Одержимость - Лена Вечер

В машине я мысленно молилась, чтобы Юнадий остыл. Я всегда догадывалась, что он ненормальный, но чтоб устраивать скандал из-за того, что я пошла потанцевать и не спросила у него, верх безумия. Иногда мне кажется, что он потихоньку сходит с ума. Его идея овладеть полностью мной, держать всё под контролем, играет с ним же в злую шутку. Он сам того не осознавая становится всё агрессивней, всё ревнивей и сам же себя мучает. Его яд изъедает его изнутри.

Мы вернулись домой и мои опасения подтвердились.

— Ты будешь наказана за своё сегодняшнее поведение, — не глядя в мою сторону, выдержано говорит он. — С сегодняшнего дня не выходишь, сидишь в своей комнате, еду тебе будут приносить один раз в день, пока я не решу, когда хватит. Может, что-то и поймёшь.

Сначала я не верю, что он говорит всерьёз, но, когда Юнадий громко хлопает входной дверью, я осознаю, что он далеко не шутит. От мысли сидеть в этой коморке не понятно сколько времени и питаться один раз в день можно сойти с ума. Раньше хоть меня спасал алкоголь и чтение, но и это мой похититель у меня отнял. Широко распахнув глаза от осмысления происходящего, вылетаю за ним.

— Юнадий, ты уходишь?! — кричу ему вслед, мой голос звучит надорвано и словно со стороны, но он не окликается, а уверенной походкой отдаляется всё дальше и дальше от меня. Тогда я срываюсь и бегу за ним.

— Постой, куда ты? — сбившимся дыханием вторю я и хватаю его за руку, но он резко её одёргивает, даже не взглянув в мою сторону. Его волосы взъерошены, а мускулы так напряжены, что кажутся железными.

— Мне нужно идти, — жёстким голосом произносит он, метнув холодный пренебрежительный взгляд в мою сторону. Глаза блестят траурно и безнадёжно. Огонь, светившейся в них, сжигает меня.

— Но куда? — не унимаюсь я, схватив его сильнее, потому что у меня такое ощущение, если я его отпущу сейчас, то последняя надежда снять моё наказание потеряется. Юнадий снова вырывается, но я не отстаю, повисаю на его рукаве, с силой потянув в свою сторону. — Я не хочу сидеть взаперти, я так сойду с ума! Сжалься, прошу тебя.

— А оставлять меня в клубе и уходить без разрешения с моим другом ты хотела? — он резко разворачивается в мою сторону, в его чёрных глазах пылает ярость и мне на мгновение становится страшно, но я не успеваю ничего осознать, как одним лёгким взмахом он отбрасывает меня к стене. Я больно ударяюсь и перед глазами резко темнеет, а земля уходит из-под ног. — Ты ещё легко отделалась, я сегодня добр.

— За что? — плачу я.

— А если будешь болтаться у меня под ногами, то мало не покажется, — хриплым голосом произносит он, подойдя ко мне и сев на корточки напротив. Я делаю усилие, чтобы открыть глаза и вижу Юнадия перед собой. В его глазах отражается глубокая печаль. Или я всего лишь увидела отражение моей души?

— Я люблю тебя, — шепотом вру я, в надежде, что он сжалится, но в ответ лишь слышу ухмылку и холодный голос, который режет мне слух точно лезвием ножа. Я не моргаю, крупные слёзы скатываются по щекам, губы дрожат.

— А себя? — он резко встаёт и уходит. Пытаюсь подняться, но у меня не получается и я остаюсь сидеть вот так, одна, у стены, с болью в груди и во всём теле. Но боль в теле сейчас это ничто с тем, что у меня происходит сейчас в душе. Я унижена, растоптана и буквально валяюсь под его подошвами.

Это была ужасная ночь. Миллионы мыслей и все вразброс. Как я её пережила, не помню, но поняла одно: мне нужно бежать. Любым способом. Даже если он меня убьёт. Лучше уж смерть, чем постоянный надзор и издевательство. Жизнь в последний период превратилась в каторгу. Мучительную и бесконечную. Юнадий с каждым днём перевоплощался, становился грубее, наглее, что мне казалось в один момент он просто меня растоптает. Физически и морально. Он уже высосал с меня все соки и вытянул душу, что, казалось бы, больше некуда. Но нет, он с каждым днём становится изощрённей, придумывает новые правила и ограничения.

Мои нервы были на пределе, руки тряслись от недосыпа и стресса, а сердце стучало так быстро и громко, что казалось ещё чуть-чуть и оно остановится, потому что просто не выдержит. Слишком много накопилось за последнее время, я должна успокоиться и взять себя в руки.

В голову навязчиво лезли мысли о произошедшем. Юнадий был так груб и резок, что моя психика была окончательно расшатана. Потом я просто не выдержала и слёзы прыснули из глаз. Их было много. Тот момент, когда любому терпению приходит конец и выливается наружу. Я хотела убежать от него, а потом и вовсе исчезнуть, потому что жить дальше с этим будет очень тяжело. Я чувствовала подавленность, унижение, стеснение. Слова застревали в горле, которое совсем недавно он с силой сжимал. И всё из-за чего? Потому что я пошла танцевать в компании его друга? Чем он руководствовался? Ревностью или тем, что я не получила его согласия? Я с ужасом ждала, когда всё это закончится, а пересохшие губы молили о пощаде.

— Хватит, прошу тебя, — в очередной раз взмолилась я с загнанным выражением в глазах, которые сменялись вспышками боли. Моё сердце сыпалось на маленькие кусочки, жгло и кровоточило внутри, когда я наблюдала столь решительное равнодушие Юнадия.

— Ты ещё долго будешь просить простить тебя, — ядовито улыбнулся он, оставаясь абсолютно закрытым и безэмоциональным. — Зато в следующий раз сначала сто раз подумаешь, прежде чем совершить какой-то необдуманный поступок. Каждое действие имеет свои последствия, — заключил он и вышел из комнаты, наконец-то оставив меня одну.

«Каждое действие имеет последствия» — эхом звучали его слова в ушах. Кто, как не я об этом знает. Ведь именно моё легкомыслие привело к тому, что я сейчас сижу в этой тёмной комнате на полу, растирая солёные слёзы по красным щекам. А ещё я убеждена в том, что всё проходит. И это пройдёт. Подобный кошмар не может же длиться вечно?

Вячеслав.

Я всегда знал, что самая главная ошибка — это недооценивать своего противника.

Сердце бьётся ровно, как идеальные часы, пока я пытаюсь выломать дверь Давида, потому что тот оказывается крепким орешком, который никак не хочет раскалываться. Со