Три доллара и шесть нулей - Вячеслав Денисов

Вот потому и нервничал Николай Иванович. Он то просил Уса прийти, то вдруг, впав в гнев, выгонял его взашей, потом, выпив каберне, «отмокал» и снова звал. Ус повиновался хозяину, невзирая на все его капризы. Петр Усов знал, что его благополучие зависит от благополучия патрона. Доведись тому провалиться в яму, первым на ее дне окажется он, Ус. Поэтому его не меньше, чем хозяина, интересовала проблема передачи картины и получение под нее банковских гарантий. Пролет обещал забрать его с собой, и это было как раз то, о чем Ус мечтал. Оказаться за границей, с законным паспортом, с устойчивым банковским счетом, да еще при деле – мечта любого телохранителя.

Когда в кармане спортивной куртки Уса в очередной раз пропиликала трель, он даже не стал любопытствовать и лезть за трубкой в карман. В последнее время ему звонил лишь Николай Иванович, находящийся в том же доме, только этажом ниже.

Легко сбросив крепкое тело с лестницы, отчего слегка покачнулись перила, Петр вошел в комнату и увидел хозяина, рассматривающего на свет бордовое вино. Полетаев, любитель хороших вин и марочных коньяков, поступал так всегда, когда рассматривал очередную идею. Сейчас же, глядя в лицо своего патрона, Ус обнаруживал на нем не раздумье, а уверенность в правильности выбранного решения.

– Петя, проблема у нас большая, Петя... – Пригубив вино, Полетаев поставил бокал на столик. – Ситуация не тузовая, дело требует движения. Вера без дел мертва, Петя. Мы как зверье, загнанное в нору. Этот подлец Хорошев, как легавая... Как сука! От ментов столько проблем не было, как от этого дембеля югославского... Послезавтра последний день, когда можно подвести итоги и... Либо утешиться, либо... Видишь, Петя, чем заканчиваются деловые сделки, идущие вне поля зрения налоговой инспекции? Риском. Огромным риском. Если промазать, Петя, нас закопают. Причем закопают гораздо глубже, чем это предусмотрено ГОСТом. А в чем, собственно, проблема? Единственная опасность, которая в любой момент, словно та самая сука, может выскочить из-за угла и обгадить дерево, которое ты столько времени лелеял, это Хорошев. Валентин Матвеевич Хорошев. Видишь ли, Петя, ему наши деньги нужны, по всей видимости, гораздо больше, чем нам. Оно понятно – парень встает на ноги, обрастает криминалом, беспредельничает. Ты думаешь, ему бабки нужны, чтобы сладко жить? Нет, Петя. Ему капитал нужен, чтобы авторитет заработать. Он без власти, как сука без течки. Не-пол-но-це-нен! Сейчас «корону», Петя, не честным воровством зарабатывают. Сейчас «коронку» купить можно в любом магазине, где за администратора – «вор». Скинул на «общак» малую толику – и ты уже свой. Признают, уважают... Вот что Вале Хорошеву нужно. А нам что? Мы с тобой хотим из страны уехать, деньги в доброе дело вложить. Нам «коронка» зачем, Петя? Правильно я говорю? Да и кто нам ее на голову наденет, если всех статей у нас одна – «мошенство», да и та в их мире предпоследняя по уважаемости...

Ус, сцепив за спиной могучие кулаки, стоял и угрюмо смотрел на Полетаева. Мужика прорвало – это очевидно. И говорит он об очевидных вещах. Только зачем он это делает? Хочет поручить какое-то дело. Но Полетаев не из тех, кто поручает дело, как следует не растолковав необходимость его выполнения. Сейчас он закончит и прозвучит непосредственно то, зачем он его, Уса, позвал.

– Дело тонкое, Петя. И опасное. Однако зубов бояться – в рот не давать. Кто у нас за забором из верных людей остался?

– Гена Муслимов, – подумав, пробурчал Усов. – Ну, Аслахан Гуруев. Все, Иваныч. Остальных всех растеряли...

– Муслимова забудь, – посоветовал Полетаев после минутной паузы. – Жаден без меры и на риск не способен. Даже за «бабки». Услугу готов оказать лишь там, где не нужно оглядываться. И потом, Петя, для этого дела, что я хочу тебе поручить, он не пригоден. А вот Аслаханка добрый парень...

Услышав последние фразы, Ус напрягся. Аслаханка... Дагестанский отморозок, истинное происхождение которого никто не знает. Были подозрения, что в стан Полетаева его направила шайка-лейка из Чечни для пополнения своей казны. Почувствовав такие ощущения, Ус, ни слова не говоря хозяину, перепроверил всю подноготную Гуруева. Оказалось, ошибочка вышла. В бандах Басаева замечен не был, однако в разборках на рынках принимал самое непосредственное участие. Будучи знатоком тонкой кавказской души, Полетаев пригрел Гуруева, наделил неплохими полномочиями и обеспечил работой. Той, когда не нужно таскать мешки с цементом, копать котлованы под новые дома или месить бетон. Работа рисковая, что по душе каждому горцу, и денежная. И сейчас речь снова зашла о нем. Услышав имя этого абрека, Ус окончательно убедился в том, что эти сутки пройдут для него не так, как остальные.

– Найди Аслахана, Петя, найди сейчас же... Хорошев меня интересует. Валентин Матвеевич. Не будет нам покоя, Петя, пока он в засаде сидит. Он, блядь такая, как рысь, следит за каждым нашим шагом!.. Ты даже из дома-то сейчас выходи с опаской, Петя. Накинется, сожрет, а потом и до меня доберется. Поговорить с человеком нужно, убедить, что нельзя так вести себя. И ты не бойся, Петя, что спросит тебя кто за это. Валентин Матвеевич сам себя вне закона поставил. Не враг его в спину толкал, сам дорогу выбрал. А за все в этой жизни ответ держать нужно. Рисковое это дело, Петя, разговор с беспредельщиком, но не вижу я иного пути, чтобы дело наше до конца доделать. Самому страшно, а что делать? Нет другого выхода.

– Такие дела, Вадим...

Закончив повествование о предыстории своего странного телефонного звонка во время перерыва футбольного матча, Антон откинулся на спинку дивана. Они опять сидели в квартире прокурора, куда вернулись сразу после окончания игры. Антон пообещал Хорошеву связаться с ним сразу после того, как получит интересующую его информацию. Информация уже лежала перед Струге в виде данных, продиктованных начальником службы безопасности аэропорта и железнодорожного вокзала. Звонок в аэропорт был пустой формальностью – на его взлетно-посадочную полосу садятся лишь вертолеты и самолеты местной, областной авиалинии. Губернаторский «Ан-2», который использовал и мэр, да десяток пожарных и милицейских «вертушек». Однако «федералы» прибыли в Тернов именно посредством приземления на взлетном поле, поэтому нет никаких гарантий, что таким же обазом, перекупив самолет, на него не сядет какой-нибудь иностранец.

Выполняя просьбу Хорошева, Антон старался не ради него, а ради той цели, которую Седой, сам того не понимая, поставил перед судьей. Сейчас любой иностранец, прибывший в Тернов, становился потенциальной жертвой. Единственная цель, которую преследовал Валентин, прося Струге узнать о прибывших чужеземцах, это выяснить, кто из них может реально являться партнером Полетаева по сделке с картиной. На кону стояло несколько миллионов долларов, и Хорошев не хотел рисковать.

Подсказав Антону ответ на многие вопросы, Хорошев, несомненно, ошибся. Но откуда он мог знать, что Антон Павлович, хоть и не по своей воле, вынужден «вести» его и контролировать каждый его шаг? Именно это давало гарантию, что пленка не станет достоянием общественности! Но Седой даже не догадывается о том, что его в ресторане «Садко» писали аж с двух сторон!

Итак, результаты поиска, к которым, используя свою, гораздо более могущественную власть, подключился прокурор, лежали на его домашнем столе в виде записей, сделанных быстрой рукой Струге. Проконтролировать железнодорожный вокзал на предмет прибытия на него иностранных граждан – глупая затея. Гораздо проще проконтролировать гостиницы, в которые эти граждане вселятся по прибытии. После масштабной по объему, но очень скоротечной по времени проверки выяснилось, что за три последних дня ни в аэропорт, ни в гостиницу не прибыло ни одного иностранного гражданина с частными задачами. И это было на самом деле удивительно, потому что Хорошев с присущим ему энтузиазмом дал судье понять, что в городе существует человек, готовый совершить с Полетаевым сделку, предметом которой является «Маленький ныряльщик» Гойи. Хорошев не старался маскироваться, будучи уверенным в том, что Струге никогда не возьмет в толк его истинные цели. Ошибся. Для Струге его устремления были совершенно очевидны.

А теперь нужно связываться с «федералами».

– Сам позвонишь? – спросил Вадим.

– Меня мутит от их уверенных рож... – признался Струге и покривился.

Пащенко позвонил сам. Не успел прозвучать первый гудок, как на том конце вошли в связь.

– Это Пащенко. Ваш опекаемый ищет в городе ту же связь, на которую вас вывел Маркин. Местонахождение этой связи вашему опекаемому на данный момент не известно. Контакт прочный, опекаемый в доверительных отношениях, ведет себя открыто и уверенно.

– Это все?

– Могу румбу с разноцветными мочалками сбацать.

Связь отключилась, Пащенко бросил трубку на диван.

– Уроды моральные. Кем они себя вообразили? Я таких в детстве бил и обеденные деньги отбирал.