Крестовый поход детей - Туллио Аволедо

Потом Джон поднял взгляд и встретился глазами с королем.

Никому и никогда не рассказывал король Чинос о том, что он увидел в это мгновение. Потому что он и сам не мог в это поверить.

Глаза священника превратились в два черных камня, от которых исходило сияние — черное сияние, которое, казалось, засасывало в себя все вокруг. Король попытался отвлечься от этого сверхъестественного взгляда, но ему это не удалось. Он почувствовал, что его затягивает в черную пустоту. Ноги оторвались от пола, и он ощутил, что летит к медленному водовороту из миллионов, миллиардов крутящихся в воздухе зеркальных осколков. Воронка поглотила его, и он очутился высоко в небе над древним городом с пустынными улицами и заброшенными домами с обвалившимися крышами. Все покрывал слой грязного снега. По этой серой поверхности медленно и торжественно двигались странные существа. Внезапно король осознал, что стремительно падает на землю, и с криком замахал руками и ногами.

Он упал в мягкий, как пуховая перина, сугроб и, приподнявшись, увидел, что его окружили черные крылатые создания без лиц.

Не было никакой возможности вырваться из круга этих существ, рассматривавших его и двигавшихся вокруг словно в танце. Затем круг разомкнулся, и к нему подошла фигура в капюшоне. Ее шаги были такими странным, что король вздрогнул.

— Знакомство с тобой честь для меня, — произнесла фигура.

— Кто ты? — пробормотал король.

— О, у меня было уже так много имен, и так много имен еще будет. Что есть имя? Ты можешь назвать льва комнатной собачонкой. Главное — не удивляться потом, когда он тебя сожрет. Имена — ничто. Важно, чем мы являемся.

— Ну тогда что ты?

Тот не ответил. Протянул королю руку и помог подняться.

— Идем. Ты должен кое-что увидеть.

Король посмотрел на четырехпалую руку Монаха, не веря своим глазам. Она была черной, с толстой кожей и очень длинными острыми ногтями. Это была рука настоящего монстра. Тем не менее, в этом странном сне (который в то же время и не был сном) он взял ее и пошел за Монахом.

Монах показал пальцем на гору, стоявшую в отдалении.

Зрение короля прояснилось. Он увидел, что на самом деле это вовсе не гора, а полуразрушенный купол старинного здания.

Затем оно снова превратилось в гору, по склону которой король карабкался вслед за Монахом. Они добрались до самого верха, и король заглянул за зубчатый край.

Внизу он увидел неф базилики, освещенный тысячами свечей. В их золотом сиянии человек в красном говорил с украшенного фигурами ангелов и демонов мраморного амвона.

Этот человек был толст, неприлично толст. Он говорил, брызжа слюной на коленопреклоненных мужчин и женщин, как будто окропляя их.

В свете свечей глаза человека в красном сверкали, как раскаленные угли. Из его рта изрыгались слова ненависти. Королю удавалось расслышать только обрывки его речи.

Проклятые мутанты…

Крылатые демоны…

Еретики…

Грешники…

Очистить огнем…

Человек в красном с криком воздел руки к небесам.

Присутствующие поднялись на ноги.

— Присоединяйтесь ко мне в священном крестовом походе! — прогремел проповедник, указывая рукой в угол нефа. Двое гвардейцев втащили в помещение крылатое создание. Его крылья безвольно висели вдоль тела, как две мокрые тряпки. По-видимому, оно было без сознания или, по крайней мере, не способно было бы реагировать, даже если бы не тяжелые цепи.

Оскорбления, издевки, злоба и плевки сопровождали создание на его коротком пути к куче картона и дров. Гвардейцы бросили его туда и сразу же отошли. Один открыл канистру и вылил ее на картон и на существо, которое почти уже не шевелилось. Судя по всему, оно уже было при смерти.

Человек в красном лично поднес факел к куче, на которой лежало скованное создание. Языки пламени с треском вспыхнули, вздымаясь быстро, как звери, и отбрасывая темные тени на собравшуюся толпу. Лица собравшихся были уродливы, чудовищны. Глаза светились ненавистью. На каждый стон, каждый приступ агонии существа они реагировали жадной радостью.

Король в ужасе отпрянул от кратера этого вулкана ненависти.

— Кто эти звери?

— Это Рим, — ответил ему Монах.

— Это омерзительно.

— А вы разве ничего подобного не делаете?

— НЕТ! То есть, мы, конечно, сражаемся с этими созданиями. Но мы никогда не ловили их. И даже если бы поймали, не стали бы делать ничего подобного.

— Это был мой брат, — прошептал Монах в сознании короля.

— Твой… брат?

— В том смысле, в котором всякий человек твой брат. Ты, наверное, слыхал о таком. Точно так же каждое из этих созданий — брат мой или сестра моя. Мы с ними одна плоть.

Король снова заглянул за край купола. Тело создания горело, слышалось потрескивание жира и щелчки лопавшихся костей.

— Пламя еще не угасло, — вскричал проповедник. — Дадим ему еще работы?

Толпа ответила оглушительным криком.

Те же двое гвардейцев потащили к костру полуголую девушку. Она билась, силясь вырваться из их грубой хватки.

Рот девушки был зашит проволокой. Ее глаза вышли из орбит — то ли от ярости, то ли от страха.

— Лючия Мори, последняя из проклятого рода, пройди очищение огнем!

Слова человека в красном возбудили толпу, которая волной хлынула вперед, грозя столкнуть в огонь и гвардейцев.

— Лючия Мори, сегодня твой нечестивый род умрет вместе с тобой!

— Этот человек — новый кардинал Рима, — произнес голос в сознании короля. — На протяжении многих месяцев он держал эту ни в чем не повинную женщину в плену, насилуя и пытая ее. Теперь она надоела ему, и он избавляется от нее, как от мешка мусора. Следи внимательно за тем, что сейчас произойдет. Смотри и запоминай.

Король мамбо хотел отвернуться или хотя бы закрыть глаза. Но не был способен сделать ни то, ни другое. Ему пришлось, не отрываясь, наблюдать чудовищную сцену. Сперва гвардейцы двумя палочными ударами перебили колени девушки, а потом бросили ее в пламя.

Безумный стон перешел в крик боли, а потом настоящий вой, когда пламя, расплавив проволоку, освободило рот девушки. Казалось, ее агония не прекратится никогда. Толпа старалась не упустить ни малейшей детали этой бесчеловечной муки. В конце концов языки пламени захватили молодое тело, превратив его в черную бесформенную кучу.

Король заметил разочарование, охватившее толпу, когда это гнусное зрелище закончилось. Это разочарование было, пожалуй, самым страшным из произошедшего.

«Идем, — прозвучал голос Монаха, — ты видел достаточно».

Вернуться в сознание было как прыгнуть с разбега в ледяную воду.

В этом видении — если это на самом деле было видение — королю впервые в жизни не было холодно. Погружение обратно в реальность было болезненным.

Он оглядел людей за столом, как будто не узнавая их.

— Папа?.. — произнес Маркос. При взгляде на него король понял.

— Вы все это видели?

Крисмани и Вагант кивнули. Даниэла еще была слишком потрясена. Раввин Самуэль сидел с закрытыми глазами, опустив голову. Он бормотал что-то на непонятном языке. Быть может, молитву.

Король взглянул в глаза священнику. Несмотря на то что именно эти глаза погрузили его в чудовищное видение, он почему-то не был зол. Девушка-призрак парила за спиной священника, но король даже не обратил на нее внимания после того, что ему только что пришлось увидеть.

— То, что я видел… это правда?

— Боюсь, что да, — ответил Дэниэлс.

— Ты же из Рима. Этот монах в красном был твоим начальником?

— Ты имеешь в виду кардинала? Нет. Я понятия не имею, кто это такой. Много месяцев назад, когда я покидал Рим, кардиналом был Фердинандо Альбани. А семья Мори была самой могущественной в Новом Ватикане.

— А так и не скажешь.

— Да, теперь уже нет.

— Я, конечно, слыхал о всяких… типа Борджиа… в общем, о таких людях, о далеком прошлом… Но я представить себе не мог ничего подобного. Ничего похожего на то, что я только что видел.

— У меня уже было это видение, когда я впервые повстречал Монаха. Оно потрясает. Но это ничто по сравнению с тем, что произойдет, если не остановить этих монстров…

При слове «монстр» король первым делом представил себе одно из крылатых созданий.

Потом ему вспомнился ужасный треск костей в огне и зашитый проволокой рот, взорвавшийся в нечеловеческом вопле.

— Тот сумасшедший в красном использовал то же название, что и ты. «Крестовый поход».

Джон кивнул.

— Слова не всегда соответствуют вещам, которые называют ими, — сказал он, как будто читая мысли короля. — То, что называет крестовым походом этот безумец, на самом деле является обычной резней. Мы же идем в крестовый поход ради справедливой цели, во имя веры и во имя человечества. Мы хотим спасти жизни, а не уничтожить их.