Мачеха в хрустальных галошах - Дарья Донцова

– Опять в детдом? – переспросила я. – Твой брат был в приюте? Почему?

– Ой, ну чего мне так душно-то, – вздохнула Настя. – Понимаешь, у нас никаких родственников нет. Папе очень плохо было, думали, он умрет. Мама за ним ухаживала. Днем работала, пациентов принимала, а вечером и ночью в клинике возле него сидела, боялась, что тамошний персонал накосячит. Врачи домой уйдут, оставят дежурного, тот задрыхнет, медсестры тоже спать завалятся, отцу плохо станет, никто не чухнется. Вот она и ночевала в палате.

– Понятно, – пробормотала я.

– А мы маленькие были, – снова вздохнула девочка. – И у папы тогда какой-то бизнес имелся. Не знаю, чем он занимался, но маме еще пришлось за его делом присматривать. Знаешь, сколько пластические операции стоят?

– Догадываюсь, – кивнула я, – совсем даже не дешево.

– Мама Родю в круглосуточный интернат пристроила, – продолжала Настя, – а мне няньку наняла. Только я ничегошеньки о том времени не помню. Мы вообще-то с Родькой не очень дружим, не откровенничаем. Однажды только получилось. В тот день в наш дом первая папина жена приперлась и скандал закатила. Родька потом ночью в комнату ко мне пришел, и мы с ним долго разговаривали. Болтали, как самые лучшие приятели. А наутро братец опять хамить стал. Ваще-то Родион первый военные действия открыл, он меня с самого раннего детства шпынял, бил, вот почему я его терпеть не могу. А мама… Она ни его, ни меня не любит, ей только папа нужен. Вот так.

– Погоди, – остановила я Настю, – если ты была совсем малюткой, а Родя едва пошел в школу, когда случилось ДТП, откуда так хорошо знаешь про пластическую операцию, круглосуточный интернат, мамины ночевки в клинике? Родители часто вспоминают ту аварию?

– Нет, – скривилась собеседница. – Я о ней лет до десяти даже не слышала. И Родька, похоже, забыл. Говорю же, к нам заявилась тетка. Вечером около девяти. Мы ужинали, в дверь позвонили, Родя открыл и услышал: «Кирилл Монахов тут живет? Я его жена, он нам с дочкой денег должен». Брат офигел, позвал маму, та вышла в прихожую. Такой визг начался! Папа в кабинете заперся, нам с Родионом велели в детских сидеть. Но тетка громко орала, до нас много чего долетало. Оказывается, отец до мамы был женат, у него от первого брака есть дочь. Отец в Москву из какого-то Засранска приехал, бросил там старую семью, женился на маме, разбогател, денег первому ребенку не давал. А его дочка заболела, вот бывшая жена, узнав как-то наш адрес, и приехала алименты стребовать. Ой, тетка так визжала! Странно, что мать охрану поселковую не вызвала. Потом еще круче стало. Бабень в папин кабинет прорвалась и как завопит: «Это ты? Нет, не ты! Где мой муж? Почему этот человек Кириллом Монаховым называется?» Ну прямо семейка Адамс… Еле дура успокоилась и ушла. Когда все стихло, родители нас в кабинет позвали, мама сказала: «Вы уже взрослые, слушайте внимательно. Ваш отец приехал в Москву из провинции. Покорять столицу он отправился после развода с первой женой, когда обнаружил, что та родила дочку не от него, а от любовника. Ребенку понадобилось переливание крови, тогда все и выяснилось. Мы вам ничего об этом не рассказывали, считали, что детям незачем знать, что их отца в молодости унизила гулящая баба. Теперь эта неприятная история вам известна. Но мы не хотим более о ней вспоминать. И пожалуйста, не выносите сор из избы. Папа строит политическую карьеру, ему самый крохотный скандал может навредить. Не следует обсуждать с приятелями визит полоумной идиотки. Очень надеюсь на вашу разумность и понимание».

– И как вы с братом отреагировали на такую новость? – поинтересовалась я. И превратилась в слух, представляя себе «картинку»: двое взрослых серьезно беседуют с маленькими детьми.

…В ответ на слова матери Родион молча кивнул, а сестра спросила:

– Почему дура орала, что у папы другое лицо?

Антонина удивилась:

– Вы не помните про аварию и пластику?

– Нет, – хором ответили дети.

И тогда мама рассказала о том, что случилось: про бетонный столб, про изуродованное лицо отца, о его долгом лечении. В заключение призналась:

– Очень тяжелое время было. Ты, Настя, крошечная, постоянно болела, все детские инфекции цепляла. Няньки в доме с калейдоскопической быстротой сменялись, никто не хотел сидеть с двумя детьми, из которых один чрезвычайно егозливый мальчик, а вторая безостановочно хворающая девочка. В конце концов одна женщина поставила условие: она будет заботиться только о Насте. Пришлось Родиона в круглосуточный интернат отдать. Неужели ничего не помните?

– Мама, я же тогда ростом с кошку была, – напомнила дочка.

– С тобой понятно, – улыбнулась Антонина. – Но Родион-то уже в школу пошел. Неужели все забыл?

Мальчик стушевался.

– Ага. Если в памяти покопаться, что-то всплывает, но очень смутно. Вроде папу в прихожей увидел, не узнал и заплакал.

По губам Кирилла скользнула улыбка.

– Это случилось в тот день, когда я наконец-то из клиники выписался. Вошел в холл, и вы оба заревели. Лицо у меня еще полностью в порядок не пришло, были отеки, синяки, короче, выглядел я не ахти, вот вы и перепугались. Хорошо помню – вы первое время меня сторонились. Но потом все наладилось.

– А как ты раньше выглядел? – продолжала любопытствовать Настя. – У вас есть фото?

– Нет, – отрезала мать. – Мы не хотим вспоминать ту катастрофу, живем не прошлым, а будущим. Давайте навсегда закроем обе темы: папину первую женитьбу и катастрофу, которая едва его не убила…

Анастасия замолчала и исподлобья взглянула на меня.

– Почему отец, когда в первый раз разбился, Дом Души строить не стал? Чего его только теперь переклинило? Я ваще-то к нему хорошо отношусь, хоть у него крыша поехала. А мама… Мать врунья! Брешет всем, что свою модную одежду в приют для бедных отдала, что ходит в шмотье, которое ей подруга на коленке мастерит. Ха! Просто лейблы отчекрыжила, вместо них другие ярлычки пришила и сказочки рассказывает. В ванной у нас дерьмище стоит: гель для мытья, шампунь, пудра и губная помада, которыми даже нищие побрезгуют. Крем от морщин мамахен за пятьдесят рублей купила и даже наклейку с ценником не отодрала, чтобы все, кто руки мыть придет, увидели, сколько этот ужас стоит. Мол, любуйтесь, я все деньги на Дом Души отдаю.

Настя схватила меня за запястье и сильно сжала.

– Знаешь, в чем прикол? Заметила, что мать в ванную с пакетом шастает? И зачем он ей, а? Чего прячет, как ты думаешь? Один раз она вымылась, а я сразу после нее зубы чистить пошла и запах дорогущего крема «Печенье со сливками» учуяла. Откуда бы ему там взяться? До меня и доперло, что происходит. Когда мамаша ушла на работу, я к ней в спальню двинула. Хотела шкаф открыть, а одна дверка запертой оказалась.

Рассказчица захихикала. Затем продолжила:

– Только я умею замки шпилькой открывать, меня в старой школе Леха научил, это очень просто. И че увидела на полках? Да то, что и ожидала, – косметику: крема, гель для мытья, шампуни лучших марок. Она на себе не экономит, а чтобы мы не догадались, хорошие средства в пакете в ванную притаскивает, потом с собой уносит. Нас дерьмом пользоваться заставляет, себя же не ущемляет. Так дашь серьги?

– Нет, – отрезала я. – Признайся, что ты все выдумала!

– Я коробку из подвала сфоткала, – лихорадочно блестя глазами, произнесла Анастасия. – Во!

Перед моим носом очутился экран телефона. Я увидела открытую коробку и кучку украшений. Сверху лежали серьги с фиолетовыми камнями в оправе из золотых ангелочков, около них виднелись прикольные подвески в виде куколок, рядом я заметила другие – кожаные ленточки, усеянные бисером. В моей голове зазвучал торжественный голос, читавший закадровый текст к фильму «Кровавые серьги» и перечислявший как раз такие украшения.

Я потрясла головой, но голос не исчез: «Екатерина Сизова не послушалась мать и отправилась на встречу с подругами в дорогих серьгах, полученных в подарок на день рождения…»

По моей спине поползли холодные, скользкие гусеницы, в ногах будто вместо крови забурлила пузырящаяся вода, пальцы рук онемели. Что происходит? Почему в чулане Монаховых хранятся украшения давно убитых девушек? Или я ошибаюсь? Пустячки в виде куколок и ерунда с бусинками небось продаются на каждом шагу. В Москве изобилие лавчонок, где можно приобрести дешевую бижутерию. Но подвески с фиолетовыми камнями выглядят дорого, они точь-в‑точь как те, что показывали в сериале.

Попытавшись сделать вдох, я ощутила плотный комок, забивший горло, между лопатками вонзился кол, я стала нашаривать бутылку минералки…

Настя уронила телефон, пробормотала что-то невнятное и, закрыв глаза, громко засопела. Забыв про воду, я принялась трясти девочку.