Заколдованная - Леонид Сергеев

Да, так вот, ребята, я выделывал акробатические трюки, но рыбина все равно тащила меня в воду. Внезапно леска оборвалась, и хищница бросилась в заросли. Я прыгнул за ней и заработал кролем; и если бы захотел, то, конечно, ее догнал бы, потому что я первоклассный пловец. «Только куда нам девать такую махину?» — подумал и вернулся. Вы мне не верите? Напрасно. Так всегда: врешь людям — верят, говоришь правду — не верят. Ну скажите, зачем мне загибать? Я и так повидал предостаточно. Но мой благородный поступок Котел превратил в шутовской:

— Ты поступил по-американски, — прыснул он, когда я забрался на плот. — Те тоже рыбачат ради спортивного интереса. Поймают рыбу, сфотографируются с ней и выпускают. Это гуманно в некотором смысле. А нам еще одна рыбка не помешала бы.

Вернусь к исходному пункту этого эпизода. Чтобы вы не оказались в положении моих растерявшихся приятелей, могу научить вас ловить гигантских щук. Вот как это делается. Прежде всего ни в коем случае не спешите. Как только рыбина схватит блесну, возьмите в руки что-нибудь тяжелое. Все равно что. Что будет под рукой, то и берите. Разумеется, ненужную вещь. Но если схватите и нужную, ничего страшного — ваши устремления окупятся сторицей, ведь гигантские рыбины попадаются не каждый день. После этого ждите. Стойте и ждите момента, когда щука выпрыгнет из воды и сделает в воздухе сальто. Вот тогда не зевайте. Сразу кидайте тяжелый предмет щуке в голову. После этого она поймет, с кем имеет дело и сдастся без борьбы. Наверное, существуют и другие способы ловли, но этот самый верный.

Вот такие у нас были будничные дела. Конечно, я маялся со своими приятелями, но все еще на что-то надеялся, думал: «Может, все образуется, может, через пару-тройку дней они остепенятся, наберутся опыта, поумнеют, станут лучше». Короче, я многое прощал им, но условно, как бы с испытательным сроком.

Раз уж заговорил о буднях, два слова о кострах. Они заслуживают упоминания. От маленького «туземского» костра толку мало, тепла он не дает, а большой, «пионерский» — ненасытное чудовище; сколько топлива не заготовите — все сожрет. Мой вам совет: плюньте на это занятие, есть масса других способов обогрева. Возьмите, к примеру, в поход штук пять примусов и канистру бензина. Очень удобно: зажжете их и расставите вокруг себя. И тепло, и жужжат как-то уютно, и побочные эффекты — в смысле игра светотеней. Если начнете коченеть, пододвиньте поближе, а запахнет паленым — подальше. Очень просто. А что такое костер? Он или шипит и стреляет вам в лицо или отапливает небо — бушует так, что чуть зазевался — испечешься! А уснете у костра, надо, чтобы вас поворачивали. Иначе, одна часть замораживается, а другая обгорает.

Скажу еще об одежде. О ней — как нельзя кстати. К сожалению, в наших магазинах маловато специальной одежды для путешественников; разные ветровки, которые продают — не годятся; похоже, они сделаны из жести и удобны только пожарным. А крайне важно, какую одежду вы наденете в путешествие. Сейчас объясню почему. Слишком узкая лопнет в ответственный момент, слишком широкая соберет все колючки, слишком яркая привлечет пчел, они примут ее за клумбу и будут виться тучами, а потом, разочарованные, ни одного живого места на вас не оставят. Блестящий пример — кофты Куки. Они были всяких расцветок: от цвета мокрой глины до цвета ржавых гвоздей. На него постоянно садились разные твари (попутно замечу, Кука и в городе одевается чрезмерно ярко — наверное, боится, что его не заметят, я так думаю. Впрочем, здесь можно строить сотню догадок).

И наконец, маленькая подробность — на реке бушевали тучи комаров, они охотились на нас круглосуточно. Выходишь из палатки — они уже поджидают. И кусали эти комары даже через перчатки. Все средства от этих кровопийц — ерунда: мазь они просто лопают, а откроешь флакон — слетаются, дерутся из-за жидкости и лезут в пузырек.

Особенно комары докучали Котлу — у него были настоящие волдыри от укусов (как-то он насчитал их триста двадцать семь штук), а у Куки — почти ничего, его кожа-то дубленая. Комары собирались только в том месте палатки, где лежал Котел. Стоило ему перелечь, как за ним устремлялась вся писклявая комариная колония. Каждое утро мы выметали из палатки несколько сотен убитых комаров — из-за одного этого к реке больше не поеду, они отравят весь отдых.

Кстати, по возвращении домой, я заметил на своей руке комара. Он пытался прокусить мою загорелую огрубевшую кожу. Этому хилому горожанину было невдомек, что я уже закален деревенскими комарищами, что моя кожа уже давно потеряла всякую чувствительность. Я смотрел, как гнется хоботок комара, и на секунду мне стало жалко беднягу, но я во время вспомнил про своих бледнолицых собратьев, шастающих по улицам, и прихлопнул вампира.

Когда солнце заблестело как слюда, мы проплыли пару километров по какой-то стремнине, где ток воды несся будто по желобу, где развевалось множество подводных трав, и как мы не запутались не понимаю! Наш плот, словно ледокол, продирался сквозь заросли. По берегам все это время тянулись маленькие елки, точно забор из кольев. Холодный воздух из ельника то и дело смешивался с горячим над рекой и от такого коктейля голова просто разламывалась. Эти наблюдения, ребята, совершенно точны; может быть я записал их не совсем удачно, второпях, зато здесь много чувства.

Ночью было жарко и мы спали, накрывшись одной простыней. Котел, как обычно, занимал лучшее место в центре палатки. Кука, как всегда, храпел и брыкался. Слышали бы вы его «хррр-пффф». Да и эта теснота! Укладывались, точно килька в банке — полностью повторяли позы друг друга; стоило одному перевернуться, как и другим приходилось менять положение. Под утро я просыпался или от удушья или от того, что с шумом вскакивал полоумный Кука. Он, «человек действий», не залеживался. И что характерно, он не мог вылезти из палатки тихо. Ему обязательно надо было опереться своей лапищей на ваше лицо, лягнуть ногой в живот, наступить на руку, при этом он зевал с рычанием. Раза два тяжеловес Кука пытался встать осторожнее, но придавил нас еще больше… Иногда этот мучной мешок начинал вслух выяснять, чья очередь готовить завтрак, кто должен разводить костер…

То утро было пасмурным. Над водой туман стоял плотным слоем, как вата, и высоко, на уровне наших плеч. Представляете зрелище — прикрытая туманом река и над пеленой плывут обросшие головы?!

В жутком настроении мы плыли вслепую часа три. Мимо тянулись еле различимые песчаные валы и кусты, на которых, точно бахрома, висела тина. Потом перед нашим носом выросла масса мутного песка, усыпанного галькой, огромной, как страусиные яйца.

— Загрызи меня волк, уютная бухточка, — загоготал Кука и шмякнулся на берег. Его голос мы еле расслышали — так сильно туман поглощал звуки.

— Многообещающие слова. Целесообразно передохнуть и заправиться, — вздохнул Котел со страдальческим выражением на лице, и подзадоривая Куку, крикнул: — Узнай, как там насчет удобств, хочется пожить на широкую ногу, возвышенно!

Надо сказать, в солнечные дни Котел с утра прыгал, как козел и всем заговаривал зубы, а пасмурные дни наводили на него тоску, он подолгу не вылезал из-под одеяла, а когда вылезал, ходил туча-тучей и ныл, всячески показывая, что мир создан только для того, чтобы он страдал.

Тот день был понедельник — самый тяжелый день для Котла. Впрочем, еще в городе он говорил, что и вторник невыносимо тяжелый — надо втягиваться в учебу. Затем я заметил, что и среда и четверг ему тоже не нравятся — середина недели и, следовательно, нужен отдых. Короче, из всей недели Котел любил только пятницу, как преддверие свободных дней и джазовых компаний. Зато в субботу и воскресенье он преображался: ходил нафранченный, как жених, не умолкая болтал и гундосил джаз. Правда, иногда в воскресенье его приподнятое настроение держалось только первую половину дня, во второй он уже мрачнел и чем меньше времени оставалось до понедельника, тем больше его физиономия вытягивалась.

В то утро он распластался на плоту, точно приклеенный и наяривал на гитаре, а мы с Кукой усердно гребли. Повторяю, Котел — отпетый лентяй. В оправданье своей лени, он говорит, что грести, колоть, копать — не на пользу физического развития. Не те эмоции. На пользу только то, что в удовольствие. Например, бег трусцой по двум маршрутам: легкому и полутяжелому. Потому и плот для него был неким плавающим диваном. Короче, своим бездельем Котел довел меня до белого каления, но я не вышел из себя — только выдвинул мягкое, почти ласковое предложение:

— Котел! Ты не хочешь немного погрести?

— Чайник, это не очень хорошая шутка! Ведь видишь — я сочиняю музыку и разогнал фантазию, а ты гасишь ее. Я только хочу взлететь, как ты привязываешь мне гири. Да и куда спешить? Можно подумать нас ждут изнывающие от тоски невесты. Медленнее едешь — больше замечаешь, — Котел придал голосу интонацию обиды.