Желанная моя - Барбара Фритти

– Изделия из «морского» стекла. Думаю, некоторые из них – выдувные.

Алекса не могла произнести ни слова. Безмерная радость и невероятная печаль охватили ее одновременно. Это была ее мечта. Именно этим она всегда хотела заниматься. Но воплотил ее мечту кто-то другой.

– Кто этот художник по стеклу?

– Мэри Маллиган.

Алекса покачала головой, услышав незнакомое имя.

– Я ее не знаю.

– Ты когда-то называла ее повелительницей птиц.

Алекса с удивлением посмотрела на него.

– Женщина, которая каждый вечер кормила птиц на берегу?

– И собирала обточенное морем стекло. Ты всегда боялась, что она опередит тебя и найдет самые лучшие кусочки.

– Не зря боялась. Так и вышло.

– Мэри долгие годы делала фигурки в своем гараже, но для нее это было хобби. Половину своих изделий она просто раздавала, а несколько лет назад дочь помогла ей открыть этот магазин.

– Какая красота!

Алекса снова уставилась на витрину, и новая волна эмоций накрыла ее с головой. Ей казалось, что в стеклянных фигурках она видит свою жизнь, свои детские, так и не осуществившиеся мечты.

– Я не хотел тебя расстраивать.

Алекса сморгнула слезу.

– Нет, нет. Просто глаза заслезились. Должно быть, от ветра.

– Алекса, нет никакого ветра. – Брейден повернул ее лицом к себе, положил ладони ей на плечи. – Что с тобой?

– Странно видеть собственную мечту, осуществленную кем-то другим.

– У тебя еще все впереди. Мэри понадобилось сорок лет, чтобы открыть свой магазин.

– Интересно, приносит ли он ей доход, – вслух рассуждала Алекса. – Если посчитать, сколько она может создать украшений и за сколько их продать, вряд ли ей хватает даже на аренду помещения.

– Прекрати, – улыбнулся Брейден. – Забудь хоть сегодня о практичности. Просто получай удовольствие.

Глубоко вздохнув, Алекса оглянулась на витрину.

– Боже, Брейден, как же мне все это нравится. Спасибо, что привел сюда.

– Ну, не только ты склонна к психоанализу.

– Справедливо. Знаешь, кроме тебя, у меня нет друзей детства. Со всеми людьми из моего нынешнего окружения я познакомилась в колледже или уже будучи совсем взрослой, но среди них нет никого, кто знал бы мою семью до развода.

– И тебе не приходится с ними особо откровенничать.

– Да. Я просто Алекса, их знакомая, не более того. Они не спрашивают, почему я не делаю ожерелья из «морского» стекла. А если честно, если бы я упомянула, что хотела бы это делать, они, вероятно, сочли бы меня чокнутой.

– Значит, хорошо, что ты вернулась. Может, тебе необходим кто-то, кто подвергает сомнению твой выбор профессии.

– Замечательно. Спасибо тебе. Теперь я вернусь домой и начну думать, что моя работа невыносима. Прощай мой сладостный покой.

Брейден ухмыльнулся.

– В любой работе хорошо то, что всегда можно ее сменить. Твоя работа тебе не подходит.

Алекса ущипнула его.

– И кто это говорит! Ты сам не можешь забыть, что ты военный.

– Я стараюсь.

– Может, лучше поищем магазин музыкальных инструментов? – предложила Алекса. – Купим тебе гитару.

– Пожалуй, хватит на сегодня душевных метаний. Ты не раздумала возвращаться в тетин магазин? Уже поздно. Не хочу оставлять тебя там одну.

– Ты прав. Я все равно устала. Вернусь в гостиницу.

– Хорошая идея, – кивнул Брейден. – Я тебя провожу.

– Я прекрасно дойду сама.

– Провожу, и не спорь.

Брейден всегда ее защищал. Даже в двенадцать лет он присматривал за ней, и с ним она чувствовала себя в безопасности.

Только сейчас о безопасности Алекса думала меньше всего. Отчаянные мысли кружились в ее голове. Она чувствовала себя девчонкой, теряющейся в сомнениях, закончится ли ее свидание поцелуем и захочет ли она ответить на этот поцелуй.

Когда они подошли ко входу в гостиницу, Алекса так ничего и не решила, но взвинтила себя до предела. Брейден, похоже, тоже нервничал, и они в нерешительности слишком долго смотрели друг на друга.

– Ну, спокойной ночи, – наконец обрела голос Алекса. – Чудесный вечер. Я с удовольствием провела время с твоей семьей.

– Черт побери, Алекса, я снова хочу тебя поцеловать. – Он сказал это с таким видом, будто злился, только непонятно, на кого больше, на нее или на себя.

– Кажется, тебе это не очень нравится, – сказала она, занервничав еще сильнее.

Брейден покачал головой, решительно сунул руки в карманы.

– Я не буду тебя целовать, но хочу.

Интересно, а ее мнение его не интересует?

– Ты здесь не один.

И не успел Брейден опомниться, как она шагнула к нему, прижала ладони к его груди и поцеловала в губы.

Его губы чуть раскрылись от изумления, и, воспользовавшись этим, Алекса проникла языком в его рот. Ей так хотелось разрушить стену, которую он возвел между ними, только тревожило, что он чуть расслабится, подпустит ее поближе, а потом снова оттолкнет.

После недолгого сопротивления Брейден обхватил ее за талию, притянул к себе и впился в ее губы. Теперь он был главным, ну и пусть. Ей не нужна власть. Ей нужен он.

Эта мысль так потрясла Алексу, что она отпрянула. Она не хотела нуждаться в мужчине. В любом мужчине. Она боялась остаться беззащитной.

– Алекса?.. – окликнул Брейден, вглядываясь в ее лицо.

Она приложила ладонь к губам, пламенеющим от его поцелуя.

– Я… Спокойной ночи, – выдавила она и бросилась в вестибюль гостиницы.

На какой-то миг ей показалось, что Брейден последует за ней, что, пока она ждет лифта, дверь за ее спиной распахнется. Но кроме нее и портье за стойкой, в вестибюле никого не было.

Войдя в свой номер, Алекса метнулась к окну, выглянула, но и на улице было пусто. Брейден ушел.

А с чего бы ему тут болтаться? Она же от него сбежала.

Точно так, как он сбежал от нее днем.

Ну, хочешь не хочешь, в ближайшие дни им придется общаться друг с другом и расхлебывать заваренную кашу.

В пятницу утром Алекса с облегчением встретила первые солнечные лучи, пробившиеся сквозь шторы. Она так и не смогла заснуть, всю ночь ворочалась в постели, думая о Брейдене и пытаясь понять, стоит ли оставаться в Сэнд-Харборе или со всех ног бежать домой, пока не сотворила глупость. Брейден заставил ее подвергнуть сомнению все принятые решения: образ жизни, работу, выбранное место жительства и эмоциональную отстраненность от любого, кто с самой ничтожной долей вероятности мог бы ее обидеть.