Психотерапия и процесс. Основы экзистенциально-гуманистического подхода - Бьюдженталь Джеймс

Ослабление уязвимости

Я уже упоминал о распространённом открытии того, что мы прилагаем большие усилия и отказываемся от желанных переживаний, чтобы оградить себя от страданий, которые при ближайшем рассмотрении в свете текущей жизни оказываются не такими значительными. Мы также приходим к осознанию того, что все мы в той или иной степени испытываем боль и что выбор направления действий, которое приведёт нас к желанному результату, полностью оправдывает некоторый дискомфорт при достижении этого результата. Хелен не решалась попросить о повышении зарплаты на работе, поскольку её начальник мог решить, что она слишком озабочена деньгами, однако, раскрыв свои чувства, она наконец осознала, что это смущение — сущий пустяк по сравнению с тем наслаждением, которое принесёт давно уместное повышение зарплаты. Пит избегал профессионального экзамена, поскольку был уверен, что не сдаст его, так как не мог всё сделать идеально, — этот стандарт удалось отодвинуть в сторону, когда он сравнил пренебрежимо малую боль «достаточно хорошего результата» с задержкой в развитии карьеры. Тоби постоянно избегал споров со своей женой, боясь боли конфликта с ней, пока не осознал, что неискренность их отношений в действительности причиняет им гораздо больше боли.

Опора на внутреннюю мудрость

Наши идентичности как субъекты являются невидимыми. В действительности мы — это процесс видения, а не то, что видимо. Мы — это процесс знания, а не то, что узнаётся. Мы — это процессы осознавания, а не содержание осознавания. Осознавание невозможно измерить объективно. Любое описание сделало бы осознавание объектом, которым оно не является. Мы можем говорить о памяти и её содержимом, поскольку память проявляется лишь через своё содержимое. То же самое касается сознания — оно проявляется лишь через то, что мы сознаём, поэтому мы можем говорить о том, насколько мы сознаём это.

Процесс поиска, находящийся в центре всего того, что я описал в предыдущих главах, — это средство привнесения материала в сознание. Это способ исследования осознавания, похожий на освещение фонариком тёмного чердака, в результате чего один за другим обнаруживаются разные объекты. Очевидно, что в осознавании гораздо больше возможностей, чем мы сознательно видим в тот или иной момент. Имеет ли осознавание ограничения в некоем идеальном состоянии — вопрос, на который невозможно ответить. Вообще-то, возможно, этот вопрос даже не имеет смысла, поскольку осознавание не является тем же измерением бытия, что и ограничения и содержимое. Как мы увидели, процесс поиска лучше всего работает тогда, когда мотивируется исключительно заботой и ожиданием открытия. Если клиент увлекается решением проблем и пытается сознательно направлять этот процесс, это лишь мешает. Чем более субъективно используется процесс поиска, тем лучше он проходит. Препятствия этому процессу делают его объектом манипуляций. Таким образом он перестаёт быть подлинно субъективным и начинает ограничиваться объективным сознанием.

Похоже, что когда процесс поиска освобождается от этого ограничения, он выражает действие более глубокой и бессознательной мудрости. Такой способ его описания почти наверняка является искажённым, поскольку он также пытается превратить субъективный процесс в объективную сущность, в резервуар мудрости. Однако смысл в том, что клиенты, научившиеся использовать процесс поиска, снова и снова обнаруживают, что думают о таких вещах, переживают такие чувства и приходят к таким открытиям, которые невозможно было предсказать сознательно до начала поиска.

Брэд начал час с разговора о своих сложностях по дороге на работу. С одной стороны, он хотел разработать «программу» того, с чем мы могли бы работать, а с другой — он знал, что время лучше использовать для обнаружения его подлинных забот в настоящий момент. Пока он говорил, он обнаружил, что думает о постоянных замечаниях и обвинениях своего отца, которые тот высказывал каждый раз, когда Брэд, будучи ребёнком, пытался что-либо сделать. Объясняя это любовью и желанием помочь, отец неявно сообщал идею, что Брэду нельзя доверять самостоятельное выполнение того, что ему следует делать. Брэд осознал, что повторяет один и тот же внутренний паттерн, и внезапно с потоком боли и слёз признал, что сейчас по-прежнему повторяет его с собственным сыном. Таким был скелет его часа работы. Потребовалось много таких поворотов, которые важным образом придали исследованию завершённость и породили надежду, что внутреннее видение Брэда проникнет во многие части его жизни, такие как отношения с подчинёнными на работе, с женой и друзьями.

Итак, Уолш говорит об «усилении веры в нашу внутреннюю мудрость и руководство», а позже отмечает: «По мере того как моё доверие к этому [внутреннему] источнику знания росло, я начал понимать смысл поговорки „ответы приходят изнутри“, а также осознавать, что опыт роста заключается в признании того, что мы уже знали. Это ощущение присутствия внутренней мудрости было по-настоящему прекрасным».

Принятие нашей божественной природы

По мере углубления этих чувств и осознавания возникло видение того, что я не могу называть иначе как божественной природой. Чувства и переживания не просто происходят — мы активно творим их, а затем живём в них и почти всегда теряем себя в них, забывая, кто их творец. Это величественное осознание напугало меня в терапии, и мне кажется, что я подавил и до сих пор в значительной степени продолжаю подавлять бóльшую его часть, поскольку его следствия без преувеличения умопомрачительны. В тех редких случаях, когда я действительно смотрю им в лицо, я испытываю страх от осознания нашей невероятной силы и нашего одиночества в ней. [Walsh, 1976, 108]

Для меня «Бог» — это слово, указывающее на нашу непостижимую субъективность, на невообразимый потенциал, скрытый в каждом из нас, на устремления к большей истине и яркости жизни, нарастающие внутри нас, на наше сострадание трагедии условий человеческого существования, на нашу гордость за неуничтожимое, но постоянно подвергающееся нападкам достоинство нашего существа и за многое другое; на ощущение загадки, в которой мы живём всегда, если действительно осознанны, а также на преданность исследованию этой загадки, представляющей собой сущность человеческого бытия.

В другом контексте [Bugental, 1976, ch. 8] я уже говорил о том, что мы, человеческие существа, черпаем своё ощущение божественного из глубочайших интуитивных догадок о чём-то высшем, сокрытом в наших глубинах. Конечно, это видение родилось из моего собственного внутреннего поиска, но его также поддерживают открытия людей, с которыми я совершал путешествие к трансцендентным уровням результатов терапии / роста.

Идеализированный образ и наша божественная природа

Это наблюдение о глубокой близости человеческого и божественного следует отличать от идеализированного, но отчуждённого образа «я», о котором я несколько раз говорил на предыдущих страницах. Оба эти понятия связаны с позитивными возможностями человеческого существа, но одно из них освещает жизнь, а другое — отягощает её. Идеализированный образ оказывает разрушительное воздействие на жизнь и уничтожает удовлетворённость, поскольку сопоставляет всё реальное с недостижимым стандартом. С другой стороны, осознание нашего божественного потенциала освещает нашу повседневную жизнь, заключая её в аспект вечного, как любил говорить Маслоу [Maslow, 1971].

Человек, который учится жить из центра, который открыт поиску осознавания, который полностью осознанно принимает то, что открывается ему в этом процессе, и который всем своим существом сохраняет веру, находится в контакте с потенциалом, намного превосходящим то, что обычно нам доступно. Некоторые сообщения о кажущихся чудесными событиях (например, [Castaneda, 1974; Ram Dass, 1974]) с большой вероятностью основаны на актуализации этих возможностей.