Мачеха в хрустальных галошах - Дарья Донцова

Глава 34

…Наталья Евсюкова получила комнату в коммуналке и документы на своего второго ребенка.

А Нина с Эдуардом стали воспитывать наконец-то обретенного сына. Олег рос активным, шумным, буквально усидеть на одном месте не мог, вихрь, а не мальчик. Он пошел в садик, затем в школу, причем посещал одновременно еще и музыкальную, занимался в театральном кружке. Можете оценить состояние родителей, когда к ним пришел участковый и рассказал, что восьмилетнего Олега поймали… в момент убийства кошки? Он просто свернул ей шею.

Почти все серийные убийцы начинали с того, что мучили животных. И конечно, Эдуард, психиатр по профессии, это знал. Но не надо думать, что профессиональные психологи и психиатры обязательно являются умными родителями. Очень часто психотерапевт, советующий находящимся на грани развода клиентам не скандалить, а искать компромисс, пытаться восстановить отношения, сам дома орет на жену и обзывает гадкими словами тещу. Кораблев не стал вести с сыном душеспасительные разговоры – он его выдрал. Олег плакал, просил прощения, а через пару месяцев задушил собаку, жившую в школе. Опять вышел скандал. Отец перевел сыночка в другое учебное заведение.

В новом классе Олежек сначала очаровал всех: и ребят, и учителей. Хорошо одетого, улыбчивого, симпатичного и к тому же получающего крепкие пятерки паренька ставили в пример другим ученикам. А тот через некоторое время ни с того ни с сего вдруг избил одноклассницу. Девочка попала в больницу. Но дело удалось замять: пострадавшая жила в бедной семье, Кораблев-старший дал ее матери приличную сумму денег. Олег вновь очутился в другой школе, где опять же мгновенно стал любимцем и педагогов, и соучеников. Отец-психиатр почему-то никак не мог понять, что с сыном творится неладное, за все выходки продолжал его наказывать, о лечении не задумывался.

Когда Олег убил Ларису Казакову, до Эдуарда Юрьевича наконец-то с запозданием дошло: приемный сын социопат, он появился на свет в результате насилия и получил генетику биологического отца-преступника. И что было со всем этим делать? По-хорошему, следовало вызвать милицию, рассказать следователю историю появления Олега на свет и отправить его в лечебницу. Но Эдуард Юрьевич понимал: жена, обожающая своего мальчика, не переживет такого поворота событий. А Нина Сергеевна стала умолять мужа:

– Сделай что-нибудь! Ты же прекрасный врач, справляешься с огромными человеческими проблемами, подбери Олежеку лекарство. Начнет его принимать, и все уладится. А девушка сама виновата, она дразнила парня, чуть ли не голой перед ним ходила, тут любой мужчина взбесится. Вспомни, какая семья у Казаковой: мать-крольчиха нарожала полк детей, не думая, что им в однокомнатной квартире жить придется, как их кормить и одевать. Я умру, если Олежек в психушке окажется!

Эдуард Юрьевич пошел на поводу у любимой супруги. Он анонимно положил сына в клинику и с помощью лекарств лишил его способности вступать в интимную связь с женщинами.

Вскоре после того, как Олег вышел из больницы, Кораблев-старший умер, а спустя некоторое время после похорон сын ушел из дома. Нина Сергеевна ничего о нем не знала вплоть до получения в две тысячи четвертом году повестки из милиции.

Следователь огорошил мать сообщением, что ее сын, серийный маньяк, убивший нескольких женщин, задержан и находится в СИЗО…

Едва Никита добрался в рассказе до этой фразы, меня осенило:

– Олег Кораблев! Диджей клуба «Рука»! Вспомнила, почему это имя-фамилия показались мне знакомыми: их не раз повторяли в серии «Кровавые серьги».

Харитонов скривился:

– Ох уж эти телевизионщики… Зачем прославлять преступников? И чего они через столько лет ту историю вспомнили? Фильм делали года два-три назад. Сергей Петрович Митрофанов, следователь, который раскрутил это дело, и мой, так сказать, наставник, уже умер, так сценарист с режиссером его идиотом выставили, обвинили в побеге Кораблева из автозака. Кретины! Доставкой фигурантов из СИЗО следственная бригада не занимается, это задача другой службы. Телевизионщики поперлись к родителям Екатерины Сизовой, напели им: «Столько лет прошло, менты делом об убийстве вашей дочери давно печку растопили. А мы хотим помочь. Снимем кино, покажем его, кто-нибудь из зрителей непременно подскажет, где маньяк прячется, и его задержат». Наивные Сизовы выложили журналюгам, что знали, дали им фото антикварных серег дочери, тех самых, с фиолетовыми камнями в оправе из ангелочков. И что в итоге получилось? В самом конце сериала диктор продекламировал что-то вроде: «Из-за халатности следователя Митрофанова Олег Кораблев сбежал. Жестокий серийный маньяк до сих пор разгуливает на свободе, страх смотрит из-за каждого угла». Мне захотелось дуракам с камерами уши оторвать!

– Давай вернемся к Нине Сергеевой, – остановил Никиту Константин.

– Надо еще кофе выпить, – оживился Харитонов. – Девушка, нам, пожалуйста, капучино, но не в наперстках, а в больших чашках.

– Двойную порцию? – уточнила подбежавшая официантка.

– Пятерную, – потребовал Никита.

– У нас таких нет, – сконфузилась девушка.

– Налейте пять доз эспрессо в здоровенную кружку и добавьте сливок, – посоветовал Костя.

Работница кафе округлила глаза и молча ушла.

Никита отодвинул ноутбук в сторону.

– Над делом Кораблева работала большая бригада, Сергей Петрович ее возглавлял. Умнейший был человек! Меня тогда только-только в его отдел перевели, я на подхвате у него служил. Он мне поручил с Ниной Сергеевной поговорить. Вдова психиатра вроде честно рассказала о проявленных еще в детстве порочных наклонностях сына. Даже сообщила подробности истории с Ларисой Казаковой, про лекарства, которыми Эдуард Юрьевич сына кормил, чтобы его импотентом сделать. Но о том, что парень приемный, умолчала. Чуял я тогда: она не всю правду выложила, но о том, что Олег не родной ее сын, и подумать не мог. По документам-то он Кораблев, ни о какой Наталье Михайловне Евсюковой упоминаний нет. Все документы на эту фамилию были, Олег ее носил, когда ходил в садик, в школу. Не пришло в голову проверить, в каком роддоме младенец на свет появился. Да и зачем это делать? Паспорт ему по достижении нужного возраста на основании метрики выдали, прописали в родительской квартире. Мать его в две тысячи четвертом о Евсюковой словечком не обмолвилась, боялась, что ее за незаконное усыновление накажут.

Харитонов тяжело вздохнул, явно жалея об упущенной возможности, помолчал. Затем снова заговорил:

– В две тысячи пятом, когда Кораблев из автозака сбежал, я опять с Сергеевой встретился, спросил: «К вам сын не заглядывал, убежища не просил?» Она перепугалась. «Олег на свободе? Боже! Я поменяю квартиру. Он меня ненавидит. Вы даже представить не можете как!» И ведь шепнул мне тогда тихий голос: «Надави на нее, что-то вдова скрывает. Выясни, почему мать Олегу врагом стала». Но я не стал ничего спрашивать, распрощался. За Сергеевой некоторое время следили. Она действительно переехала в другой дом, похоже, боялась, что беглый преступник к ней придет. Но Олег с приемной матерью не встречался. На том все и закончилось.

Никита взял из рук подошедшей официантки кружку с горкой взбитой пены, продолжая рассказывать.

– Когда вчера мне позвонил Костя, изложил услышанную от тебя, Степа, историю и попросил подумать, как можно найти Колю и Мику, детей Натальи Михайловны Евсюковой, я стал пробивать женщину по базам и увидел, что она была выписана родителями из квартиры, что называется, в никуда. Естественно, тут не обошлось без взятки паспортистке. В советские годы так делать было категорически запрещено. Если человек перебирался в другое место, ему сначала приходилось представить в паспортный стол справку о том, что его там пропишут, лишь затем следовала выписка. Отца и матери Евсюковой в живых давно нет, почему они так поступили с дочкой – выкинули ее на улицу, я не знал. И стал искать дальше. Несколько лет Наталья обитала не пойми где и вдруг стала владелицей комнаты, которую ей с согласия жены Нины Сергеевны Сергеевой подарил Эдуард Юрьевич Кораблев. Акт дарения был официально оформлен, зарегистрирован по всем правилам.

Поставив кружку на стол, Никита откинулся на спинку стула и улыбнулся.

– Понимаете, да? Меня словно током тряхнуло – это же родители маньяка! И с какой это радости им захотелось какой-то посторонней тетке жилье отдавать? И еще два момента. С твоих, Степа, слов Костя сказал, что безумная Евсюкова твердила про дом с колоннами, куда отдала Колю. А Кораблевы жили в центре, в здании постройки начала двадцатого века, особнячок стоял в глубине двора, имел три этажа, по одной квартире на каждом, а вход в него украшали четыре массивные колонны. Короче, я еще кое-где порылся и узнал следующее. Наталья Михайловна много лет жила на той жилплощади, которую ей подарил психиатр Кораблев. Сначала занимала одну комнату, потом, после смерти одинокой соседки, стала владелицей всей малогабаритной двушки. И вдруг в две тысячи пятом она перебралась в коммуналку на улице Красотова. Ну и зачем человеку, спросил я себя, из отдельных апартаментов, пусть крохотных, снова поселяться в общей квартире? Может, это каким-то образом связано с побегом Олега Кораблева? И точно, переезд состоялся вскоре после него. И я вчера поздно вечером поехал к Нине Сергеевне, которая, на мою радость, оказалась жива. Стал задавать ей вопросы про Евсюкову, про подаренную комнату… Старушка разрыдалась и наконец-то сообщила всю правду об усыновлении. А еще рассказала вот что. Слушайте внимательно.