Квадрат (СИ) - Тоня Тикки

— С размером прогадал, — ухмыляется она.

Он переводит взгляд на неё. Боги, да откуда в его глазах столько тоски? Она не хочет, чтобы этот разговор начинался, не хочет… Но он уже медленно произносит:

— Слушай…

Русти яростно трясёт головой, и он замолкает. Она опускается на землю рядом с ним, дотрагивается до лица — на ощупь как настоящий. Но ведь даже Рувин способен создавать овеществлённые наваждения, а он совсем молод…

Райш неуверенно протягивает руки и обнимает её, привлекает ближе. При этом на лице его такое выражение, словно он боится, что это она иллюзия и развеется паром от прикосновения. Русти усмехается, и эта усмешка, отразившись в его глазах, ломает последнюю стену.

Тот ли это неуклюжий мальчишка, которого она учила обращаться с девушками? Его движения теперь уверенны и чувственны; дыхание сбито не от волнения, а от страсти; а руки и губы смело ласкают её тело, заставляя его отзываться с удвоенной силой, заставляя её постепенно забывать обо всём на свете…

Она прижимается к нему, по-прежнему стоя на коленях, и чувствует, как он, не прекращая ласки, методично стягивает с неё одежду — совсем немного, лишь чтобы не мешалась. Потом внутрь проникает длинный крепкий палец, и по телу растекаются сладкие волны. Русти, чувствуя, что теряет над собой контроль, прячет лицо на его ключице, свободной рукой нащупывает отвердевшую выпуклость внизу его живота (чёрт, ну был бы он поменьше!) и полностью отдаётся движениям.

Блаженное напряжение стекается толчками от каждого прикосновения, от каждого удара его сердца, копится внизу живота, сворачивается в тугой комок — и в один прекрасный момент взрывается, разливается по телу волнами острого удовольствия на грани боли. Русти пережидает эту вспышку, с трудом переводит дыхание и поднимает голову, чтобы взглянуть в лицо парня. Его глаза лихорадочно блестят, и то, что в них написано, не нуждается быть озвученным словами.

Русти коротко хихикает, одним движением расстёгивает замок на его ремне и освобождает из штанов напряжённого красавца. Боги, ну в самом деле — почему бы ему не быть поменьше? С жадностью, всё ещё ощущая, как по телу пробегают эхом отзвуки пережитого наслаждения, она принимается за ласки всеми доступными средствами.

Руки Райша лежат на её спине, пальцы слегка вдавливаются в кожу в такт движениям. Она чувствует на себе его обжигающий взгляд. Ещё немного стараний — и всё его тело на миг каменеет, дыхание останавливается — и фонтан семени толчками выплёскивается на волю.

Русти со смехом слизывает капли солёной, терпкой влаги с губ и приникает к его груди. Надо же, как она, оказывается, успела привыкнуть к запаху его тела…

— Я люблю тебя, — шепчет Райш ей в ухо и растворяется в пустоте, оставив за собой лишь отзвук ещё одного одинокого слова: — Безумно…

— И что это было? — мрачно обращается Русти к невидимому собеседнику, поднимаясь на ноги. — Тоже любишь подглядывать? Вот уж не думала, что существа вроде тебя таким увлекаются.

— КТО ТЫ ТАКАЯ?

— Да что ты хочешь услышать?! — взрывается она. — Я медлячка, мастер бестолковых иллюзий! Преступница, убившая собственного мужа, изгнанная из собственной страны! Устала, видите ли, брести в никуда, попутно всех разочаровывая, и подобрала валяющееся на дороге копьё! Вляпалась на свою голову… — она снова бессильно опускается на несуществующую землю. Не реветь, не реветь; слишком много слёз сегодня. — Я не знаю, кто я. Хотела бы знать…

«Хочу знать! — перебивает до боли знакомый голос; Русти рывком вскидывает голову и вглядывается в призрачную фигуру чипиреска напротив. — Просто хочу знать всё, что знаешь ты! Что в этом плохого? Тебе же не сложно!»

— Эвин, — беззвучно шепчет Русти, вскакивает на ноги и бросается к видению мужа. — Эвин, не надо!

Но чипиреск уже дёрнулся и застыл, словно поражённый молнией; лицо исказилось восторженным ужасом, а в глазах расцветает безумие. Эти ли глаза не преследовали её потом ещё многими долгими ночами?

Она дотягивается рукой до его плеча, и он тает, растворяется в небытие…

Слёзы, вопреки всем увещеваниям, предательски текут по щекам и срываются каплями в пустоту.

— Я хочу знать, — раздаётся совсем рядом другой голос, родной и спокойный. — Всё, что мне нужно — это знания.

— Нет, Эск! — Русти кидается к оторопевшему магу на грудь; слава богам, хоть он настоящий. — Тебе не нужно, нельзя… Ты не представляешь! Я только что видела… Видела, как Эвин — Эвин-попросил-то-же-самое-у-этого-чёртова-кристалла-и-именно-поэтому-он-сошёл-с-ума-и-устроил-весь-тот-кошмар! Я-не-вынесу-если-придётся-убивать-и-тебя-тоже-Эск!

— Боги, искорка, — бормочет магистр, стирая пальцами мокрые дорожки с её лица. — Не надо так тараторить…

— НЕ СМЕЙ ПРОСИТЬ У НЕГО ЭТО! — медленно и чётко орёт она ему в лицо. — Ты не сможешь — не вынесешь — никто не вынесет…

Она снова утыкается ему в грудь, уже не сдерживая рыдания. Его руки мягко поглаживают её по голове и спине.

— Не буду просить, — после долгого молчания произносит он. — Всё, искорка. Всё хорошо. Эй, уймись…

Он подхватывает её на руки и куда-то несёт. Открыв глаза, она видит, что пустота снова заполнена — на этот раз мерным шумом речной воды, мерцанием утыканного звёздами неба, скрипом дощатых ступенек под сапогами. Эск несёт её, словно ребёнка, в деревянный домик на сваях, где она ночевала после побега из дворца. Те же рассохшиеся стены; та же скрипучая кровать с пыльным покрывалом…

Да, Эск умеет лечить такие раны — своим мягким голосом, метко произнесёнными словами, своими волшебными руками… И она позволяет ему опутать себя этими сетями, позволяет себе сдаться в его сладкий плен, затеряться в нём, забыться.

— Ты сильнее, чем тебе кажется, — шепчет он, доводя её до исступления. — Ты сильнее меня, маленькая.

В его глазах можно утонуть. Русти всегда терялась, когда смотрела в них. Она ощущала и не могла ни понять, ни представить себе ту бездну лет, которую он просуществовал, то количество событий, которые пережил, боли и радости, которые испытал. Она задавалась вопросом, что творится в его голове, и понимала, что никогда не сможет познать и тысячной доли. Он манил её своей таинственностью, опытностью, возвышенной меланхолией, иногда проглядывающей на дне этих серых глаз. Он был для неё богом, кумиром, объектом восхищения — и вот теперь заявляет, что она сильнее его?

— Я сказал сильнее, а не умнее, — деликатно поправляет он её ход мыслей и мягким толчком входит.

Она тихо смеётся, обвивает руками его шею и расслабляется, отдавая себя без остатка неторопливому, гипнотическому ритму, мигом подхваченному древней койкой. Он никогда не торопился. Всегда позволял прочувствовать каждый оттенок, каждый мелкий отзвук удовольствия. Он слышал её, слышал её тело, её сердце, проникал в самую душу. И хотелось раскрыться ещё сильнее, позволить этим пытливым серым глазам заглянуть в самые тёмные, самые потаённые закоулки души, где она и сама никогда не бывала и даже не подозревала о их существовании…

Пик наслаждения в этот раз подбирается незаметно, затапливает постепенно и длится чертовски долго. А потом уходит, оставляя приятную ломоту в теле и чувство полного умиротворения.

— Люблю тебя… — повторяет она сказанные уже здесь однажды слова. — Хоть и троих сразу, но тебя главнее и сильнее, Эск.

Его улыбка выходит чуть печальной. Ответа не следует — маг бесследно тает, как и Райш до него.

Она сильная?

— И что ты хочешь мне сказать этим, чёртова штуковина? — шепчет Русти в пустоту. — Будто бы не важно, что случилось и было сделано в прошлом, а имеет значение только то, что есть сейчас? То, кто рядом со мной? То, что я сама могу сделать?

— КТО ТЫ?

— Я Русти… А ты?

— Нет!.. — ещё один знакомый голос здесь, совсем рядом. Зио, не замечая чипиреску, спотыкается и падает, снова поднимается, тянет куда-то руки в полнейшей панике. — Райш! Эск!

Русти обхватывает её за талию, прижимается к дрожащей спине девушки.