Том 3. Менестрель. Поэмы - Игорь Северянин

Часть III

Письмо Леандра: «Как ни странно,Я, видевший Вас краткий раз,Душою с Вами постоянно.Я вижу Вас. Я слышу Вас.Я ощущаю Вас повсюду.Я, вероятно, не забудуВас никогда. Вы обо мне —Сон в яви или явь во сне? —Немного помните: тот вечерНа озере монастыря,Залитая водой заря,И речи глаз, уста без речи,И следующий день — леса,Вы, Кира, я и небеса?…

Я не писал — мне не хотелосьНарушить новью вашу старь,Что соловьем в душе распелась…Я слушал пенье, на алтарьЛюбви воздвинув нежный образ,Какой судьба с улыбкой, сдобрясь,Найти мне в жизни помогла.Вы — свет, все остальное мгла…Я не писал день, две недели,Четыре месяца. Я ждалЧудес каких-то. Я не знал,Порою, были ль в самом делеВы посланы навстречу мне, —Не видел ли я Вас во сне?

Да и теперь, взыскатель были,Я не надеюсь на ответНе потому, что Вы забыли,А потому что… вдруг Вас нет?!И тем ожиданнее это,Что первый раз не в это летоЯ встретил небо Ваших глаз…Со сном действительность слилась:Мне сны до встречи предвещалиВаш голос, очи, кудри, лик.Я к Вам давно в мечтах привык,К запросам Вашим и к печали,Когда ж теперь Вас наявуУзнал — проснулся и живу.

И вдруг, что мне блеснуло явью,Окажется обманным сном?И пустоту познав аравью,И день и ночь все об одномТерзаться стану я, что — нежитьВы та, кого привык я нежитьВ своих возлюбленных мечтах,Что Вы, живительная в снах,Лишь смутный призрак в этой яви…А если и оплотен дух,К моим призывам будет глух,Что женщины Вас нет лукавей,Что Вы совсем, совсем не та,Кем быть должна моя мечта…

Так кто же Вы — ответьте прямо,Когда Вы знаете сама:Пустая взбалмошная дама,Кем русские полны дома,Бесплодный призрак, дух мертвящий,С душою ли животворящей,Мне предназначенной судьбой,Сопутник ясно-голубой?Я знать тревожусь — кто Вы? кто Вы?Простите странный тон письма, —Я, кажется, схожу с ума, —Такой кошмарно-бестолковый…А если в средние векаВы… впрочем, умолчу пока…» —

«Утешьтесь — я живу на свете,Не бред, не сказка, не мираж…Я Ваша целый ряд столетий…Мне дух больной понятен Ваш:Ведь Вы типичный неврастеник,Вы человек, в чьей жизни тениКоснулись ясного чела.Я получила и прочлаДушою, — не глазами, — строки.Я Вам сочувствую вполне.Вы дороги и близки мне.Как я, Вы в жизни одиноки…Я замужем двенадцать зим.Мой муж мне чужд: мне трудно с ним».

Леандр ответил: «Бросьте мужа,Придите: я Вам счастье дам, —Вас замораживает стужа.Я Вас моложе по годам:Мне двадцать два. Я очень беден.Но гений мой, Héléne, победен,И вскоре славен и богатЯ буду. От моих сонатУже теперь в кружке интимномВсе меломаны без ума,И не пройдет еще зима,Меня страна приветит гимном,И композиторский венецПриемлет гений наконец».

И Lugne сказала Кириене:— О радость: друг мой — музыкант!Но шатки лестницы ступени:Зачем он хвалит свой талант?Его погубит эта свита…Мой долг — сказать ему открытоСвой взгляд, его предостеречь:Самоуверенная речьМеня пугает. С этой цельюУвидеться я с ним должна.Его душа пораженаОпасным самомненьем. В кельюГрез композитора влетелДух тьмы: безрадостный удел…

И встретились они на Мойке,У Поцелуева моста.Леандра мысли были стойки,И замкнуты его уста.Как руки ласково дрожали!Какую муку выражалиСлиянные две пары глаз!Какой мучительный экстазОбъял их крыльчатые души!Какой огонь расцвел в крови!Но не сказалось о любви,И настороженные ушиНе уловили нежных слов:Шел час гуляющих ослов…

Она сказала: «Друг мой — скромность —Удел талантливых людей…»Он отвечал: «Но я огромность:Я выше всех в стране своей!Я это чувствую, я знаю…Я собираю звуки в стаю,И эта стая в свой полетВсех маловерных вовлечет.Чего же должен я стыдиться?Зачем талант мне умалять?Вы для меня — подруга, мать,Жена бесплотная, царица, —Все в свете, но… спросить Вас жаль:Вы слышали ли мой рояль?

Конечно, нет. Так отчего жеПро скромность говорите Вы?На пенье птички не похожеЖужжанье гордой тетивы!И я не птичка, — я охотник,Заботящийся беззаботник,И восторгаться для меняСобой — как Вам сиянье дня.Я оттого исполнен силыИ вдохновенья, и мечты,Что сознаю себя. Кроты,Скопцы и выходцы могилы,Живые трупы, жалкий сброд,Понятно, это не поймет…

И не поняв, того осудит,Кто сознает в себе себя,Над силою глумиться будет.В великом мощи не любя,От зависти в негодованьи…Такое жалкое созданьеЯ презираю. Мне оноОтвратно. И еще одноЗаметить Вам я должен: в наше«Санженистое» время, в векКривляк и нравственных калек,Когда фальсификаты в чашиСвященные налил наглец,С таланта истого венец

Стараясь на себя напялить,В век псевдо-умных дураков,Стремящихся умы ужалить,Художник должен быть таков,Как я: не скромничать (осилитБездарь иначе!), должен вылитБыть как из стали — тверд и смел,В боях с рутиною умел,Не поддаваясь вздорной браниИ не пьянея от похвал.Подъяв талант, как бурный вал,Он должен хлынуть через граниИ все препятствия с путиВолною хлынувшей смести».

Он замолчал, разгоряченный,Потупился и как-то сник:Ведь Lugne с улыбкою смущеннойНе поняла его язык…Был полон нежный взор укора.Она не выносила спораИ прошептав: «Не правы Вы», —Пошла от Арки вдоль НевыЗа Эрмитаж, по Миллионной.Он молча шел за нею вследИ думал: «Сколько нужно лет,Чтоб в ней, наивной и влюбленной,Все предрассудки превозмочь?»Раскланялся, и вскоре — прочь.

Неведомые встали стеныМеж ними с первой же поры,И вкралась боль в мечты Елены…Рубили где-то топорыСады волшебные… И тяжкоСтволы валились… Вяло кашкаЧуть розовела у пенька…Присела на бревно ТоскаВ чепце и траурной мантилье…Цветы поблекли, трепеща…Свернулись листики плюща…Познали птицы гнет бескрылья…Сияло солнце без тепла…И жизнь на животе ползла…

Любовь не терпит ссор и трений,Непониманья и обид.Но любит кто без преткновений?Кто из влюбленных не скорбит?И для любви порой не нужно,Чтоб люди рассуждали дружно.Напротив — часто легкий спорЖивит наш утомленный взор,В нас бодрость новую вливая,И вслед за ссорою опятьНам нежно хочется обнятьТого, чья радостность живаяСпособна в нас ответ будить:Без споров, право, скучно жить!

На рысаках отцовских серых,Под синей сеткой, в Главный штаб,Будя восторги в офицерах,Lugne едет с мужем. И АгапРоскошен в четырехугольнойЗеленой бархатной-корольной! —Российской шапке кучерской…Молодцевато-щегольскойИмея вид в кафтане ватном,Вплетясь в одну из невских лент,Он правит. Шапки позументБлестит на солнце. На обратномПути Lugne едет к Вейсу: тамБотинки, близкие мечтам!

Оттуда надо бы к княгине:Сегодня, кажется, среда,Когда жует кусочек дыни,Как дыня, скучная среда…Но как не хочется! А надо:Муж требует… — «Я очень рада», —Princesse[21] скрипит: «О, mon enfant![22]»И пудру хвалит Houbigant,Браня L'Orsay'a и Piver'a, —«Не тот нюанс… vous comprenez?[23]»Про заграничное турнеРассказывает, и РивьераТеряет весь свой колорит,Когда княгиня говорит…

Парижскую надев ротонду,Укутанная в шеншиля,Вдруг вспоминает «Эсклармонду»,В четверг идущую. Шаля,Как девочка, из бельэтажаСбегает вниз все та же, та же,Какой была, — в начале строфРомана, — в зелени лугов!Торт захватив от Кочкурова,Она торопится домойИ вдруг становится немой,И брови хмурятся сурово:Часы на Думе били пять, —И так легко ее понять…

Глазам кузины Киры каримПриятный поднесен сюрприз:Фостирий послан государемПо делу личному в Тавриз.Репейник инцидента скошенИ ласково Леандр попрошенПрийти к кузинам вечеркомСыграть себя. И он, влекомМечтой блеснуть перед любимой,Хотя и плохо веря в то,Накинув верхнее пальто,Спешит к ним, стужею гонимый,И в упоеньи входит в зал. —Его встречает… генерал!

В тужурке будничной, домашней,С Георгием, весь ледяной,Встав прозаическою башнейНад романтической женой,Он смотрит на Леандра взором,Застыли навсегда в которомБюрократическая сушь,Дипломатическая чушь!Полоски губ надменно сжаты,И лыс его покатый лоб…Вдали воздушный слышен топИ смеха звонкого раскаты,Летит на стол из рук берэтИ, вмиг затмив собой… портрет,

Идет обрадованно КираНавстречу гостю — чар не сдунь! —В ее очах — «обитель мира»И озеро. А вот и Lugne,Забывшая былую горечь:— Я рада Вам, Леандр Петрович… —И посмотрев в глаза в упор,— «Мы, к сожаленью, до сих порНе слышали с Rienе ни разуМотивов Ваших. Раньше чай?Ну, как хотите! Николай!Приема больше нет». И вазуС нарциссами подвинув вбок,Она садится в уголок:

— Так мне удобней будет слушать… —Садится Кира на диван.Леандр готовится обрушитьНа женщин звуков ураган.Ударил по клавиатуре, —И закружились звуки в буре,И с первых нот понесся шторм —Свершенье-небывалых форм:Гремел, стонал, смеялся, плакал,Стихал и снова возрастал,И кто-то шел на пьедестал,Срывался в бездну, выл и звякал,Вставал, дрожа, кричал и лез, —Летело море, мчался лес…

Росли остебленные розы,Качаясь в воздухе. ГигантСлал то молитвы, то угрозы…Располоводился талант,Вовсю сверкая и пылая,Душа горела огневая,И opus, вдохновенно-шал,Казалось, мертвых воскрешал.Аккорд. И пауза. И бисерРассыпал выскочивший гном,И вдруг заволокнулся сном…Метнулись чьи-то крылья к выси:Рыдая, кто-то нес свой дар…Молитва. Вызов. И — удар.

И стих рояль. Со стула резкоПоднялся огневой игрокИ, став белей, чем в храме фреска,Склонился у любимых ног,Целуя ледяные руки,Упал в бездонные от мукиНенаглядимые глаза,Поднятые на образа,Чтоб образов игры не видеть,Витающих под потолком…И Lugne сказала: «Не знакомМне Демон Ваш. Боюсь обидеть:В нем торжествующий порок…»Отпрянул от нее игрок…

И пролетела в стихшем зале,Крылами сумрачно шурша,Средь гиацинтов и азалий,Гордыни полная душа.И льдом повеяло от лета…Поблекла стульев позолота…Леандр, закрыв лицо, молчал…Еще теплел, еще звучалРояль, напоминавшию плаху…Вдруг Кира быстро к игрокуПрошла и, наклонясь к виску,Поцеловала, и с размахуУпала навзничь, закричав:— Прославленный всеславьем слав! —

И поздней ночью две кузиныИмели крупный разговор.В непроходимые трясиныОн их вовлек. И с этих порКак в них вошло недоуменьеДруг перед другом, единеньеНарушилось, и дружба ихУвяла разом. Для другихМогли возникнуть компромиссы,Но не для целостных натур —Пути такие. Скорбно хмурБыл облик будущей актрисы,И бледные черты остры,Когда расстались две сестры…

— Вы гений милостью господней,Искусствник Вы par excellence![24]О, я постигла Вас сегодня,И мной обожествлен Ваш транс.Поймите, что она — малюткаПред Вами. Для ее рассудкаВы непостижны. Вы — титан,Иной удел Елене дан.Она Вас любит, — я не знаю…Она, так думая, не лжет,Но никогда Вас не пойметИ не придет к Вам, как к Синаю.Не верьте правде малых сих:В ней часто гибель для больших.

Я полюбила на закате, —На озере монастыря, —И мягкое рукопожатье,И Ваших синих глаз моря,Я полюбила Ваши пальцы, —Клавиатурные скитальцы, —Я полюбила Вас всего,Сама не знаю отчего.Вы никогда мне не приснились,Ни до, ни после — никогда.И Вас я не ждала года,Но встретились и полюбились.Но Вашей быть я не могу:Я музу Вашу берегу. —

Леандр прочел и, вспомнив КируПризнательно, чуть побледневИ, отхотев на время лиру,Любви… Елены захотел!И написал: «B леса я еду.Хотите вместе. Завтра, в среду.Вокзал Балтийский. В два часа».…Они поехали в леса,Туда, к монастырю глухому,Где встреча первая была,Где служба на закате шла,Где провожал он женщин к дому,Где вечер протекал без слов,Где запад грустный был лилов…

Ночь тихо колокол качала,Окрестность благостью даря.Как быстро тройка их домогалаДо белых стен монастыря!Тепло друзьям в дохе сибирской,Тепло и в келье монастырскойСидеть у печки на полу,Смотря на символ наш — золу…Принципиальных расхожденийУмолкла тяжкая чреда:Они болтают без труда,Исполненные впечатленийЛесов со снежной бахромойИ ласки старины хромой…

Сереют сумраки, — все ближеВечерней нежности черед,С собой захваченные лыжиЛеандр тюленьим жиром трет,Его у печки нагреваяИ легким слоем покрываяОтполированную гладь,Носящую живую кладь…Как удержаться, чтоб попутноВновь не прославить лыжный спорт?Ведь мне, кто жить в природе горд,Нужна почти ежеминутноПо зимам скользкая доска,Какой прихлопнута тоска…

Они выходят за ворота,Во тьме спускаются на лед.Им кажется, что третий кто-тоЗа ними, крадучись, идет.Иль это небо сыплет хлопья?Иль это мысль его утопьяШуршит воскрыльями в тиши?Кому бы здесь и быть в глуши?Уснуло озеро под снегом.Они скользят на лыжах вдальСквозь снег, — как с мушками вуаль, —Довольные своим пробегом.Не видно звезд и нет луны.Все, все сказать сердца вольны.

— Чего ты ждешь? — она спросила.— Я жду тебя назвать своей. —— Во мне пока бессильна силаПокинуть мужа и детей. —— Но, Lugne, пойми, я жду развода. —— Не жди, Леандр, моя свободаБез крыл, и больше не парит, —Мне это совесть говорит.Не создана я для измены, —В измене ложь: я правду чту.Друг в друге видим мы Мечту, —Довольно с нас. Не мучь Елены.Пусть будет свет. Не нужно тьмы:Лишь друг вне друга вместе мы.

Ты говоришь: развод, — как будтоИсправит что-нибудь развод.Развод — пустяк, развод — минута,А знаешь ли, что значит — год?Не только год счастливой страсти,Любви слинялой, полной сласти, —А год, мой год тяжелых мук?А здесь не год, Леандр, подумай:Двенадцать лет, двенадцать лет,Двенадцать лет, как счастья нет,Двенадцать лет тоски угрюмой,И чуждый муж, но все же свой,Привычный, человек живой!

Он любит Lugne твою, как может.Где силы сделать боль ему?Его судьба меня тревожит.Такой ценой я не приму,Поверь мне, счастья: этот праздник,Пожалуй, хуже был бы казни.Нет, на несчастии другихМогу ль о радостях своихСпокойно думать? Дети! дети!Как вас делить? О, что за вздор!Оставим этот разговор,Оставим злые мысли эти:Такая воль — мрачней тюрьмы.Лишь друг вне друга вместе мы.

Да, творчество твое велико,Как падший ангел, гений тьмы,Но богоборческого ликаКраса страшна мне. Как же мыС тобою совместим всю разностьДуш наших, знающих экстазность,Таких и близких, и чужих?Я без ума от глаз твоих,От светлой нежности ребенка,От одаренности твоей,Но не от скрытых в ней идей,Кощунственных и льнущих тонкоИ искусительно в сердца…Я без ума… не до конца!

Пребудем же, Леандр, друзьями,Как были до сих пор века,Смотря влюбленными глазамиНа друга друг… издалека!В измене тела — ложь. В свиданьиБесплотном — сплошь очарованье,Святая правда близких душ…От них не пострадает муж,И невсколыхнутая совестьМоя меня не укорит.Вот путь единый, что открытДля нас — невинность встречи, то есть,Сумбур отвергшие умыЛишь друг вне друга вместе мы. —

Сказала, вздрогнула и, с крикомПрижав его к своей груди,В теряющем порыве диком,Отпрянула: «Не подходи…Единственный! Боготворимый!Не искушай своей любимой:Я обессилена борьбой, —Уйди, Леандр, господь с тобой…»…И он ушел во тьму на лыжах,Ни слова больше не сказав,Когда ж, озябнув и устав,Вернулась в келью Lugne, на рыжихЛошадках были хомуты,И голос звал из темноты:

— Готовы лошади. Мне баринВелел на станцию Вас свезть. —Был лик Елены светозарен:Сердца друг другу дали весть!Она подать велела саниСпустя неделю, от скитанийДуши уставшая, решаГоветь в монастыре. ДушаМолитвы жаждала. Все службыОна простаивала. ХрамДал исцеление скорбям,И, с чувством неизменной дружбыК Леандру, ехала зимойТы, маленькая Lugne, домой…

Эпилог