В ожидании весны - Ованес Азнаурян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тигран Гаспарян опять посмотрел в окно: серое небо, заснеженные поля, вороны, время от времени перелетающие с места на место… Ему было холодно и как-то муторно на душе. И все от того, что выпил перед отправлением поезда три кружки «долбаного немецкого пива»: от пива всегда остается горечь. Теперь он надел наушники, подключенные к флеш-карте, спрятал руки в карманы куртки, закрыл глаза и начал слушать Себастьяна Баха. Когда тебе муторно и ты ничего не можешь поделать, лучше всего слушать Баха: вознося тебя до небес, Бах одновременно учит тебя смирению. Но потом неожиданно выключил Баха и включил Комитаса[67]. Это была молитва «Տէր, ողորմեա՛»[68]. Интересно, думал Тигран, до того ведь слушал арию из «Страстей по Матфею» Себастьяна Баха «Erbarme dich, mein Gott», что в переводе означает «Помилуй, мой Бог». Некое совпадение. Так всегда бывает. Когда что изучаешь, углубляешься в какую-нибудь тему или когда кого любишь, все вокруг начинает напоминать тебе об этой теме или этом человеке, давать знаки, подсказывать – прямо или косвенно. Ведь бывает! Читаешь, скажем, о ком-нибудь и вдруг с удивлением слышишь из соседней комнаты, что по телевизору идет передача о нем же. Или думаешь о ком-то, и вдруг этот кто-то звонит. Когда думаешь о каком-то человеке, ты его начинаешь чувствовать. Что он сейчас делает, думает, начинаешь мысленно «осязать». Просто ты вводишь себя в его КРУГ.
Տէր, ողորմեա՛.
В 2007 году Тигран, основавший до того в Армении одну из первых IT-компаний, уехал по контракту в немецкий Дуйсбург, в качестве Gastprofessor[69]. Теперь он не знал, вернется ли когда-нибудь на родину или нет. Сыновья учились в немецких же университетах, больше у него в Армении не было близких и родных – все разъехались, кто куда, – и, собственно, единственным человеком, по которому скучал Тигран, был писатель Ваге Саакян… В 2009 году Тиго продаст свою IT-компанию. В 2009 году Тиго продаст свою квартиру в Ереване, на Проспекте. В 2009 году Тигран Гаспарян уже точно будет знать, что больше никогда не вернется в Армению, равно как и то, что он теперь «окончательный эмигрант». Спустя же пять лет после того Тигран переедет в США, начав работать в компании Google, и с тех пор не будет больше вспоминать ни о немецком городе Дуйсбург, ни о Меннау.
Да-да! В жизни каждого человека, наверное, случается Меннау.
Просто так получилось, что в Меннау год назад была конференция по киберзащите, и кафедра Дуйсбургского университета делегировала Тиграна Гаспаряна на эту самую конференцию.
На второй день конференции, после удачного доклада, весьма довольный собой, он сидел в кафе на площади перед отелем, пил кофе и читал газеты. Уже на второй день он ощущал острую тоску по жене, и поэтому интервалы между эсэмэсками с ней сокращались, все больше приобретая характер порнографического рассказа. Технарь и прагматик, Тигран Гаспарян, к своему величайшему удивлению, открыл для себя, что слова могут возбудить, взбудоражить, завести ничуть не меньше самого откровенного фильма, которые он в огромном количестве скачивал из Сети («Здесь, в Германии сверхскоростной Интернет, не то что в Армении!») и смотрел вместе с женой почти каждый вечер.
Вот в этот второй день конференции, когда он пил кофе на площади перед отелем, к нему и подошла женщина, которая почему-то с первого взгляда не понравилась ему. Она была в джинсах, кожаной куртке, на вид ей было тридцать – тридцать пять, и у нее были пепельные волосы. Женщина оказалась участницей той же конференции, что и Тигран. Разговорились. Вместе выпили кофе, потом съели мороженое, прогулялись по Меннау, он проводил ее до дверей номера в отеле и остался у нее на ночь.
Вот таким образом в его жизни появился город Меннау.
Вот таким образом в его жизни появилась Дайан Элинек.
С женой, Аэлитой, у него были прекрасные взаимоотношения. Они любили друг друга, их, хоть они и были женаты уже двадцать лет, до сих пор тянуло друг к другу, и у них часто бывал секс. Когда ты женат уже двадцать лет, был уверен Тигран, то взаимоотношения перерастают в совсем другую область, так сказать, в некий запредельный высший пилотаж. Это и любовь в узком смысле (придумал тоже: «любовь в узком смысле»!), и дружба, какое-то партнерство, коллегиальность, абсолютное понимание, порой без слов, и полное духовное слияние. За такое время супруги даже начинают быть похожими внешне, и эти двадцать лет брака позволяют сказать, что они «росли» вместе, и под этим подразумеваются все победы, достижения, иногда и поражения, которые они пережили вместе. Самыми большими своими достижениями Тигран и Аэлита считали, конечно же, сыновей, которыми, понятно, очень гордились.
Тигран думал снова и снова: «У меня с женой все хорошо и всегда было хорошо… Мы даже не ссорились по-настоящему никогда…» Но вот так получилось, что у него в жизни появился город Меннау… Маленький такой провинциальный городок в Северной Рейн-Вестфалии, куда он однажды поехал на конференцию. Наверное, у всякого в жизни есть свой Меннау, нет?
Чаще всего Тигран видел Дайан Элинек в джинсах, полусапожках, свитере – зимой, весной и осенью; летом же она была в одном и том же платье выше колен, с большими деревянными пуговицами, которые ему нравилось трогать. Она была небольшого роста, сероокая… Однажды она ему сказала, что когда плачет, ее глаза становятся зелеными, но Тигран никогда не видел ее плачущей. Он также никогда не видел ее смеющейся. Она была как-то постоянно спокойна, несколько иронична, но всегда нежна и приветлива. Только чувствовалось, что, когда они расставались, ей становилось немного грустно. И так каждый раз: они выходили из отеля, пешком направлялись к автобусной остановке, и он видел, что Дайан грустно. Оттуда она уезжала в Дюссельдорф, Тигран же на своем BMW возвращался «домой» в Дуйсбург.
У обоих были свои города, своя работа, свои семьи – одним словом, своя жизнь, и они в своих других жизнях никогда не пересекались, да и не могли пересечься. Сюда же в Меннау приезжали раз в две недели, чтоб заняться любовью, снимали номер в отеле на ночь, потом на следующее утро разъезжались. Они сами затруднились бы ответить на вопрос, что это у них.
