Заклятые пирамиды - Антон Орлов

Если бы знать, что сейчас творится в самом Китоне… Выберемся – узнаем, привычно пообещал себе Суно.

Китон вот уже двадцать два года выплачивал Ларвезе ежегодные контрибуции и вел с ней вынужденную торговлю. Его жители хранили верность своим старым обычаям, изысканным церемониям, утонченному и запутанному этикету. Изделия их ремесленников издавна славились дивным изяществом, междоусобные стычки и казни пугали неумеренной жестокостью. Если произведения их изобразительного искусства на внешнем рынке ценились, то литература китони для большинства людей была чужда и непонятна – говоря попросту, галиматья. Принадлежи они к человеческой расе, возможно, удалось бы хоть отчасти привить им идеалы просвещенного мира, но что взять с нелюдей? Правильно – серебро и шелк. Тоже немало, ради этого и войну в свое время затеяли.

Раньше у китони были могущественные маги, но к концу войны Светлейшая Ложа их истребила. Правда, не всех. Кое-кому удалось спастись. Ответный удар?

Или не стоит искать злоумышленника среди простых смертных?

Китони считают, что почитать надо всех богов, какие ни сыщутся. Хотя бы из вежливости. Пантеон у них обширный, и помимо тех божеств, которых признают (или отрицают из воинствующего безверия) остальные обитатели Сонхи, он включает в себя некоторые высшие сущности, специфические для Китона.

Духи предков-родоначальников, которым молятся и приносят жертвы. Когда шла война, на их алтарях убивали захваченных в плен солдат Светлейшего войска, и ходят слухи, что там до сих пор время от времени совершаются человеческие жертвоприношения. Ложа посылала тайных дознавателей, но никаких подтверждений тому не нашла.

Живущий на небе Солнечный Паук, который, по их поверьям, соткал весь мир. Китони считают его воплощением Творца, хотя любой просвещенный жрец вам объяснит, что Великий Творец ушел, оставив Сонхи на попечение Стража Мира и своих детей – Кадаха Радетеля, Тавше Милосердной, Акетиса Умиротворяющего, Зерл Неотступной, Ланки Хитроумного и остальных. Утверждать, что Он обернулся пауком, что солнце ползает по небу, перебирая сияющими мохнатыми лапами, – ересь несусветная. Уж лучше согласиться с молонскими коллегами, которые полагают, что время богов истекло и теперь власть над миром всецело принадлежит людям, младшим детям Творца.

Тейсу, изображаемый в виде крылатого чудища, подозрительно похожего на демона Хиалы. То ли создатель расы китони, то ли, по другой версии, он в незапамятные времена наткнулся на их полудиких предков, проникся расположением и взял новых знакомых под свое покровительство. Нет никаких свидетельств тому, что это реальное существо. Либо китони его придумали, либо он давным-давно сгинул, исчез, впал в беспробудную спячку, но его фигурки, вырезанные из нефрита или халцедона, стоят у них на домашних алтарях рядом с серебряными куклами родоначальников.

Не Носящая Имени. Обитает в недрах Унских гор и выходит на поверхность при лунном свете, хотя безлунные ночи ее тоже вполне устраивают. Ее стараются задобрить подношениями – куриными яйцами, речным жемчугом, бумажными лентами с написанными каллиграфическим почерком хвалебными стихами, кусками сырого мяса. Все это складывают в особую деревянную чашу и оставляют подальше от жилых домов, чтобы она не заглянула в гости, так как всех, кто ее увидит, охватит смертный ужас. Не Носящую Имени просят о содействии в делах, требующих долгого ожидания или сохранения тайны. На рисунках и гравюрах ее изображают в виде неясного темного силуэта. Вывод исследователей Светлейшей Ложи: по всей видимости, она существует и может оказывать некоторое влияние на события, происходящие в неустановленном радиусе от места ее обитания.

Простирается ли ее влияние на Мезру, отделенную от Китона широкой полосой ничейных заболоченных земель? И имеет ли она какое-то отношение к текущему безобразию? Вроде бы Суно не попадалось сведений о том, что Не Носящая Имени плодит умертвия или помогает отомстить неупокоенным духам.

В Ложе наверняка хоть что-нибудь да знают, но у Суно не было сил на обмен мыслевестями с находящимися в Аленде коллегами.

На следующий день Джефройм умер. На ходу. Хеледика первая заметила, что с ним что-то не так: идет, мерно переставляя ноги под действием заклинания, а голова свесилась на грудь и мотается, как у марионетки.

Орвехт с самого начала понимал, что вряд ли удастся парня спасти, Чевальд тоже смотрел на вещи трезво, а для девчонки это стало потрясением. Тело сожгли, натаскав побольше сушняка: закапывать нельзя, после таких ран недолго нынче же на закате выбраться из могилы ходячим мертвяком.

Погода по-прежнему стояла сухая и безветренная, словно даже великие псы обходили эту землю стороной, не желая соприкасаться со здешней заразой.

Без Джефройма они пошли быстрее, но еще долго их преследовал тяжелый запах гари и паленой плоти. Из-за дальних холмов опять донесся нарастающий, а потом замирающий шум: поезда пока ходят, лишь бы этот не оказался последним. Впереди виднелась деревня, россыпь светлых домиков посреди коричневатого с прозеленью пространства – словно безнадежно потускнелая картина, написанная несколько столетий тому назад.

Хорошо бы раздобыть там еще вина. А лучше воды, но на такую роскошь рассчитывать не приходилось. Губы у всех троих потрескались, глаза ввалились, и со стороны они сами напоминали умертвий – любой встречный испугается… Однако пугаться было некому, навстречу никто не попадался.

Эта деревня понравилась Суно еще меньше, чем вчерашняя усадьба. Из той он еле ноги унес, а отсюда… Но через нее тянулась дорога, прямо по главной улице.

После Принихума гостиниц и трактиров они сторонились, как нежить огня. Вино нашлось в лавке под вывеской «Бакалея матушки Нелинсы». Некрепкое, в самый раз промочить горло.

Улица пестрела разбросанной одеждой. Издали казалось, что на пыльных узких тротуарчиках ничего нет, кроме тряпок: чтобы увидеть стыдливо съежившиеся морщинистые мумии, надо было подойти ближе.

– Там кто-то висит! – остановившись, испуганно сообщила Хеледика, осмелевшая до того, что на несколько шагов обогнала магов.

Орвехт и Чевальд мигом оказались с ней рядом. В боковом проулке, уводящем к сараям, за которыми сквозила зелень сада, меж двух беленых стен поблескивала в воздухе громадная прозрачная капля, и внутри, как насекомое в янтаре, застыл крухутак. Похоже, тот самый, с которым разговаривал Суно. Мертвые глаза птицечеловека закатились, мослы рельефно выступали под синюшной кожей, на клюве запеклась кровь. Вокруг повисли серые пушинки и растрепанные черные перья.

Не пошла ему впрок смерть Клойсима. Насытившись, он сбежал из Принихума, справедливо полагая, что от рассерженных магов стоит держаться подальше, но не смог спастись от китонской нежити, даже крылья не выручили. А если бы, вместо того чтобы упереться со своими загадками, сразу рассказал Орвехту, в чем дело, – уж он-то знал, крухутаки все знают! – глядишь, и уцелел бы… Но представителям волшебного народца не дано перешагнуть через свою суть: свободы у них куда меньше, чем у людей. Крухутак может поделиться информацией без игры в загадки, если он тебе крепко обязан – для этого надо спасти ему жизнь или что-нибудь еще в этом роде. В остальных случаях, хоть все вокруг лети в тартарары, он будет помалкивать, пока не разгадаешь треклятые головоломки: таково Условие, которому подчиняются все до единого крухутаки мира Сонхи.