Заколдованная - Леонид Сергеев

Кстати, прошу этот очерк рассматривать и как научный труд, достоверный документ нашей эпохи. Обратите внимание, с начала поездки я исследую совместимость людей в замкнутом проживании, и мое исследование движется на фоне меняющихся ландшафтов. Согласитесь, красоте такого изложения могли бы позавидовать многие ученые.

С погодкой нам повезло — несмотря на ранний час, солнце жарило точно сковородка. Мы решили устроить банный день и, намылившись, стегали друг друга березовыми вениками, причем Кука стегал меня с таким остервенением, что не будь он моим приятелем, я подумал бы, что нахожусь в камере пыток. Спустя некоторое время купались. Массивный Кука догадался прыгнуть с плота и когда плюхнулся, река вышла из берегов, и волны обрушились на наши пожитки. Дряблый Котел, покрякивая и поскуливая, приседал на мелководье и трещал:

— Песок очень желтый и мелкий, а мне нравится крупный и белый. Вода, наверное, плюс двадцать градусов, а я привык к двадцати одному с четвертью. Облака кучевые, а я люблю перистые с розовым отливом…

Я тоже разок нырнул, оставив за собой цепочку серебристых пузырьков. После купания легли на песок позагорать, и в Котле внезапно проснулось запоздалое раскаяние:

— А в некотором смысле я напрасно ругал тех сельчан. Люди не виноваты, что так живут.

— Виноваты! — безжалостно отрезал Кука. — И лихо, по делу ты пропесочил их. Кто им мешает починить технику? Подправить дома?!

Через минуту они затеяли очередной спор (орали так, что у них с губ летела пена), и в этом споре, кажется, вновь победил Кука. Точно не помню; меня разморило на солнцепеке, я залез в палатку, лег в высокую, похожую на лапшу, траву, попытался подремать — ведь из-за Куки не выспался, но уснуть не удалось. Прежде всего от тягучей жары. Потом, сокрушая все на своем пути, как бульдозер, в палатку забрался Кука. Под конец, когда я почти уснул, меня растолкал Котел, и с глупой потугой на юмор, пожелал «приятных сновидений».

Дальше я просто лежал с закрытыми глазами; болело сожженное солнцем тело (кожа сходила, как шелуха с молодой картошки) и ныли ссадины на руках и ногах; во сне Кука, как всегда, усиленно гримасничал, дул и вздыхал, и скрипел зубами (а они у него, как гвозди), а в его животе стоял гул, точно колокольный набат. Я пытался перевернуть истукана, но разве такую тушу сдвинешь? Тут нужен домкрат.

Во второй половине дня мы вылезли из палатки и с изумлением заметили, что плот исчез.

— Проворонили! Стащили! — нахохлился Котел.

— Сперли! — внес существенную поправку Кука. — Тому, кто это сделал, я намылю шею! — он принялся оскорблять Котла за то, что тот отнесся к швартовке наплевательски и теперь мы расхлебываем последствия. (И откуда он взял, что плот привязывал Котел? Я четко помню, что его как раз привязывал сам Кука, да еще морскими узлами).

Разумеется, Котел огрызнулся. Представляете, как на фоне их паники выглядело мое спокойствие? На самом-то деле у меня внутри все заледенело, но я не показывал вида, я умею держать себя в руках. Сдержанность — одно из основных моих достоинств.

— Вон он! — Кука вдруг хлопнул себя по коленям и показал в сторону.

У соседнего острова действительно маячил наш плот; только пока мы обсуждали, что делать, течением его развернуло и понесло. Кука с Котлом сразу побежали к воде, но лучше бы не рыпались, потому что в обход по мелководью я догнал его быстрее. Через условную преграду — протоку выбежал на берег и, поравнявшись с плотом, бросился в воду. Но деревянный беглец подпустил меня поближе, вильнул рулем и, прибавляя скорость, заскользил вниз по течению. Тогда я снова выскочил на берег, забежал немного вперед, соизмерил силу течения реки и свои возможности и, уверившись в победе, кинулся плоту наперерез.

Вы сомневаетесь — получилось ли? Не сомневайтесь! В таких делах я никогда не терпел поражений. Срабатывает опыт. Ну, то есть я хочу сказать, что профессионал и в сложный момент остается профессионалом. Как пловец я показал себя во всем блеске. Победа мне была обеспечена заранее; куда плот денется, если за дело взялся такой, как я?!

Но пойдем дальше. Дополню текущий момент — подплыли Котел с Кукой. Они так наглотались воды, что я еле втащил их на плот. И началось — обнимают меня, поздравляют:

— Золотой ум! Заслужил орден! Теперь попадешь в рай!

Отвесили и другие комплименты. И что они в самом деле?! Ведь в сущности я такой же, как все, только умнее, талантливее. Ну, короче, мои приятели ударились в крайность — похвалили больше, чем надо, а я знаю, если они меня хвалят, значит скоро будут ругать. Я уже привык обороняться; впрочем, может это был этакий хитрый ход — выдать аванс похвалы в счет ожидаемых подвигов.

— Не понял! Что это такое?! — Кука вдруг показал на берег, сплошь забитый спиленными деревьями, меж которых возвышался трактор непонятного происхождения.

— Заброшенный участок, леспромхоз старался, — ответил я с горьким спокойствием. — И, видимо, давно, трактор уже зарос цветами.

— Вот удивляемся, что Америка богатая, — пробубнил Котел. — Так американцы все до доллара считают, у них во всем экономия. Бумагу делают из макулатуры, а наши деятели леса губят.

— Бесхозяйственность! Разгильдяйство! — Кука с яростью обрушился на лесное хозяйство. — Японцы щепки покупают, а здесь столько древесины гниет. И вся неслабая.

— В день с лица земли исчезают гектары леса и вместе с ними животные, — вздохнул Котел с внезапным взлетом несвойственных ему чувств. — И главное, наши чиновники распродают лес, нефть, и не задумываются, что останется потомкам. И вообще, мир создан не только для человека, но и для животных, и человек не имеет права что-то покорять, изменять. Вон в Америке — национальные парки, свободно разгуливают животные. Пожалуйста, глазей на них из автомашины. А наши зоопарки — тюрьмы для животных. Трудно смотреть на волка, бегающего из угла в угол в тесной клетке… У нас даже нет приютов для потерявшихся домашних животных. Позорище!

Здесь, впервые за все время, Кука не стал спорить с Котлом, и тот разошелся еще больше:

— А вы знаете, что западники готовы платить нам деньги, чтобы мы сохранили Байкал? А наши начальники продают лицензии на отстрел медведей на Камчатке. И сами стреляют. Причем с вертолета, когда у зверя нет шансов на спасение.

— Негодяи! — не выдержал Кука. — Но почитай Моуэта. Он пишет, как канадцы стреляли в кита, севшего на мель в бухте. Ради забавы палили из ружей всем поселком. А как они забивают детенышей тюленей! Так что, негодяев везде хватает.

Подогнав плот к острову, мы перетащили вещи, оттолкнулись и нас понесло затяжное течение.

По-прежнему в воздухе господствовал зной. Котел некоторое время пребывал в угрюмом раздумье, расхаживал по бревнам (конечно, в спасательном жилете) и пересчитывал сучки, потом включил приемник и прилип к нему.

Кука сделал три удочки и только хотел одну закинуть, как зацепил себя за штаны, да так крепко, что вокруг крючка пришлось вырезать материал. Кука всегда ловил на несколько удочек и старался разбросать наживку по всей акватории реки. Он мерил класс рыбака метражом занятого пространства, а не умением использовать малейший поклев. Раскидав наживку, Кука уселся на рюкзак и стал клевать носом, а через десять минут послышался храп. Только когда одно из удилищ плюхнулось в воду, он вздрогнул, заморгал, как филин и потянулся к удилищу, но рюкзак опрокинулся и неуклюжий Кука, задрав ноги, свалился в воду. Хорошо успели схватить. Рюкзак, конечно, не Куку.

Общий вид того отрезка реки таков: по водной глади скользит плот; на нем я — искушенный мореход и двое начинающих плотогонов, этаких великовозрастных неумех. Просто так, от нечего делать, чтобы скоротать время, я решил покидать спиннинг. Только забросил снасть, как мою железку схватила щука таких размеров, что я раскрыл рот. Это было какое-то библейское чудище. Котел и Кука застыли, как громом пораженные.

— Щука! — крикнул я и метнулся к мачте.

Рыбина выпрыгнула из воды, сделала пару сальто и понесла плот по извилинам. Спиннинг превратился в спираль. Я еле переводил дух. У меня затекли руки и ноги, но я мужественно держался.

— Что же она так гонит, проклятая? — с крайним изумлением, задыхаясь, проблеял Котел. — Все мелькает перед глазами.

— А ты их закрой, — пренебрежительно посоветовал Кука.

Оба палец о палец не ударили, чтобы мне помочь. А щука меж тем совсем озверела: металась из стороны в сторону, как крокодил. Даже я, видавший виды, был потрясен, а об этих и говорить нечего.

Да, так вот, ребята, я выделывал акробатические трюки, но рыбина все равно тащила меня в воду. Внезапно леска оборвалась, и хищница бросилась в заросли. Я прыгнул за ней и заработал кролем; и если бы захотел, то, конечно, ее догнал бы, потому что я первоклассный пловец. «Только куда нам девать такую махину?» — подумал и вернулся. Вы мне не верите? Напрасно. Так всегда: врешь людям — верят, говоришь правду — не верят. Ну скажите, зачем мне загибать? Я и так повидал предостаточно. Но мой благородный поступок Котел превратил в шутовской: