«Огненное зелье». Град Китеж против Батыя - Владислав Стрелков

– Мал Кута, – подсказывает Демьян.

Совсем не мал этот Мал. Кута имел высокий рост и косую сажень в плечах. И довольно-таки громкий голос. Гридни сразу организовываются и начинают резво подступать к захваченной башне, но тут в крепостицу влетает кованая конница. Бояре растекаются в стороны, выстраиваясь в несколько рядов перед ощетинившимися гриднями. Хлопаю Демьяна по плечу и указываю на стены:

– Смотрите по сторонам.

И спускаюсь вниз. Что ж, крепость почти захвачена. А ведь никто не верил, что выйдет. Сплошная импровизация. На нашу удачу, в сторону крепостицы шли три телеги с сеном. План захвата сразу сложился. Можно было его назвать «Троянский конь», однако в нашем случае – телеги. На них быстро сколотили небольшие клети и обложили сеном до первоначального состояния. В клетях поместилось по шесть ратников, можно было посадить и больше, однако лошади не затащили бы тяжелые телеги к подъемному мосту, пришлось даже брони снять.

Крепостица была довольно-таки большая, с Заимкой не сравнить. Стояла на высоком берегу Керженца. Имела высокую навратную башню, стены из вертикально составленных бревен, вал и глубокий ров, соединенный с рекой. Лес вокруг крепостицы вырублен на полкилометра, так что внезапным налетом взять не получилось бы. Пришлось идти на хитрость, и она удалась. Осталось самое малое – месть. В нашей дружине почитай все кровники, а роль марийского князя в прошедшей бойне не из самых последних.

– Мал, выходи, собака! – это кричит князь Борис, гарцуя на вороном коне.

Мал Кута выходит вперед и, уперев руки в бока, прищуривается.

– Никак ты мне вызов бросаешь? – сверкнул холодным взглядом марийский князь и поднял руку, делая круговое движение кистью. – Посмотри вокруг.

Со всех сторон, исключая навратную башню и часть стены, на бояр князя Бориса были нацелены луки. Не менее двух десятков. Гридней в строю чуть более пяти десятков, наверняка еще есть воины. Если мы тут сцепимся в смертельной схватке, то победим, конечно, вот только эта победа будет Пирровой. Сколько останется живых после этого боя? Надо отдать должное хладнокровию Куты. Быстрый и ошеломляющий захват навратной башни – это практически поражение при таком раскладе сил, но марийский князь, видимо, заметил, что никто из его ратников не убит, а только ранен. Это было мое условие, так как все вои князя нужны нам живыми, а он сам – нет. Кута это понял и решил идти ва-банк.

У Мала окладистая борода, правильные черты лица и вообще такой типаж, про которых говорят: бабам нравится. Однако жены у него нет, зато много наложниц. Княжить он начал после смерти отца, но, как рассказал Кубин, там история запутанная. Два старших брата Куты погибли при странных обстоятельствах, когда замиряли мордву. Отец его был довольно крепок еще, но вдруг заболел и через три дня умер. Это наводит на «некоторые» мысли.

По виду Мала, Бориса он за противника не считает. Кута примерно моих лет, и, по рассказам Кубина, имеет большой боевой опыт. И надо признать – у Бориса против марийского князя шансов мало. Если победит Кута, нам придется уйти. Так принято. Если же победит Борис, то он станет новым хозяином. Это все учитывалось на боярском совете, но был и запасной план, в который мы Бориса не посвятили. Дело в том, что на поединок князя может вызвать только равный, то есть Борис, но есть еще один вариант…

Я протиснулся через строй и остановился у княжеского коня. Следом за мной подошел Кубин.

– Остынь, княже.

Дед Матвей придерживает Бориса, а я выступаю вперед. Мал пристально смотрит на меня, и лицо его начинает меняться.

– Ты? – на лице Куты растерянность и испуг.

Сюрприз – Мал знает настоящего Владимира Ивановича, а я на него похож. Возможно, между ними был конфликт или еще что. Потом разберемся, а пока надо подыграть.

– Да, это я.

– Не может быть! – шепчет Кута.

– Ну почему же, – усмехаюсь я, – очень даже может.

– Я же тебя…

Что он меня, точнее, настоящего Владимира Ивановича – убил или смертельно ранил? Что ж, это мне на руку, а пока Кута в ступоре, куем железо…

– Кровь наших братьев ратных и дым Китежа привели нас сюда! – крикнул я. – Так, бояре?

– Да-а-а! – взревели бояре за моей спиной.

– Ты! – я воткнул в Куту палец. – Ты укрывал и кормил их! Ты указал путь поганым! И ты виновен в смерти тысяч невинных душ!

Отцепляю от пояса небольшой мешочек и швыряю к ногам Куты.

– Тридцать сребреников, для дороги в ад!

– Что мне ваш ад, – шипит Мал. – Я истинных богов не отвергал.

– Но и через Калинов мост тебе пройти, – только для Куты говорю я.

– Требую суда богов! – орет Кута.

Все-таки надеется на благополучный исход? Считает, что он победит в поединке?

– Суда требуешь? – голос мой сух. – Будет тебе суд. Бояре! И вы все…

Вновь указываю пальцем на Мала.

– Я вызываю Куту на бой! В моем праве! С одним щитом, и пусть Господь нас рассудит.

Княжеские гридни и бояре согласно кивают. Для схватки освобождается место в центре.

Мал снимает рубаху. Под ней кольчуга мелкого плетения. Кута снимает ее, затем еще рубаху и остается с голым торсом, в одних штанах, сапогах и кушаке. Он берет меч, щит с умбоном, но без окантовки и выходит на середину. Клинок у него метровой длины. Не совсем подходящий для пешего боя. Ну, это его выбор…

Я тоже скидываю рубаху, бронежилет и нательник. Мне протягивают такой же щит, как у Куты, но вместо меча беру саблю Горина. Она немного тяжелее моей, но это только в плюс.

Выхожу на середину. Кажется, еще такой тишины тут никогда не было. Гридни и Кута смотрят на мою грудь. Но если княжеские вои смотрят на крест, то Мал уставился на шрам немного левее креста и тихо шепчет что-то про богов и чудеса. О да, чудеса на свете бывают, как я убедился у того дуба. И Бог есть!

– Начнем, – и я бью клинком по щиту.

– Ир-р-р! – взревел Кута и ринулся вперед. Рубанул мечом, направляя его под совсем небольшим углом вниз. Я отклонился, немного отступив назад. Ф-ж-ж… клинок рассек воздух над головой…

Движения Куты стремительны, но однообразны – пара ударов крест-накрест и один горизонтальный удар. Не сражается, а дерево рубит. Однако с упрямым напором, даже княжеские гридни приободрились. Всем кажется, что Кута сильнее. Да, он крупней меня, интенсивно атакует, но я не просто уклоняюсь, а изучаю его стиль, и он пока не меняется, все тот же тупой напор.

Странно – я спокоен, словно делаю обыденное дело, уже решенное заранее и с известным финалом. Кута видит мое хладнокровие, и именно это выводит его из себя. Что ж, Мяга была права: ненависть разрушает, вот только и любви у меня никакой нет. Есть простая задача – победить.

В принципе, я могу прекратить бой в любой момент. В стремительных движениях Куты есть маленькая пауза в замахе – достаточно, чтобы сблизиться, а там дело техники, и все равно, что у него будет в руках – меч, сабля или нож.

Трах! Удар в щит передается в руку, чуть ли не отсушивая ее. Все, пора. Взмах саблей, Кута закрывается щитом, и я быстрыми ударами кромсаю кленовые доски вокруг умбона. Бояре начинают подбадривать меня, но мне все равно, даже дыхание не сбилось. Просто не даю Малу начать свою атаку, заставляя князя прикрываться щитом. В какой-то момент бью не саблей, а ногой. «Толкаю» так же, как Демьяна когда-то, только со всех сил. Если бы не щит, то перелом ребер как минимум. Треск – и щит Куты отлетает к гридням, а он падает.

– Это был твой щит! – громко говорю я и под общее изумление оставляю на земле свой щит вместе с саблей.

Мал вскакивает, откидывает ручку от щита. Удивленно смотрит на меня, затем на оружие у моих ног. Щерится.

– Сейчас ты сдохнешь, – шипит он и поднимает меч.

– Вряд ли, – усмехаюсь в ответ.

Стремительный взмах клинком… на лице Куты торжество… всеобщий вздох и… Мал летит под ноги бояр. Никто ничего не понял, для всех князь просто отдал мне меч, а сам покатился кубарем дальше.

– Это был твой меч! – объявляю я и бросаю трофей на свой щит.

Кута поднялся, сжав кулаки. Ненавидяще смотрит. Делаю манящий жест. Лицо Мала перекашивает злобой, и он с криком бросается на меня. Подныриваю под огромный кулак князя, бью в висок – Мал по инерции делает шаг и падает. Все, Кута мертв. Жаль, не рассчитал удара, хотел нокаутировать, а затем свернуть ему шею.

– Это была твоя жизнь.

И вновь в крепостице оглушающая тишина. Все смотрят на тело Куты, будто не верят в его смерть. Кто-то из гридней роняет оружие, встает на колени и склоняет голову, потом опускается второй, третий… вот почти все на коленях. Стоять остается лишь один. Но голову склонил.

За спиной взревели бояре. Оборачиваюсь – ратники трясут оружием и кричат мне здравицы. Лишь Борис пристально смотрит на меня. В глазах его целая гамма чувств, от восторга до опаски.

Даю сигнал Садову, и он выводит свою сотню из крепостицы для патрулирования окрестностей. Остальные бояре спешиваются. Ко мне подъезжают Борис, дед Матвей. С навратной башни спустился Демьян и, прихватив мою одежду, подходит к нам.