Мать-и-мачеха (СИ) - Елена Валерьевна Соловьева

— Что такое?

На какой-то момент Константину показалось, что Павла займет его сторону. Скажет матери, что он вполне подходит ей в приемные отцы. Может быть, девочка нарочно делала вид, будто охраняет мать, а на самом деле давно приняла его?

Он даже усмехнулся, представив, как нелепо будет выглядеть Марья, когда дочь попросит ее не отказываться от такого шикарного во всех отношениях мужчины.

— У вас в сумке лежит кое-что, что мне нужно забрать, — произнесла Павла, бледнея от смущения. — Простите…

— Уверяю, в моей сумке нет ничего, что может тебе понадобиться, — возразил Константин.

Странные они обе: и мать, и дочь. Наверное, к лучшему, что он не останется с ними. Эта мысль успокоила и подарила Константину хорошее настроение.

— Есть, — хмуро ввернула Павла. — Разрешите, я заберу.

Девочка потянулась к молнии на сумке. Бледность девочки сменилась алым румянцем. Ей было стыдно и неловко за свое поведение. Она ведь собиралась подставить взрослого человека, уличить в воровстве. Глупая была затея. Но когда они обсуждали это с Глашей, казалось, что так надо. Это было последнее средство заставить мать отказаться от Константина.

Марья непонимающе смотрела на дочь, предчувствуя, что сейчас произойдет нечто, за что им обеим будет стыдно. И все же она позволила дочери запустить руку в чужую сумку… И вынуть оттуда одну из пепельниц, ранее принадлежавших отцу Павлы.

— О, нет… — Охнула Марья. — Зачем ты положила это туда, воробышек?

Марье даже в голову бы не пришло, что Константин мог бы своровать что-то из их дома. Тем более дешевую пепельницу, которой грош цена.

— Простите, — всхлипнула Павла. — Мне очень стыдно. Я…

Ее рука дрогнула, и пепельница грохнулась о кафель, разлетевшись на осколки. Но вовсе не они привлекли внимание всех, кто наблюдал за этой картиной. И Марья, и Павла, и даже Константин смотрели на то, что так долго было скрыто ото всех. Лежало там, где никому и в голову не пришло бы искать.

Глава 44

— Что это?..

Павла первой отошла от шока и, опустившись на колени, подняла с пола красивый золотой браслет, украшенный россыпью блестящих, переливающихся всеми цветами радуги камешков.

— Ого! — взволнованно произнес Константин. — А браслетик-то не дешевый. Кто же догадался замуровать его в пепельницу?..

— Тот, кто не хотел, чтобы его нашли, — рассудила вслух Марья.

Константин попросил рассмотреть браслет, но она не разрешила. Напомнила о том, что уже довольно поздно. Константин убито покивал и покинул квартиру.

Мать и дочь остались наедине. Предстоял серьезный разговор.

— Воробышек, — опечаленно произнесла Марья, сжимая в руке злополучный браслет. — Зачем ты поступила так с Константином? Он не заслужил быть обвиненным в воровстве.

— Но он хотел на тебе жениться! — возразила Павла, обиженно поджав дрожащие от волнения губы.

Марья подавила тяжелый вздох.

— Разве это преступление?

Павла порывисто обняла мать и расплакалась у нее на груди. Речь девочки была обрывистой и прерывалась рыданиями:

— Я не хочу нового отца. Не хочу, чтобы ты выходила замуж. Мне не нравится Константин.

— Детка… — Марья погладила ее по голове. — У тебя не будет нового отца. Я вообще не собираюсь замуж. Но, прошу тебя, умоляю, не поступай так больше. Обманом нельзя добиваться своих целей, ни в коем случае.

— Знаю… — Павла снова всхлипнула. — Прости меня, я больше не буду. Мне ужасно жаль. И очень, очень стыдно. Хочешь, я догоню Константина и извинюсь перед ним? Прямо сейчас?

Девочка подняла на мать полные слез глаза.

— Давай отложим это до завтра, — предложила Марья. — А пока… — Она задумчиво посмотрела на браслет. — Вот оно, сокровище, которое искали люди Порогова.

— Это папин браслет? — предположила Павла, неуклюже шмыгнув носом. Азарт кладоискательницы подавил в ней чувство вины и раскаяния. — А у нас ведь есть еще одна пепельница… Как думаешь, стоит разбить и ее?

Так они и поступили. И да, во второй пепельнице лежат такой же браслет, очень красивый и определенно дорогой. Что делать с ними, Марья пока не знала. Для начала ей хотелось посоветоваться с кем-то, кто заслужил ее доверие. К примеру, с Семеном Петровичем. Или его сыном…

Но о последнем она старалась не думать вовсе.

Браслеты были перепрятаны в надежное место. Мать и дочь отправились спать. Павла уснула так быстро, что ее голова, кажется, еще не успела коснуться подушки. А вот Марье не спалось. Она прислушивалась к шорохам в доме, тревожно вздрагивала, опасаясь, что Порогов вновь придет за своим сокровищем. Держать в доме вещь, за которой охотился такой человек, крайне опасно. Марья это понимала.

Владимир…

Вспомнив о нем украдкой, Марья почувствовала, как заныло сердце. Он обещал, что Порогов больше не появится в их с дочерью жизни. А Владимиру она, отчего-то, верила безоговорочно.

Отчаявшись уснуть, Марья решила выпить на ночь успокаивающего чая с мятой. Но едва поднялась с постели, как проснулась Павла.

— Ма-а-ам… — робко позвала девочка.

— Что такое, воробышек? Прости, что разбудила. Хочешь выпить вместе со мной чая?

— Нет. — Девочка покачала головой и сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой. И вдруг серьезно посмотрела на мать. — А кого ты любишь?

— Что? — Марья непонимающе поморгала. — О чем это ты говоришь?

— Я случайно услышала, как ты признавалась Константину. Ты сказала, что любишь другого.

Сердце Марьи ухнуло в пятки.

Константин, будучи полностью сосредоточен на себе, на своих мыслях и желаниях, даже не заметил этого признания. А Павла услышала.

— Я…

Марье совсем не хотелось врать дочери. Но и признаться в том, что влюбилась во Владимира, отца ее лучшей подруги, она не могла. Не смела.

— А, понимаю, — догадалась Павла и сонно улыбнулась. — Ты сказала это Константину, чтоб он отстал. Ты молодец, мама. Спокойной ночи.

Повернувшись набок, Павла снова уснула.

А Марья провела бессонную ночь. Чай с мятой давно остыл, а она невидящим взглядом смотрела в окно кухни. Занимался рассвет. Скоро надо будет заниматься делами, ехать в офис, снова