Шпионаж под сакурой - Борис Сапожников

Мы поднялись в кабинет антрепренёра. И оттуда я в тот день уже не вышел.

Он ослушался прямого приказа Татэ, но остановиться не мог. Он был лучшим из соглядатаев, именно потому его приставили следить за странной женщиной в вечно падающим с плеч кимоно. Она объявилась в столице, казалось бы, бесцельно бродя по улицам с расписным зонтиком. За ней следили лучшие филёры из группы Татэ, но наблюдали с большого расстояния, обычно в бинокль или подзорную трубу, реже в прицел снайперской винтовки. И никто не приближался к женщине ближе, чем на половину тё, таков был строгий приказ Татэ, последовавший сразу за указанием следить за ней. Из осторожных расспросов людей, с которыми женщина периодически беседовала, выяснилось, что зовут её Кагэро, но больше ничего о ней известно не было.

И вот в этот раз соглядатай решил выяснить о Кагэро побольше. Он отложил бинокль и спустился с чердака, на котором был оборудован наблюдательный пункт. Ему казалось, что он следует за Кагэро совершенно неслышно, поэтому он сократил расстояние до самого минимума, приблизившись к объекту на почти непозволительно малое расстояние. И путь этот привёл его к неприметному дому на окраине Токио.

Он заглянул в окошко полуподвального помещения, в котором скрылась Кагэро. Внутри было довольно темно, но соглядатай отлично всё видел. На пыльном полу была начерчена большая фигура, в которую были вписаны, наверное, сотни иероглифов. Он внимательно вглядывался в них, но от этого становилось дурно, начинали болеть и слезиться глаза, начинали ныть зубы, а вслед за ними и все кости, какие только есть в теле. Он пытался отвести взгляд, но его снова тянуло к фигуре, голова словно сама собой поворачивалась к ней. Соглядатай решил не противиться этому желанию, он внимательно вгляделся в фигуру, стремясь, несмотря на начинающуюся головную боль, запомнить её извивы и вписанные в них иероглифы. Странно, что он не сразу заметил лежащего в правой стороне фигуры человека, вернее, его останки. Изорванное кимоно, покрытое тёмно-бурыми пятнами, торчащие кости, лицо — так вовсе сплошное кровавое месиво, ни глаз, ни рта не найти.

Перестук каблуков возвестил о том, что вошла Кагэро. Она аккуратно обогнула фигуру, подошла к окошку, за которым скрывался соглядатай, и поманила его длинным пальчиком.

— Нагляделся на меня? — томным голосом спросила она. — Спускайся сюда, довольно сидеть наверху.

Соглядатай сам не заметил, как оказался внизу. Причём уже лежащим слева от останков человека в кимоно. А Кагэро взмахнула руками и принялась уже совсем не томным голосом читать заклинание.

Глава 6

Многотонная громада дирижабля LZ 127 «Граф Цеппелин» пришвартовалась к посадочной мачте аэропорта Ханэда. Его потянули вниз мощные лебёдки, до тех пор, пока он не упёрся днищем в платформы, от которой отходила лестница с ковровой дорожкой. Встречала делегацию из дружественной Германии внушительная группа чиновников из министерства Хироты Коки[11], а также сам Садао Араки со своими адъютантами. На фоне подтянутых офицеров в идеально подогнанной форме и при мечах, чиновники в костюмах и галстуках выглядели несколько бледно. А уж когда из недр «Графа Цеппелина» вышли два десятка офицеров СС, в чёрных с серебром мундирах, украшенных рунами-молниями и мёртвыми головами, дипломаты и вовсе как-то стушевались и отошли на второй план.

Одетый в новенький мундир с дубовыми листьями штандартенфюрера СС Иоахим фон Риббентроп спустился навстречу Араки Садао. Они встретились у подножия лестницы, пожали друг другу руки. За спиной Риббентропа шпалерами замерли подтянутые эсэсовцы с пистолет-пулемётами EMP 35 на плечах.

— Приветствую вас на японской земле! — воскликнул Садао, протягивая Риббентропу руку.

Тот стянул с правой ладони чёрную кожаную перчатку и пожал протянутую руку.

— Рад, наконец, сойти на вашу гостеприимную землю, — ответил он и заготовлено пошутил, — а то в воздухе сильно трясло.

Они с Садао сдержанно посмеялись этой шутке и вместе направились к автомобилям. Все авто были исключительно немецкого производства. Для Риббентропа и Садао, конечно же, был приготовлен «Хорьх 305», украшенный императорской хризантемой и германской свастикой. Остальные расселись по более простым автомобилям.

Когда авто укатили, дверь цеппелина осталась открытой. Из неё вышли пятеро человек в странной форме. Она чем-то напоминала эсэсовскую форму, только без знаков различия — всех рун-молний и «мёртвых голов». Только на шагавшем впереди всех бледнокожем длинноволосом брюнете был чёрный с серебром плащ.

— Отлично, — сказал он, — мы прибыли. Времени у нас мало, так что надо сразу приниматься за дело.

Он спустился по ковровой дорожке, на ходу вынув сигарку и прикурил её от золотой зажигалки со свастикой. Следом за ним шагал совсем ещё молодой парнишка, выглядевший лет на пятнадцать-шестнадцать, не больше. Далее немного похожий на него, но годами постарше и телосложением покрупнее. После него спускался примерно его ровесник со светлыми волосами, отдающими, как ни странно синевой, при ходьбе он то и дело поправлял очки, съезжающие на нос. Замыкал шествие высоченный, лысый, как бильярдный шар верзила с тонкой бородкой и татуировками на лбу и у виска. Но через пять минут выяснилось, что не он был последним. Спустя это время из цеппелина вышел ещё один юноша со светлыми волосами и грустным выражением на лице. Он поспешил за широко шагающим лысым верзилой.

Спустившись с трапа, украшенного ковровой дорожкой, странные пассажиры «Графа Цеппелина» сели в отдельный автомобиль и укатили на окраину Токио. Там в небольшой гостинице для них были сняты заранее номера. Странные пассажиры дирижабля расселись по креслам и стульям. Длинноволосый брюнет затянулся сигаркой и обратился сразу ко всем:

— Не думайте, геноссен, — произнёс он, — что раз мы работаем на условно дружественной территории, можно расслабиться. Спецслужбы Японской империи работают отлично — это хорошо отлаженный механизм. И так как мы здесь неофициально, спрятаться за спину фон Риббентропа не получится даже мне. Мельхиор, — он поглядел на человека в очках, чьи волосы отдавали синевой, — сколько твоих марионеток в охране Риббентропа?

— Все, — коротко ответил тот. — Я посчитал, что в Японии нам понадобится любая поддержка, на какую мы можем рассчитывать.

— Передай управление над половиной из них Дитриху, — бросил брюнет, — для большей оперативности.

При этих словах синеволосый обменялся с самым юным пассажиром «Графа Цеппелина» испепеляющими взглядами. Сразу становилось ясно, в этом небольшом отряде не всё слава богу — это точно не был плотно спаянный коллектив, в котором просто не может быть разногласий между товарищами. Да и товарищами они не были, по крайней мере, не все. Однако возражать брюнету никто синеволосый не стал. Авторитет лидера в отряде был непререкаем.