Чарующая бесполезность - Татьяна Нильсен

— А где вы жили до встречи с Еськовой.

— Я жил с мамой.

«Кто бы сомневался, — подумал Рафик, — ушёл от одной мамочки к другой».

— Я могу взглянуть на свидетельство о браке?

— Уж не думаете ли вы, что я ношу такие документы с собой. Я и паспорт никогда не беру, боюсь потерять.

— Хорошо. Когда вы зарегистрировали брак?

— Три месяца тому назад. В марте.

— Почему именно в Кингисеппском ЗАГСе?

— Мы оба так захотели. — замялся Егор.

— Теперь вы наследуете всё имущество своей жены, и мне кажется странной такая преждевременная кончина вашей супруги.

— Ваше право иметь сомнения, но у вас на меня ничего нет, и хочу вам сказать искренне— не там ищете! Я ни за что бы не причинил Светочке вреда. Я жил с ней, как у Христа за пазухой и я любил её.

— Однако вы не откажетесь от квартиры и дачи в пользу её сына?

— Я её муж и это теперь всё принадлежит мне по закону.

Для задержания у Рафика пока не имелось ни малейших оснований, и он вынужден был отпустить Колыванова с миром, однако возросла уверенность в том, что обязательно что-нибудь на него нароет. Он даже представить себе не мог в какой стороне ждёт находка.

Она проснулась от монотонного шума и в первый момент не могла понять происхождение шума и где находится. Марина открыла глаза и увидела квадрат огромного окна и шевелящиеся от ветерка льняные шторы. Она ощутила аромат кофе и, сладко потянувшись, села на кровати. Теперь ей стало видно, как бирюзовое море облизывает песчаный берег. В комнату вошёл Николай, неся на подносе турку и две чашки.

— Доброе утро.

— Ух ты! В первый момент, я подумала, что это сон.

— Это грубая реальность, дорогая.

— Да куда уж грубее, всегда бы так. — засмеялась Марина.

Они прилетели в Анталию вечером, пока добрались до виллы, опустилась густая темнота, они перекусили кое-чем, выпили вина и уснули, как только добрались до кровати.

— Когда мне хочется побыть одному, я прилетаю сюда, снимаю именно этот дом, потому что отсюда потрясающий вид. Теперь и ты знаешь моё убежище.

— Не сожалеешь, что рассекретил свой тайный бункер?

— В мои планы не входит иметь от тебя хоть какие тайны. Ну может, совсем незначительные.

Он разлил кофе и протянул чашку женщине. Николай любовался её необычной красотой. Может для кого-то она казалась заурядной с кудрявой, седой головой, а он любил каждый сантиметр её тела. Она даже чашку держала изящно сломив запястье, и оттопырив наманикюренный мизинчик.

— Почему ты развёлся? — Марина тронула Николая за руку.

— Я не хочу об этом говорить. Это прошлое.

— И ты не хочешь знать что было раньше в моей жизни?

— А зачем? Ты мне нужна сегодняшняя.

— Если я мошенница, аферистка или даже убийца?

— Ну ничего, если ты попадёшься, я буду тебе передачки привозить в тюрьму или подстрою побег. Нельзя простить предательства и измены, остальное мелочи. — Николай обнял её за плечи и прижал к себе. — Только об одном я хочу тебя просить— мы должны разговаривать обо всём. Я хочу знать что тебя тревожит, что делает счастливой, когда у болит живот или сердце, если тебе хочется плакать, не стесняйся, плачь, хочется смеяться, я хочу радоваться вместе с тобой. Жизнь до примитивности проста и усложнять её недомолвками и молчанием нет смысла.

Они вырвались из душного Петербурга к Средиземному морю буквально на пять дней. Для Марины эта поездка вообще оказалась полной неожиданностью. Николай позвонил и попросил решить вопрос с начальством по поводу нескольких свободных дней. Она не стала выяснять по телефону что задумал Юдинцев, отпросилась без труда, а вечером после работы он ждал её у входа в редакцию. Куда они летят Марина узнала, когда объявили посадку на рейс в турецкую Анталию. В последнее время она просто плыла по течению и полностью полагалась на так неожиданно возникшего в её жизни Юдинцева. Она сама не ожидала, но с каждым днём всё больше привязывалась к этому крупному, лысеющему мужчине. Если раньше её привлекали харизматичные мачо типа мужика с рекламы сигарет «Кэмел», то сейчас для неё открылся неожиданный факт, что в мужчине важнее всего любовь, которую он испытывает к женщине. Что толку с красивого качка, который любуется игрой своих мышц и использует женщину в качестве сексуального объекта. Юдинцев не обладал харизмой, которая притягивает женщин, в нём Марина находила массу недостатков. Например он жутко матерился если попадал в пробку, он агрессивно водил автомобиль, позволял себе не бриться каждый день, не закрывал тюбик с зубной пастой, разбрасывал везде свои носки. Но у него имелось неоспоримое, стопрцентное достоинство— он любил её и не просто любил, Николай окружил её такой заботой, что скоро она уже не принимала ни единого решения самостоятельно.

Прошло два дня в неге, безделье и праздном препровождении времени. Они обедали и ужинали в маленьких кафе и ресторанах, купались в море, пили вино и наблюдали за закатом. Марина отключила телефон, но через два дня вечером решила всё-таки открыть компьютер и посмотреть новости. Через несколько минут она позвала Николая.

— Представляешь, Гульбанкина арестовали по подозрению в в серии убийств.

— Да ну, эта какая-то ошибка. Какой из Эдуарда убийца? — через её плечо он заглянул в компьютер, потом спохватился. — Ты что, решила броситься ему на помощь? Хочешь вернуться в Питер? Марина, в данной ситуации мы ничем не сможем ему помочь!

Из всего сказанного ей понравилось слово «мы». Они ещё не являлись семьёй, но уже переплелись общими желаниями, стремлениями и мыслями.

— Послушай, но мы ведь не можем просто сделать вид, что ничего не происходит. Гульбанкину, вероятно, нужен адвокат, который должен разобраться в происходящем. И потом, неизвестно сколько его будут держать в СИЗО, Евгения Степановна не будет работать за идею без зарплаты, а кто-то должен следить за домом, да и за решётку передачки носить.

— Давай договоримся так: сегодня же позвоню своему адвокату, и он подключится к делу, а ты найди способ связаться с домработницей, предупреди, что оплата гарантирована. — Николай раздосадованный вышел на балкон, тут же вернулся и обнял Марину. — У нас осталось три дня, может не будем засорять это время проблемами, которые нас не касаются напрямую.

— Хорошо. Надеюсь за три дня ничего страшного не произойдёт. — согласилась Веденеева. — Но ты обещал позвонить адвокату!

— Да, конечно. — рассеянно произнёс Юдинцев. — Марина, а ты помнишь, что говорил Эдуард перед