихся в тесной групповой связи с Якиром, исключенным ныне из партии за участие в военно-фашистском заговоре».84

Важно то, что в качестве ключевого лица упомянут Якир, который был ключевым троцкистом в армии, сохранив свою верность идеям Троцкого еще с 1920-х годов. Итак, Гамарника поставили в безвыходное положение, вдобавок он на нервной почве снова получил приступ диабета. Это происходило накануне его 43-летнего день рождения, которое должно было быть 2 июня. Вместо того, чтобы арестовать его НКВД медлило, чего то ждало. Они ждали двух гостей, которых 31 мая принял Гамарник двух гостей – персека Крымского обкома Лаврентьева и командующего силами ОКДВА Василия Блюхера. Оба были заговорщиками, сформировавшие на Дальнем Востоке правый центр. Их визит был очень странным, если кого-то считали виновным в измене, с таким человеком обрывали связи. Но они, зная, что дом Гамарника под наблюдением НКВД, все же приехали.

Об этом рассказывает супруга маршала Глафира Безверхова-Блюхер, которую осенью 1936 года по ее же признанию Гамарник хотел сдать НКВД, как предполагаемую шпионку, чтобы выгородить ее мужа. И, вот она рассказывает:  «31 мая во второй половине дня к ним зашел Лаврентьев, первый секретарь Приморского крайкома, и предложил Василию Константиновичу навестить на квартире приболевшего Гамарника, с которым его связывали давние приятельские отношения. Вернувшийся вечером от Гамарника Блюхер рассказал жене, что Ян Борисович болен несерьезно, опасного ничего нет.

На следующее утро Глафира, просматривая утреннюю почту, в одной из центральных газет, в «Правде» или «Известиях», увидела заметку о том, что застрелился махровый враг народа Гамарник. С газетой в руках она влетела в комнату к мужу: «Прочти!».

Сообщение шокировало Блюхера: «Бывший член ЦК ВКП(б) Я.Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами и, видимо, боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством»… Чтобы успокоиться, Блюхер стал быстро ходить по комнате. Наконец, остановился, сказал: «Теперь я понимаю: когда мы с Лаврентьевым вышли от Гамарника, во дворе стояла машина НКВД, при нас они не могли его арестовать. Ян Борисович, по-видимому, уже все знал, решение покончить жизнь самоубийством было им принято, он только ждал нашего с Лаврентьевым ухода… Какая выдержка! Значит, в тот момент, когда мы отъехали, и энкавэдэвцы ринулись в дом, чтобы арестовать Яна Борисовича, он застрелился..: Успел..»

В этих воспоминаниях Глафиры видна легкая фальш, онам пишет, что муж сказал ей про несерьезность болезни Гамарника. Но другие очевидцы говорят, что он был болен серьезно, имел постельный режим. Об этом пишет и Петр Якир: «По рассказам жены Гамарника, Блюмы Савельевны, 31 мая утром к Яну Борисовичу Гамарнику, который лежал в тяжелом состоянии (обострение диабета) у себя дома, приехал его заместитель Булин и, якобы, В. К. Блюхер. Они ему сообщили об аресте Якира и Уборевича и, поговорив немного, уехали. Через некоторое время послышался гул мотора, раздался звонок в дверь. Жена Гамарника пошла открывать. Ян Борисович попросил дежурившую около него сестру что-то принести из другой комнаты. В тот момент, когда дверь открылась, в комнате, где лежал Гамарник, раздался выстрел. Приехавшие крупные чины НКВД оттолкнули жену Гамарника и бросились в комнату, но было уже поздно – он был мертв».85

В 1989 г. в «Известиях ЦК КПСС» сообщалось, что к Гамарнику приехали управляющий нач. составу РККА А. С. Булину и управделами Наркомата обороны И. В. Смородинов. Они потребовали от нег ключ от служебного сейфа и сообщили о его увольнении из состава РККА. Он поняв, что будет дальше ушел в комнату и застрелился.

Итак, последовательность событий: визит Микояна, отстранение от работы в политупре, визит Блюхера, визит Будина и Смородинова, самоубийство. Не многовато ли гостей для того, кого считают предателем? Можно предположить, что Микоян мог приезжать по распоряжению Сталина, но это вряд ли. Это была его инициатива и в это верится легко, так, как Микоян в отличие от подавляющего большинства заговорщиков не был трусом. Об этом свидетельствует то, что много позже он защищал связь своего сына с дочерью репрессированного секретаря ЦК А. Кузнецова. Однако, визиты Блюхера и Лаврентьева были визитами представителей блока правых и троцкистов. Это истекает из здравой логики.

Зачем Сталину смерть Гамарника? Антисталинисты утверждают, что он опасался его авторитета в армии, вот и решил тихо его убрать. Но эти доводы звучат просто нелепо, никакой авторитет не останавливал Сталина, если он что-то хотел сделать, он это делал. Он снял маршала Жукова на пике его триумфа, не посмотрев на авторитет. Если Сталин видел, что то или иное лицо не лояльно или совершило какой-то сомнительный поступок, он не смотрел на их авторитет. Можно предположить, что дав уйти Гамарнику добровольно, он хотел спасти политупр армии от позора. Но тогда логичней было бы скрыть от широкой общественности участие Гамарника в заговоре, но этого не было сделано, об его измене вскоре узнала страна.

Остается след право-троцкистского блока, они сделали это, чтобы он не заговорил о том, что знал. Блюхер и Лаврентьев пришли в дом Блюхера, потому что взаимодействовали новым лидером правых Ежовым по устранению Гамарника. Этим и объясняется пассивное поведение чекистов в отношении Гамарника. В пользу того, что Блюхер передал требование Гамарнику убить себя, говорит свидетельство дочери Гамарника Виктории или просто Веты. В 1964 г. на юбилейном вечере, посвященном 70-летию Гамарника, с ней заговорила Глафира Блюхер, сказав: «Вета! Знаешь, в тот день, 31 мая 1937 г., мы