PS: Проиграй мне - Кира Сорока

Кажется, Вика краснеет ещё сильнее. Потом цедит сквозь зубы:

– Я сделаю, что ты хочешь… Но когда покрашу твою чёртову машину, ты навсегда отстанешь от меня, понял?! Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего, Руслан! Ты мне противен!

– Не хмурь свой миленький лобик, эмо, – ухмыляюсь я. – Останутся морщины.

Она клацает зубами и сжимает челюсти, едва сдерживаясь от очередных ругательств.

Мы подходим к толпе зевак. Наверняка это местные жители и сотрудники будущего роддома. Мой отец уже толкает речь, используя крыльцо как сцену. Мы с Викой стоим пока довольно далеко, и вряд ли он нас увидит, поэтому я чуть ли не волоком тащу её сквозь толпу ближе к крыльцу.

– Простите… Извините… Нам необходимо подойти поближе… А то скоро рожать в этом роддоме… – несу какую-то чушь, задевая зрителей плечом или специально отталкивая рукой, чтобы они убрались с нашей дороги.

Наконец мы пробираемся вперёд, в самый первый ряд. И сразу же попадаем под объективы камер – журналисты снимают сбоку, в основном, направив камеры на отца, но иногда захватывают в кадр и толпу собравшихся.

Кошусь на Вику. Она низко опустила голову и, кажется, почти не дышит. Я сжимаю её руку и перевожу взгляд на отца. Он нас явно уже заметил. Но всё, что изменилось в выражении его лица – это слегка приподнятая в удивлении бровь, не больше.

И даже эта видимая реакция быстро исчезает, когда он берёт себя в руки и продолжает своё выступление, рассказывая о том, сколько госбюджета было выделено на строительство этого центра и оснащение его всем необходимым. Потом отец передаёт слово руководителю будущего роддома, но не отходит в сторону, оставаясь с ним рядом. После короткого выступления они вместе перерезают красную ленточку. Все хлопают в ладоши. Все, кроме нас с Викой.

Отец прощается, спускается с крыльца. К нему сразу устремляются журналисты… И я тоже иду к нему, таща за собой Вику.

Он довольно быстро отбивается от репортёров и блогеров, бегло ответив на их вопросы. Когда наконец прорывается сквозь толпу, встречается со мной взглядом. Но, похоже, не собирается ни останавливаться, ни приветствовать меня.

Такого, честно говоря, я не ожидал…

– Эй, пап!.. Папа!

Мы с Викой идём следом за ним к воротам.

– Привет, сын. Я немного спешу, – бросает он, не оборачиваясь и торопясь к своей тачке.

Рядом с ним вышагивает его помощник. Вот он не скрывает свои заинтересованные взгляды.

– Как думаешь, это хорошая больница? Нам стоит рожать здесь? – говорю я громко совершенно невозмутимым тоном.

Отец всё-таки тормозит. Машет рукой помощнику, чтобы тот шёл к тачке, и разворачивается к нам лицом. Вика в этот момент вся сжимается и втягивает голову в плечи.

– Ты поздравлений моих ждёшь? – он кивает на «живот» Вики. Потом оглядывает девушку с головы до ног. – Поздравляю, Руслан! Ты делаешь свою жизнь не просто сложной, а дерьмовой. Но, пожалуй, тебе придётся самому копаться в этом дерьме. Мне сейчас как-то не до тебя.

– Почему это сложной? Разве дети – это сложно? Разве ребёнок – это дерьмо? – ядовито усмехаюсь я.

Отцу надо бы сказать, что такой, как я – это чертовски сложное дерьмо. И он был бы прав! Но папа проглатывает свой гнев и говорит бесстрастно:

– Совет вам да любовь. Вот всё, что я могу тебе сказать.

И это всё?

Всё?!!

Да это просто финиш, честное слово!

Я думал, отец пеной захлебнётся, увидев меня с беременной подружкой, а он… А он – ничего!

Вашу мать! Это совсем не смешно!

– Всё, мне пора, Руслан. Не забудь «обрадовать» бабушку, – отец подмигивает мне.

Понятно, что бабушка никогда меня не осудит, но вот разнервничается – сто процентов. Потому что мне всего девятнадцать, и я слишком молод для обзаведения потомством.

Отец кивает Вике:

– Всего Вам хорошего.

Она выдавливает тихое «спасибо» и вновь низко опускает голову. Потом папа направляется к машине, припаркованной у ворот, а я, чертыхаясь, иду за ним, на этот раз отпустив руку Вики. Девушка остаётся на месте и не идёт следом.

– Па!.. – настигаю его возле тачки. – Тебе совсем не интересна моя жизнь, да?

– Ну ты же самостоятельный, и сам принимаешь решения, – отвечает он, не скрывая насмешки в голосе. – К тому же это, – кивает на стоящую в десяти метрах Вику, – не худший выбор. Так держать, Руслан!

– Она тебе нравится? Серьёзно? – скривившись, уточняю я.

И не потому, что Вика не может понравиться, а потому, что она не мажорка, а значит, не моего круга. Кажется, именно так считает отец. Все, у кого низкий социальный статус, не подходят его супер-сыновьям.

– Да она просто прелесть! – продолжает издеваться папа. – Особенно волосы.

Я закипаю.

– Ты можешь поговорить со мной нормально, а? Без вот этого подчёркивания явного превосходства надо мной!

– Что я должен тебе сказать? – удивляется отец. – Спросить, как так получилось? Поверь, я знаю, как это получается, сын.

Он прислоняется спиной к машине, скрестив руки на груди.

– Я могу порвать с ней, если хочешь, – киваю на Вику. – Не стану портить себе жизнь этим ребёнком.

Я сам себя закапываю, говоря так нелепо и глупо. Но я растерян, чёрт возьми! Ошарашен его равнодушием! Всё идёт не по плану!

Отец усмехается.

– Ты считал, что я хотя бы так дам тебе денег? Чтобы избавиться от твоей беременной подружки? В этом состоял твой план? Господи, Руслан, да ты просто юморист! Тебе надо было выбрать кого-то попроще, а не обрюхатить дочурку Юсупова. Поверь, теперь тебе мои деньги не помогут.

Он шутит, да?

Или бредит?..

– Юс… Юсупов? О каком Юсупове идёт речь? О какой дочке? Ты что несёшь?

– А ты думал, я не узнаю её, что ли? – изумляется отец. – Ну-у… Нет, раньше она выглядела иначе, конечно. Кажется, была блондинкой, как её мать…

Все звуки сливаются в какой-то белый шум, и я не разбираю больше слова отца. Оторопело смотрю на него. Потом оборачиваюсь на Вику и смотрю на неё в полном шоке. Она запахнула кофту, скрывая свой псевдоживот, и ходит невдалеке туда-сюда, не глядя на меня. Держит у уха телефон и с кем-то негромко разговаривает.

– Мы с её отцом одноклассниками были, – прорывается сквозь гул в голове голос отца. – И друзьями. Хотя всё время соперничали, – усмехается он. – В баскетболе он меня делал, в футболе – я его. Учились примерно одинаково… За девчонками вместе ухаживали. Бывало, за одной и той же…

– Подожди! Ты