Одаренная девочка и прочие неприятности - Мальвина Гайворонская

В этом бывший богатырь и не сомневался. Преподавательница физики и астрономии сейчас была для него буквально Джульеттой на балконе, олицетворявшей все самое желанное и недоступное. Еще и покатое бедро из-под халатика выглядывало, словно намекая – это тоже нельзя, ни-ни. Но в наличии есть. Страдай.

– Так почему орешь-то? – снисходительно осведомилась она, демонстративно отхлебнув из бокала и аж причмокнув от удовольствия.

Скрывать проблему и дальше смысла не было: его ФИО выбиты на табличке коттеджа, прописаны в журналах, постоянно упоминаются коллегами и лишь вопрос времени, когда же дойдут и до наследницы убитого вожака медведей. Баранов решился:

– Я присутствовал на той самой дуэли Потапова.

– Пхе, нашел трагедию, – не оценила пафоса ситуации собеседница. – Неужто боишься предъяв от дочери за смерть отца? Совершенно зря. Там даже наша директриса засветилась и, замечу, тоже не вступилась. А если сама Альма Лютая не полезла, человеку вообще… – тут Ипполита осеклась и с прищуром уставилась на Игоря: – Подожди-ка. Там ведь из людей были только Мишкина бабонька с братцем…

Свежеиспеченный преподаватель БЖД молчал. Он не находил слов, а коллега явно забавлялась происходящим и с невероятным воодушевлением продолжила, чуть ли не аплодируя:

– Кобыла небесная, вожжа ей под хвост! Получается, старуха на старости лет стала сентиментальной и решила поиграть в объединение семьи?

– Она сказала, что это никак не связано.

– И ты ей веришь? – мощью сквозившего скепсиса можно было давить слонов.

Игорь подумал-подумал и снова заорал. Ипполита заржала в голос.

Богдан Иванович штурмовал очередные проекты договоров, изредка поглядывая на время. Вечно бодрая русалка спала уже третий час, и патриарх начинал подозревать ее мир в коллапсе. Интуиция подсказывала: первопричина покоилась глубоко внутри и мало коррелировала с выпитым вином, но стопроцентно – с раной, которую Татьяна пыталась оным залить. Когда стрелки часов отмотали еще два круга, Богдан Иванович подозвал Марата и негромко попросил об услуге. Лицо секретаря сначала вытянулось, потом пошло рябью – явный признак сильного волнения. Просьба была не просто не рабочей, но и, прямо говоря, несколько противорабочей. Однако любая важная для руководителя мелочь получала в глазах Марата максимальный приоритет, и в итоге он кивнул, пусть и пребывая в некоторой задумчивости относительно странных хобби своего шефа.

Примерно через час после этого в приемную вошла, гордо подняв голову, смутно похожая на Татьяну девушка. Мелкие завитки ее роскошных и вопиюще розовых кудряшек ярко контрастировали с офисной обстановкой, а в руках она, словно святой Грааль, несла пакет золотых рыбок. Следом шла еще одна, тоже неуловимо похожая на Таню дама, но уже с прямыми темно-зелеными волосами. Патриарх даже несколько обомлел от такой палитры. Оказывается, Татьяна была далеко не самой неформальной из своих сестер.

Марат быстро перехватил посетительниц, отконвоировал к начальнику и коротко представил: «Ляля и Лиля, прибыли первыми, где прикажете расположить сударынь?»

Поспешно встав и поклонившись, Богдан Иванович махнул в сторону кофейного столика с диванчиками у противоположной стены и с некоторым изумлением перевел взгляд на пакет с рыбками в руках кудрявой русалочки.

Та радостно оттараторила:

– Это для Танечки! Ее любимые.

– Не знал, что она держит аквариум.

– Что, правда? Ух ты! Я тоже не знала, – захлопала глазами Ляля.

– Нечего Дан Ванычу мозги пудрить, – вмешалась вторая, зеленоволосая, и, повернувшись к патриарху, пояснила: – Это не в аквариум. Это пожрать.

– О, – несколько опешил вампир и заинтересованно переспросил: – А что, она любит именно эту породу?

– Ой, порода тут не главное, – снова защебетала обладательница безумных кудрей. – Главное, чтобы пухленькие и лупоглазые были. Такие на зубах прикольно лопаются.

Богдан Иванович с трудом мог представить себе Татьяну, поедающую рыбок. Неужели прямо как чипсы, из пакета есть будет? Чувство такта пыталось прогнать прочь идею вмешаться в семейное собрание, чтобы только на это посмотреть, но внутри все буквально ныло от необходимости сыскать еще пару пакетиков таких же лупоглазок и проверить лично. Столь неожиданное и жгучее желание патриарх поспешно рационализировал: в конце концов, раз уж есть перспектива, что дама хоть чем-то будет закусывать вино, вариантом надо воспользоваться, праздный интерес тут ни при чем. И, довольный собой, вернулся к работе.

Через сорок минут приехала третья русалочка, такая же неуловимо похожая на сестер, но, как с облегчением отметил про себя Богдан Иванович, все-таки более стандартной расцветки. Держалась дама тоже совершенно иначе – вежлива, скромна, ненавязчива – и выглядела словно нежный цветок рядом с по-детски непосредственной Лялей и прямолинейной Лилей. Представилась Розой. Ни капли косметики, чистейшие очарование и грация. Богдан Иванович, поглядывавший на щебечущих в другом конце приемной русалок, с некоторым удивлением отметил, что, хоть красота этой леди и не подлежала ни в коем разе сомнению, да и сам образ смотрелся идеально выверенным, отточенным, приличным и уместным, Розе определенно не хватало той глубокой и яркой нотки, той толики неумолимости, которая была свойственна Татьяне. Спокойная и нежная версия отдавала пресностью. Вампир чуть улыбнулся. Всегда приятно знать, что твой выбор – лучший.

Еще через полчаса приехала четвертая, причем сначала в приемной возник мощный аромат дорогих духов и только потом – сама их носительница. Яркий вечерний макияж днем, максимум молодого женского тела, минимум приличий, высоченные шпильки – без сомнений, это была Рыбка, последняя из живых сестер Татьяны. Эскортница. Покачивая бедрами, она, игнорируя и Марата, и самого Богдана Ивановича, прошла к остальным русалочкам, выдержала кучу объятий, снисходительно дала себя чмокнуть в щечку Ляле и заинтересованно протянула руку к пакету. Рыбок Ляля ей не дала, а наоборот, шлепнула по пальцам, зашипев. Патриарх тут же вмешался, поблагодарив дам за отзывчивость и попросив запастись терпением еще на несколько минут – ему нужно сперва известить свою гостью, что скоро к ней заглянут сестры.

В полутьме его кабинета все так же на грани слышимости играл джаз, но размеренное дыхание Татьяны казалось гораздо музыкальнее. Тихий глубокий вдох. Медленный выдох, с легкой ноткой чего-то звонкого. Вновь вдох, вновь выдох. Естественный процесс, а не как у вампиров – попытка его симулировать. Грудь мерно поднимается и опускается. Глаза закрыты, густые ресницы чуть трепещут. Какие сны она видит? Море, в котором родилась? Сестру? Лучшую жизнь? Или, наоборот, чудовищ? Расскажет ли когда-нибудь об этом ему?

Тут патриарх слегка замялся, поскольку не знал, как правильно будить спящих. Попробовал аккуратно коснуться плеча, но русалка лишь досадливо скинула его руку. Вампир растерялся еще больше. Казалось крайне глупым возвращаться в приемную с вопросом, а что, собственно, делать, и Богдан Иванович старательно попытался призвать на помощь всю имеющуюся справочную литературу. У сына были книжки с картинками. Там дети просыпались от простого поглаживания по голове. На ребенка Татьяна, правда, не особо тянула, но других идей у патриарха не нашлось. В конце концов, вряд ли с детьми обходились грубо и неприлично, и в крайнем случае его просто отругают за очередное несоблюдение социальной иерархии. Главное сейчас – разбудить.

Сон беспокойный, но теплый. Она откуда-то бежит. Нужно успеть. Мелкий вопит про папку, и она тащит его практически волоком. Условности дремы, не иначе, ведь вампиры в разы сильнее русалок. Татьяна не понимает происходящее, но почему-то счастлива. Упырь должен сделать что-то важное, для всех своих, а его старый хрыч против. Ей нужно спасти самое дорогое, развязать компостеру руки. Но на хрена ей еще и этот чертов зонт?

Когда они с Ганбатой почти выбрались, Татьяна оглянулась. Встретилась с патриархом взглядом. Воробушек улыбнулся, махнул ей и шагнул на солнце.

Русалка резко открыла глаза. Несмотря на весь ужас ситуации, сон оказался начисто лишен послевкусия кошмара и подарил непривычное чувство защищенности. По спине приятно пробежали мурашки, и не сразу Татьяна поняла их причину. Ее гладили. По голове, аккуратно, ласково касаясь волос и перебирая пряди.

Сознание на полном ходу врезалось в бетонную стену реальности. Она лежала в кабинете патриарха на диване патриарха и под пледом патриарха. Следовательно, делать так мог только…

– Пацан, попытка затащить меня в мамочки еще не дает тебе права… – начала она и резко осеклась, увидев вместо Ганбаты его изумленного отца.

Сама мысль, что тот с какого-то перепугу будет ее гладить, была дикой. Некоторое время пара пребывала во взаимном шоке и смотрела друг на друга не шевелясь. Наконец Богдан