Психотерапия и процесс. Основы экзистенциально-гуманистического подхода - Бьюдженталь Джеймс

Утверждение о том, что работа интенсивной терапии никогда не заканчивается, уже стало банальностью. Человеческий рост — это измерение, не имеющее границ. Окончание терапии всегда условно. Объективные достижения не диктуют время завершения партнёрства между терапевтом и клиентом. Каждый из них ведёт субъективные вычисления, сопоставляя вероятные приобретения и их возможную цену. На следующих станицах я опишу некоторые типичные результаты экзистенциально-гуманистической терапии, в которой была проведена хорошая работа и которая достигла высших уровней шкалы, приведённой мной в главе 1. Маловероятно, что какой-то клиент получит все эти результаты или воплотит их именно в той форме, которую я описываю. Каждое путешествие уникально, а обретаемые в нём дары индивидуальны.

Первичность субъективного

Если клиент и терапевт совершили хорошее совместное путешествие, то есть путешествие, в котором были борьба, разочарования, откаты назад и конфликты, а также решимость, глубокая теплота, проникновение в новые восприятия и подготовка к расставанию, каждый из них входит в новое психологическое пространство. Конечно, терапевт уже бывал на этом континенте, однако он или она редко возвращается в одно и то же место на этой новой земле. В то же время клиент часто осознаёт, что сфера субъективного знакома ему с древних времён, хотя прежде он никогда не достигал её с такой ясностью. Сущность этой архетипической родины, на которую прибыли партнёры по психотерапии, в осознании субъективного суверенитета каждого человеческого существа.

Да, это громкие слова, и значительная часть того, что мы обнаруживаем в конце терапии, оказывается настолько обыденным и непримечательным, насколько таковыми могут быть оплата счетов, работа, визиты к друзьям и прополка грядок. Однако если мы достаточно осознанны, достаточно смелы и действительно желаем этого, существует возможность большего, которую мы ощущаем. Эта грандиозная возможность не умаляет повседневности, так же как обыденность не отрицает потенциала, о котором знает наша интуиция [Bugental, 1967c].

Открытие силы присутствия

Присутствие, пребывание здесь, центрированность, непосредственность — все эти термины указывают на фундаментальную реальность. Я жив только в это мгновение. Всё остальное в определённой степени умозрительно. Только сейчас — сейчас — я могу изменить свою жизнь. Клиент, переживающий этот могущественный факт, осознаёт, что его важность выходит за пределы кабинета психотерапевта. Роджер Уолш [Walsh, 1976], учёный и психотерапевт, описывает свой опыт такой терапии в проницательном рассказе, фрагменты которого я буду неоднократно цитировать в этой главе. Он говорит о важности присутствия:

Ещё одним потрясающим открытием была важность «здесь и сейчас». Я начал осознавать, что моё сознание обычно разделено, так что одна его часть сосредоточена на внутренних и внешних стимулах данного момента, а вторая — фантазирует о событиях прошлого или будущего. Это, по сути, поддерживает расщеплённость сознания. Кроме того, внутренний диалог — непрекращающиеся повторяющиеся утверждения, которые осуждают, наказывают и т. д., — имеет место внутри фантазийного компонента сознания, и в той степени, в которой мы можем отбросить его, мы можем поддерживать однонаправленность и быть здесь и сейчас. Я даже дошёл до такой точки, когда задавался вопросом, возможна ли вообще психологическая боль, если мы полностью пребываем здесь и сейчас, ведь психическая боль происходит из сравнения того, что есть, с тем, что было или могло бы быть. [P. 107]

Большинство из нас действительно присутствуют в настоящем мгновении, но редко

Эти слова подчёркивают выдающийся и очень значимый факт. Наше обычное состояние иногда сравнивают с сомнамбулизмом, тогда как подлинная пробуждённость — это достигаемое лишь временами состояние, в котором мы находимся в месте силы и из которого можем по-настоящему управлять своей жизнью. По-настоящему и полностью переживать свою жизнь и свои заботы в настоящем времени, здесь и сейчас, в активном залоге или от первого лица — значит способствовать эволюции этих забот. Никакое другое положение не имеет силы. Лишь те, кто приходит к этому осознанию через работу в направлении полного присутствия, по-настоящему ценят ту фундаментальную истину, которая здесь доступна.

Поиск / внутреннее видение

Многие люди, приходящие в терапию, не привыкли уделять серьёзное и непрерывное внимание своей субъективности. Они обращают внимание на свои внутренние процессы лишь тогда, когда к такому осознаванию их толкает эмоциональная боль или другое страдание. Но даже тогда многие ищут простого ослабления этого отвлечения, чтобы иметь возможность вернуться в реальный мир объективных забот. Однако скрытая значимость мирских забот в том, что мир объективного раскрывается и обретает смысл лишь через действие субъективного [Bugental, 1976; Gendlin, 1962]. Настойчивое требование терапии обращать внимание на субъективную жизнь — это начало всесторонних изменений. Один из результатов этого процесса в том, что клиент может начать переживать центр жизни как внутренний, а не находящийся где-то снаружи. Это глубокая перемена.

Внутреннее чувствование

Значительный результат изменения центра жизни — это открытие и усиливающееся ощущение ценности внутреннего чувствования. Это охватывающее весь организм осознавание собственного уникального видения — того, что поступающий снаружи опыт является родственным для собственного существа, и того, что стремится, хочет и намеревается воплотить клиент. Это чувствование является выражением всего существа клиента и основой внутренней устойчивости и ориентации на жизнь (см. [Bugental, 1976, ch. 1]).

Многие люди в самом начале жизни учатся пренебрегать этим внутренним чувствованием (Маслоу в [Maslow, 1967] называет его голосами импульсов). Обычно после этого людям становится сложно принимать важные для жизни решения, совершать действия, приносящие подлинное удовлетворение, а также разрабатывать такие планы, которые они могут последовательно воплотить. Внутреннее чувствование делает возможным различение потенциальных переживаний, выборочность восприятия, непрерывность выбранной деятельности и постоянное направление собственных активностей. Это не какая-то мистическая, экстрасенсорная сила — это полнота осознавания, действующая на основании нашего подлинного присутствия в собственной жизни.

Процесс поиска, который мы поставили в центр своей терапевтической концепции, — это направленное использование внутреннего чувствования. Если терапия помогает человеку прийти к использованию этого навыка поиска, у него появляется устойчивый доступ к внутреннему осознаванию и благодаря этому — возможность продолжать обогащать свою жизнь даже после прекращения терапии.

Рассказ клиента

Уолш [Walsh, 1976, 100–101] пишет:

Одним из самых удивительных открытий было постепенно снисходившее осознавание присутствия — прежде не осознаваемого, постоянно меняющегося потока внутренних переживаний. Разнообразная, богатая, внушающая священный трепет гераклитова природа этой внутренней вселенной поражала и продолжает меня поражать. Это вечно присутствующая, подлинная внутренняя вселенная, о существовании которой я не подозревал прежде. Через пару месяцев я начал яснее воспринимать постоянные приливы и отливы визуальных образов. Одним из самых увлекательных в серии увлекательных воспоминаний было внезапное осознание того, что эти образы изящно символизируют то, что я переживаю в каждый момент. Это была прежде не известная мне золотая жила информации о себе и смысле своего опыта.