Проклятие (Тамплиеры - 5) - Октавиан Стампас

Арман Ги оказался прав. Едва начало смеркаться, шедший впереди Лако обернулся и подал знак - приготовиться.

- Вон там, - сказал он, указывая в просвет между двумя большими валунами.

- Да, это башня! - воскликнул бывший комтур и сам зажал себе рот.

- Мы совсем рядом, - сказал слуга, - но они нас не заметили.

- Или вы не в состоянии определить, следят за вами или нет, - ядовито прошипел Симон.

Арман Ги несколько раз крутнулся на месте, пытаясь высмотреть предполагаемых наблюдателей. На востоке, он знал, такие разбойничьи гнезда имеют охранительные щупальца, иногда выдвинутые на много миль от стен. Достаточно вспомнить Старца Горы и его замок.

Лако небрежно заметил.

- Там никого нет. Подходы к крепости никем не охраняются.

Это сообщение произвело на спутников Лако отрицательное действие. Сформулировал замелькавшие в голове мысли Симон:

- Надо полагать, что Черный Магистр настолько грозен, что может позволить себе беспечность.

Арман Ги нахмурился и ничего не ответил.

- Мы идем дальше, - таково было его решение.

Крепость Рас Альхаг по мере приближения к ней все больше поражала воображение. Общая сумрачность постройки усугублялась громадными размерами отдельных камней, из которых крепость была сложена и темно-серым их цветом. Создавалось впечатление, что сооружение это возводилось некогда для существ превышающих среднего человека раза в три. Невольно всплывало воспоминание о легендарных гигантах, коим молва приписывала основание Рас Альхага. Молва повествовала об этих существах скупо и, как бы, испугано.

Постройка была, несомненно, старинной, это было ясно хотя бы из того, что несмотря на особую устойчивость кладки, в некоторых своих местах она имела честь обрушиться. Отчего? От действия всепроникающего времени? Или это следы грозовых разрядов высшей воли, выместившей на крепости местных гигантов свое загадочное неудовольствие?

Вряд ли представлялось возможным найти ответы на эти вопросы.

Единственное, что портило картину древней, грозной, непроницаемой величественности - это странные белые и цветные точки, и полосы в углах бойниц и в провалах между зубцами башен. Крепость, по мере приближения к ней,, начинала напоминать кусок заплесневелого черного хлеба.

И только оказавшись совсем рядом путники поняли в чем тут дело.

Белье!

- Это сушатся чьи-то рубахи, - растеряно сказал бывший комтур.

В принципе ничего особенно странного в том, что стражи Черного Магистра чистоплотны, не было, и даже в том, что стираные подштанники предложены на обозрение всей округе... но как-то это не вязалось с образом обиталища сумрачных, непостижимых изуверов.

Растерянность и недоумение гостей усугубились, когда из-за каменного выступа появилось широкое лицо и, увидев четверку путников, взвизгнуло по-бабьи и скрылось. Чуть позже из-за стен донеслись ширящиеся звуки дикого переполоха.

- Это бордель! - с чувством сказал Арман Ги.

- Или гарем, - таинственно улыбнулся Наваз.

- Надо войти, - неуверенно сказал Арман Ги, указывая на открытые ворота.

- В любой бордель можно войти без всякого опасения, - заметил Симон, но не во всякий гарем.

Арман Ги окинул раздраженным взглядом гаремного специалиста. Но основные претензии сейчас были не к нему, а к провидению, которое вырвало его, бывшего комтура Байе из лап палача чтобы что? Чтобы бросить в толпу визжащих баб? Неужели в ней может скрываться главная тамплиерская тайна!

Трудно сказать, сколько бы длилось это недоуменное состояние, если бы в распахнутые ворота крепости не начали выбегать какие-то люди в разноцветных покрывалах с прорезями для глаз, и в руках у них не обнаружились бы мечи обнаженные и копья изготовленные.

- Слава богу, - сказал бывший комтур. И его можно было понять. Зашатавшаяся было перед его глазами картина мира, вновь обрела устойчивость.

Лако, следуя примеру своего господина, отбросил на камни меч и кинжал. И вся четверка была немедленно и сердито пленена.

Спустя некоторое время бывший комтур и его слуга сидели в маленькой каменной комнатенке, на куче прелой соломы. В высоко под потолком расположенном окне посверкивали звезды. Плененные молчали. Слишком странным показалось им увиденное для того, чтобы обмениваться торопливыми мнениями.

По поведению людей в покрывалах было понятно - вот-вот нежданных гостей отведут к местному хозяину. Арман Ги продолжал надеяться на лучшее, но его томила неизвестность.

Молчаливые покрывала приняли без особого азарта двух доставленных ими евнухов, явно они не рассматривали их как подарок, или ценный товар. Бывший комтур стал сомневаться, являются ли эти сверхобрезанные настолько звонкой монетой, как об этом думалось.

Не понравилась бывшему комтуру и внутренность легендарной крепости. Она была своеобразно обжита, но жизнь, протекавшая в ней, слишком уж не соответствовала ни размерам сооружения, ни его репутации. Она даже компрометировала гордое название Рас Альхаг.

Оставалось ждать, может быть встреча с местным начальством что-то разъяснит.

Тяжело, мучительно заскрипела дверь, такое впечатление, что ей было противно служить на этом месте и подчиняться недоумкам под покрывалами.

Пленники встали и направились к темному проему. Но Лако неожиданно наткнулся на острие копья, появившееся из темноты. Так ему было велено остаться на гнилой соломе. Господин желал беседовать только с господином. Лако не слишком возражал, слуга, он и есть слуга.

После довольно долгого блуждания по темным, сырым коридорам и лестницам, тускло освещенным светом смоляных факелов, Армана Ги ввели туда, где по замыслу и должна была, видимо, состояться беседа.

Довольно большая зала, перегороженная широченной золотой занавесью. Слева углубленный в пол каменный бассейн с горячей, парящей, приятно пахнущей водой. На противоположной стене три трехфакельных светильника, почти не издающих дыма. И все. И ни живой души.

Впрочем, за расшитой золотом занавесью что-то чувствовалось. Чье-то присутствие. И не просто присутствие. Слышались шлепки, тупые удары, тяжелые вздохи, могучие взревывания. Если бы нормандскому комтуру приходилось когда-нибудь видеть гиппопотама, он бы подумал, что именно его массируют за золотой занавесью.

Невидимая и шумная процедура продолжалась довольно долго, но судя по характеру звуков, все же приближалась к концу. Это обнадеживало, ибо бывший комтур устал стоять, особенно, если учесть предшествовавшее путешествие.

И вот золотая преграда заколебалась, торопливые руки подхватили ее за низ с той стороны и начали осторожно приподнимать. Раздался удар невидимого гонга и гость Рас Альхага увидел большую круглую кадку с четырьмя приделанными к ней ручками, наподобие галерных весел. За каждую из них держалось по два белых покрывала. В кадке же помещался, наполняя ее как квашня, огромный человек с пятнистым, как у спрута лицом, со струпьями на почти лысом черепе и с глубоко запавшими глазами. Облачено это "тесто" было в парчу, усыпанную неимоверным количеством драгоценностей.