Жена моего босса - Ольга Карпович

Он не предполагал, что неожиданно возникшее чувство обернется для него такой мукой. Каждый вечер, помимо воли представляя, как Чернецкий и Ольга остаются вдвоем в спальне, с ума сходил, готов был выстрелить себе в башку.

Руслан понимал, что нужно прекратить все это, порвать с ней. Они ведь все решили тогда, в лесу. Вместо этого он зачем-то обзавелся еще одной сим-картой, с которой и звонил ей. Ольга в таких случаях отпускала Марту на остаток дня, сославшись на то, что больше уже сегодня никуда не поедет, а потом будто бы внезапно вспоминала, что ей срочно нужно в Москву, и просила Руслана сопровождать ее. Чернецкий никогда не бывал против, Руслану он доверял больше, чем какой-то сомнительной тощей блондинке, пусть и снайперше. И Умаров всякий раз, видя его спокойное, безмятежно улыбающееся лицо, чувствовал острый приступ гадливости к самому себе. Подонок, предатель, лицемер!

А потом они с Олей вместе приезжали в ту квартиру на окраине, где Руслан ночевал в первый вечер своего приезда в Москву. Оля обнимала его – свежая, душистая, то удивительно, немыслимо нежная, то страстная, горячая. Иногда казалась похожей на маленькую девочку, и тогда его сердце заходилось от пронизывающей жалости к ней, а порой набрасывалась на него, как матерая львица, заставляя его чувствовать себя чуть ли не дичью, попавшей в зубы хищнице.

Она нравилась ему любая. Какая бы она ни была: капризная, веселая, серьезная, взбалмошная. Обнимала его, опутывала своими руками, бродила губами по груди и шее, а его разрывало на части от наслаждения, смешанного с болью поражения, с чувством вины. Сам того не понимая, вернее боясь отдать себе в этом отчет, Руслан влюбился – отчаянно, горячо, страстно, так, как можно полюбить только один раз в жизни.

– Миша ни о чем не догадывается? – спросил он ее однажды.

– Нет, – покачала головой Ольга, губы ее мучительно сжались, на лбу залегла морщина. – Если бы узнал, наверное, убил бы. Знаешь, – неожиданно вспомнила она, – в первые годы нашего брака – мне было восемнадцать или девятнадцать – он как-то приревновал меня к кому-то, даже замахнулся, чтобы ударить меня. А я схватила со стола его пушку и говорю: «Только попробуй – пристрелю!»

– И застрелила бы? – Он цепко взглянул на нее.

Ольга, коротко вздохнув, сказала в подушку:

– Не знаю… Нет, конечно нет. Что бы там ни было, он отец моих детей.

– Ты поэтому живешь с ним? Поэтому не уходишь? – настойчиво спросил Руслан.

Внутри его настоящей физической болью отдавалась мысль, что Оля – нежная, чуткая, благородная Оля – живет с человеком, для которого убийство – лишь неприятный эпизод в бизнесе.

– Почему ты вышла за него замуж? – не отставал он. – Из-за денег?

Оля встала с постели, подняла с пола платье, высоко вскинув тонкие руки, легко в него проскользнула.

– Можно сказать и так, – глухо отозвалась она, затем решительно помотала головой. – Нет, не так! Ты не понимаешь, деньги – это только внешнее. Просто… мне было семнадцать лет, понимаешь? Мне еще хотелось гулять, бегать на свидания, танцевать, а на меня вдруг свалилась ответственность за всю семью. Мама болела, брату нужны были новые джинсы, а денег ни на что не хватало. Ни маминой зарплаты, ни заработанного мной в парикмахерской. Я жила в постоянной панике, что завтра проснусь, а на стол поставить будет нечего. И мама спросит меня: «Оленька, а что у нас на завтрак?», и Юрка будет смотреть голодными глазами, а мне нечем будет их накормить. Я задыхалась от этих мыслей, мне просто хотелось, чтобы кто-то пришел и сказал: успокойся, больше тебе не нужно ни о чем думать, я все возьму на себя. И тут появился Миша.

– Ты любила его? И сейчас любишь? – Руслан до боли сжал ее тонкое запястье.

Оля попыталась высвободиться, но его пальцы мертвой хваткой держали кисть.

– Не знаю, я не знаю! – выкрикнула она. – Мы прожили вместе почти четырнадцать лет, он мне как близкий родственник. Я не сомневаюсь, что он – страшный человек. Но все это не так просто, понимаешь? Мы не чужие друг другу люди. Я нужна ему, а мне… для начала мне просто некуда уйти. Мою дорогую мамочку с братом Миша сразу после нашей свадьбы сплавил в Эстонию, к родне. И там их содержит на самом высоком уровне с единственным условием: чтобы они не совались в Москву, чтобы у меня никого, кроме него, не было, понимаешь? Он кукловод, диктатор, он умудряется так подмять твою волю, что ты этого даже не замечаешь. И я не могу так просто от него уйти.

– А я? – требовательно спросил Руслан. – Как я вписываюсь в эту картину? Так, ни к чему не обязывающая связь, легкое летнее развлечение? Потом я уеду, ты погрустишь немного, и все станет, как раньше?

– А как ты хотел? – Она выдернула наконец руку, потерла пальцами онемевшее запястье. – Мне кажется, ты еще ничего мне не предлагал. А уже считаешь возможным задавать вопросы, что-то требовать.

– Прости, – с трудом выговорил Руслан. – Просто я… Я измучился, понимаешь? Как только подумаю о том, что он к тебе прикасается…

Руслан осекся, заскрежетал зубами. Ольга положила ладонь на его пылающий лоб, попросила мягко:

– Не думай об этом, не мучай себя. Когда я с тобой, той, другой, жизни для меня не существует.

– Как мне не думать, если он там тебя… – он, не договорив, оборвал себя, в отчаянии ударил кулаком по стене. – Мне убить его хочется, а я должен…

Оля подалась к нему, обхватила, обвила руками, прильнула всем телом. Он крепче прижал ее к себе, целуя мокрые от слез веки. И вдруг ясно осознал: если Миша узнает, догадается, – а он узнает рано или поздно, можно не сомневаться, – он ведь может убрать ее, заказать, да просто убить собственными руками. Приблизит дуло пистолета к ее виску, который Руслан столько раз целовал, чувствуя вкус влажных волос. Сожмет ладони на нежной вздрагивающей шее и будет давить, пока в ямке не перестанет биться пульс. Навалит подушку на ее родное, прекрасное лицо…

В тот же день он попросил у Миши пару выходных, сославшись на срочные личные дела, покидал в сумку вещи и сбежал из поселка. Заперся в пустой пыльной квартире. Сим-карту, с которой звонил Ольге, выдрал из телефона и швырнул из окна вместе с батарейкой. Видел, как желтый кусочек пластика, покружив в воздухе, упал на бетонный козырек над подъездом дома, провалившись куда-то в находившийся там мусор.

Руслан запутался, чудовищно запутался. Позволил втянуть себя в какую-то страшную криминальную игру, выстрелил в человека, который оказался невиновным, влюбился в женщину, принадлежащую боссу. Все его четкие, сформированные годами принципы трещали по швам. Дьявольское раздвоение, поселившееся в душе, мучило его. Два дня он просто сидел в пустой квартире, пахшей чужими людьми, щелкал кнопками старого, еще советского, телевизора, пересматривал свои любимые фильмы Гая Ритчи, слушал Высоцкого. На душе было мерзко, муторно.