Мачеха в хрустальных галошах - Дарья Донцова

Костя вернулся в кабинет минут через десять, вместе с ним вошел незнакомый мужчина.

– Ты способна идти? – осведомился Константин.

– У меня был кариес, – напомнила я, – ноги не сломаны.

В кафе, расположенном в соседнем с клиникой Антонины доме, я посмотрела на мужчину, который устроился на стуле напротив, и не выдержала:

– Костя, кто твой спутник?

– Простите, ребята, – спохватился Столов, – не представил вас друг другу: Степа, это Никита. Никита, перед тобой Степанида.

– Это твой приятель, гениальный следователь? – уточнила я, улыбнувшись.

– Да, это я, – подтвердил незнакомец без тени улыбки.

– Вроде я слышала голос Купера. Он тоже приезжал или мне почудилось? – не утихала я.

– Тебе показалось, в лечебнице находились только мы и люди Никиты Харитонова, – заявил Столов.

– Удивительно, голос был очень похож, – вздохнула я. – Может, теперь расскажете, что произошло? Почему мне долечивал зуб другой врач? Где Монахова?

Никита кивнул.

– Хорошо. Но сначала кое-что по поводу вашей вчерашней беседы с Константином. Наталья Михайловна Евсюкова никогда не состояла в законном браке с Виктором Сергеевичем Гранаткиным.

Я, именно в эту секунду отхлебнувшая из чашки, подавилась кофе, но все же возразила:

– Не все регистрируют супружеский союз в загсе.

– С этим не поспоришь, – согласился Харитонов, – однако нет записей и о рождении девочки Тани. С мужем можно жить, не оформляя брак, а вот ребенка необходимо внести в книгу регистрации актов гражданского состояния, иначе не сможешь пользоваться детской поликлиникой, не запишешь малыша в садик, школу, и он, когда вырастет, не получит паспорт. Девочка Татьяна Викторовна Гранаткина не появлялась на свет.

– Нет, появлялась, – эхом повторила я. – Не понимаю… Купер очень хотел найти ее по просьбе друга.

– Виктора Сергеевича Гранаткина тоже не существует, – заявил Никита.

Я пролила капучино на стол.

– Что?

– В России проживают мужчины по фамилии Гранаткин, – словно не слыша меня, продолжал Харитонов, – правда, ни одного из них не зовут Виктором Сергеевичем. И в рядах полиции сотрудника с такими данными никогда не было.

– Поняла! – воскликнула я. – Лучший друг Купера работал в строго засекреченной структуре, поэтому нигде не засветился.

Костя отнял у меня почти пустую чашку.

– Дай Никите спокойно рассказать. Девушка, принесите нам еще капучино и пирожных.

Харитонов достал из сумки ноутбук и водрузил его на стол.

– В словах Степы есть резон. Да, это возможно, некоторые сотрудники у нас полностью закрыты, но давайте работать с фактами. Итак, Виктор Сергеевич Гранаткин не обнаружен, девочка Таня тоже, Наталья Михайловна никогда не оформляла брак, Евсюкова ее девичья фамилия, мужа Григория у нее тоже в помине не было. И мне удалось кое-что разузнать из ее жизни.

Никита открыл компьютер.

– Наталья родилась в семье Михаила и Анны Евсюковых, была единственным ребенком. Отец ее служил церковным сторожем, мать – уборщицей в храме. Пару отличала истовая религиозность, супруги считали грехом все: чтение мирских книг, просмотр кино и телевизора, употребление в пищу скоромного даже в непостные дни. Смеяться от радости значило, по их мнению, тешить дьявола, улыбаться – тоже от лукавого, жить надо было исключительно в молитвах, готовясь к смерти, обращаться к врачам грешно, потому что только Бог знает, кому и сколько отпущено земных дней.

– И все это вы выяснили, роясь в Интернете? – усомнилась я.

– Нет, – спокойно возразил Никита, – побеседовал с женщиной, которой Наталья, тогда еще не сумасшедшая, откровенно рассказывала о своей родне, – с Ниной Сергеевной Сергеевой.

– Евсюкова правильно запомнила имя, – обрадовалась я.

– Услышав от Кости про Сергееву, я выяснил, что в две тысячи пятом та сменила место жительства, а ранее она вместе со своим мужем, известным психиатром Эдуардом Кораблевым, проживала по улице Гончарова, в доме семь, в квартире десять.

– Наталья Михайловна и адрес не перепутала, – восхитилась я.

– Сейчас поймете, почему Наталья, даже потеряв адекватность, навсегда сохранила в памяти Сергееву, – пообещал Никита. – Я поговорил с Ниной Сергеевной, которая, в отличие от Евсюковой, сохранила ясный ум. Сейчас постараюсь передать нашу беседу в подробностях.

…У Нины и Эдуарда не было детей. Вроде со здоровьем у них проблем не существовало, но жена никак не могла забеременеть. В конце концов супруги решили взять ребенка из детдома, мальчика, придумали ему имя: Олег. Но тут Эдуард заболел туберкулезом. Где он подцепил опасное заболевание, ни он, ни жена понятия не имели. Кстати, Нина осталась здорова. Кораблев отлежал положенное время в больнице, прошел курс лечения, пожил в санатории и справился с недугом. Супруги опять затеяли процедуру усыновления, но в органах опеки им ответили жестко:

– Больным туберкулезом детей на воспитание не дают.

Семейная пара стала доказывать, что Эдуард теперь полностью здоров, предоставила кучу справок. Но советские чиновники стояли на своем: если у человека когда-то был туберкулез, то ребенка ему не дадут.

Глава 33

Кораблев был доктором наук, профессором, имел много связей. Он стал звонить разным друзьям, вышел на главного человека в отделе опеки, от которого все зависело, и услышал:

– Даже учитывая ваш статус и вес в мире медицины, ничем помочь не могу. Человеку, которому когда-либо был поставлен диагноз «туберкулез», сироту на воспитание не доверят. Да, понимаю, вы сейчас здоровы, но таков закон.

Эдуард смирился с положением вещей, а Нина по-прежнему очень хотела сынишку и от тоски стала часто ходить в парк неподалеку от детдома. Садилась там на скамеечку, откуда отлично был виден двор интерната, смотрела, как маленькие детки играют в свои игры, и представляла, что один из мальчиков ее родной сын, Олежек…

Пятнадцатого сентября – дату Нина запомнила навсегда – на соседнюю скамейку села девушка с малышом лет трех. Очень хорошенький ребеночек, просто ангел с виду, он хотел бегать по дорожкам, но мать вела себя странно. Она не разрешала крошке резвиться, держала его около себя, постоянно одергивала, ругала. Ее визгливый голос: «Коля, отстань! Коля, не трогай! Коля, заткнись!» – буквально резал слух Нины. В душе Сергеевой зрело негодование: разве можно так обращаться с мальчиком? В конце концов крошка заревел, и тут мамаша отвесила ему оплеуху. Несчастный завопил еще громче, «добрая» родительница вновь треснула его по затылку. Нина вскочила и закричала:

– Немедленно перестаньте избивать сына, или я позову милицию!

Девушка перепугалась, заплакала, мальчик заорал еще пуще, Нина стушевалась, начала успокаивать малыша. Она вспомнила, что у нее в сумке лежит шоколадка, и спросила у матери:

– Можно его конфетой угостить? Аллергии у крошки нет?

– Не знаю, – шмыгнула носом та, – мы их не едим, денег нет. Вот, хотела Кольку продать, а покупатель не пришел. Господи, что теперь делать? С голоду подохнем.

– Кого продать? – оторопела Нина. – Мальчика? Детьми не торгуют! Ты сумасшедшая? У тебя прекрасный сын, мне бы такого!

– Хочешь его? – прошептала незнакомка. – Забирай! За жилье! Мне за Кольку комнату обещали. Сейчас расскажу.

Нина не успела никак отреагировать, юная мамаша схватила ее за руку и выложила, с одной стороны, вроде обычную, а с другой – невероятную историю.

…Незнакомку звали Наташей Евсюковой. Как-то раз, когда она возвращалась домой с работы, на нее напал мужчина. Мерзавец затащил девушку в предназначенный для сноса дом и изнасиловал. Родители несчастной были религиозными фанатиками, дочь их боялась, поэтому скрыла происшествие, решила, что о нем никто никогда не узнает. Но через некоторое время Наталья начала полнеть, ее стало тошнить. Девушка была крайне наивна и не поняла, что забеременела, а вот ее мать сразу догадалась, в чем дело, и начался ад. Родители устроили падшей дочери допрос, требовали сообщить имя любовника. Та призналась, что не знает, как зовут обидчика, внешность его рассмотреть не удалось, все случилось быстро – он ее схватил, заволок в полуразрушенный дом, швырнул на пол, натянул на лицо свитер…

Услышав о надругательстве, отец и мать не пожалели дочь. Михаил отлупил ее ремнем, приговаривая: «Сучка не захочет – кобель не вскочит». Потом родители заперли Наташу дома, запретили ей выходить на улицу, а когда подошло время родов, тайно отвезли ее в Подмосковье к частно практикующей акушерке. И на свет появились… близнецы.