Лабиринт Осириса - Пол Сассман

– Эта девушка… – Он показал пальцем на крестик на ее груди – серебряный крестик с искусно украшенными, раздвоенными на концах лучами. – Вы знаете, откуда она родом? – И сам ответил одновременно с Хиллель: – Из Армении.

Вот что тревожило Бен-Роя с самого начала: отсутствие связи между местом преступления – собором, где убили Клейнберг, – и всем остальным, что выявилось в ходе расследования. Теперь эта связь как будто намечалась. Предстояло еще многое узнать, но у детектива впервые возникло ощущение, что он сделал шаг вперед.

Луксор

– …Осталось снести последние дома, и с места, на котором мы стоим, можно будет наслаждаться живописным видом на Луксорский храм на расстоянии не меньше двух тысяч семисот метров. Тысяча триста пятьдесят сфинксов. Можно без преувеличения утверждать, дамы и господа, что Аллея сфинксов – поистине восьмое чудо света Древнего мира.

Экскурсовод театрально указал зонтиком к югу от десятого пилона Карнакского храма, где еще ютилась группка глинобитных домов, на которые со всех сторон наступали землеройные машины. Эти хижины напоминали остатки разбитой армии голодранцев, безнадежно сопротивляющейся гораздо более сильному войску. Послышались тихие щелчки и пиканье – туристы взялись за камеры.

– А что будет с людьми, которые там живут? – спросила загорелая женщина в майке с надписью: «Я люблю царя Тутанхамона». – Как с ними поступят?

– О, им повезло, – рассмеялся гид. – Они получат не только компенсации, но и новые, благоустроенные квартиры со всеми удобствами – гораздо лучше, чем их старые дома. Хотел бы я, чтобы и мой дом вот так же снесли! – Он воздел руки к небу. – Пожалуйста, Господи, сделай, чтобы мой дом тоже сломали и я получил бы квартиру с большой кухней и туалетом со смывным бачком!

В группе послышались смешки. Туристам нравился их экскурсовод. Знающий, вежливый, порой беззаботно-дурашливый. Истинный египтянин.

– Если серьезно, – продолжал он, – уверяю, это факт: люди с радостью переезжают в другое место, чтобы открылось древнее чудо. Мы, египтяне, гордимся своей историей и тем, что можем поделиться ею с другими. Поэтому аллею расчистили в рекордные сроки, чтобы ее увидел весь мир. Наше прошлое – это ваше прошлое. Так же как мое сердце – ваше сердце!

Он подмигнул загорелой женщине, снова вызвав смех среди туристов. Немного шутливых намеков – им это тоже нравилось. Гид начал объяснять, что Аллея сфинксов ведет свое начало со времен царствования фараона Нектанебо I и на ней проходили знаменитые праздники Опет, во время которых изображения трех главных богов Фив торжественно перевозились в ладье из Карнакского храма в Луксорский, но Халифа уже не слушал. Закурил сигарету и, выйдя из тени пилона, где стоял, когда пришла группа, направился к центру храмового комплекса. Он спрашивал себя, не стоило ли кое-что объяснить туристам – сказать, что его дом был снесен, чтобы дать место аллее, и он не испытывает по этому поводу ни малейшей радости. Но какой смысл? Эти люди заплатили хорошие деньги, чтобы приехать сюда, и ему не следует нагружать их своими проблемами. Прошлое Египта, возможно, их прошлое, но настоящее Египта их не касается. Цари и царицы, гробницы и иероглифы – вот что их интересует. А не какой-то никчемный детектив, чей мир рухнул и лежит в руинах. Это скучно. Не важно.

Халифа миновал девятый, восьмой и седьмой пилоны и оказался на широком мощеном пространстве Двора находок. Группа школьников фотографировалась напротив седьмого пилона у подножия фигур Среднего царства. На земле, скрестив ноги, сидел мужчина и копировал надпись фараона Меренптаха на Израильской стеле – единственный найденный в Египте текст, где упоминается Израиль. День клонился к закату, тени удлинялись, но температура воздуха была еще хорошо за тридцать – плотное, обволакивающее покрывало жары лишь слегка колебали порывы ветерка с Нила.

Халифа провел здесь вторую половину дня после того, как в обеденный перерыв побывал в полицейском тире. Из надежного хранилища за храмовым комплексом исчезло несколько каменных блоков – на двух были картуши Эхнатона, – и он брал показания у всех, кто имел доступ на склад. Потом он опросит осведомителей, свяжется со знакомыми торговцами древностями, но у него было мало надежды вернуть утраченное. Блоки могли украсть месяцы, даже годы назад – инспекция проводилась редко, и пропажу заметили случайно. Теперь они почти наверняка украшали камин какого-нибудь миллионера – любителя старины на другом конце света. Как заметил экскурсовод: египетская история – всеобщая история. Даже если при этом приходится красть, чтобы обладать ее частицей.

Затянувшись сигаретой, Халифа миновал проход в северозападном углу двора и оказался среди высокого леса колонн Гипостильного зала. Несколько часов назад в этом месте никого не было: невыносимая послеполуденная жара прогнала туристов в убежища охлаждаемых кондиционерами гостиничных номеров. Но теперь они хлынули обратно, и зал был полон людьми. Халифа протолкался сквозь группу японцев – или это были китайцы, он не умел их отличать – и направился в сторону второго пилона – к выходу из храма. Но на середине зала внезапно замедлил шаг и остановился, словно пораженный какой-то мыслью. Нахмурился, посмотрел на часы, чертыхнулся и пошел в обратном направлении. На этот раз он миновал проход третьего пилона, возвышающийся обелиск Тутмоса I, четвертый пилон, обелиск Хатшепсут и оказался на обширном, с росшими тут и там пальмами пространстве у Священного озера. Перед ним раскинулся прямоугольник подернутой легкой рябью темной воды, рядом с которым находились защищенная навесом зона отдыха и уродливая бетонная трибуна, с которой туристы смотрели ежевечернее представление «Звук и свет». На середине озера застыла маленькая гребная лодка, планшир которой опустился почти до самой воды. В лодке сидел грузный мужчина в очках, слишком тесном голубом комбинезоне и шерстяной шапочке. Он перевесился через борт и что-то держал в воде.

– Так и знал, что ты здесь, – пробормотал Халифа.

Он дождался, когда мужчина вытащит из озера большую лабораторную пробирку, запечатает и положит в ящик на носу лодки. Затушил сигарету о ствол пальмы, выбросил окурок в урну и вышел на мощеный берег озера.

– Салям! – крикнул он.

Мужчина поднял голову и прищурился за толстыми стеклами очков. Мгновение он непонимающе смотрел на человека на берегу, а затем расплылся в широкой улыбке.

– Юсуф!

– Как дела, Омар?

– Вот беру пробы на загрязнение воды. Что может быть лучше? Хочешь ко мне? Замечательный день, как раз такой, чтобы немного поплавать.

– Нет уж, спасибо, только не в твоей лодке. Она и для одного-то слишком хлипкая.

– Чепуха! – Омар встал во весь рост и стал раскачивать скорлупку. – Вот видишь: надежная, как нильский паром.

Он качнул сильнее и, потеряв равновесие, упал вперед. Лодка опасно накренилась и, зачерпнув планширом воду, намочила ему ступни и лодыжки.

– Проклятие!

Халифа улыбнулся:

– Как насчет кока-колы?

– Было бы полезнее переодеться. – Мужчина похлопал ладонью по промокшему комбинезону. – Ты иди. Встретимся на лестнице.

Он снова похлопал себя по штанине, снял перчатки и переполз на скамью.

– Только пусть это будет не кока-кола, а спрайт. – Омар опустил весла в воду и начал грести. – И «сникерс» тоже не помешает. Я уже два часа здесь плаваю.

Халифа в знак того, что все понял, поднял руку и повернул в кафе. Взял из холодильника кока-колу и спрайт, за неимением батончиков «сникерс» вафли в шоколаде «кит-кат» и занял очередь в кассу за молодой египетской парой. Когда он заплатил и вернулся к озеру, его приятель, успев привязать лодку в дальнем конце, поднимался по ступеням.

– Прости, Юсуф, – сказал он, подходя к Халифе и извиняющимся жестом поднимая руки. – С этим пируэтом в лодке – просто не подумал. Сглупил…

Халифа бросил ему спрайт, давая понять, что нисколько не обиделся и приятелю незачем извиняться. За спрайтом последовал «кит-кат». Мужчины обнялись, и знакомый Халифы расцеловал его в обе щеки.

– Как поживает Зенаб? – спросил он, когда они сели, свесив ноги с каменного парапета.

– С каждым днем все лучше, – покривил душой детектив. – А Раша?

– Нормально. Только перерабатывает. У них не хватает людей, и ей приходится трудиться в две смены. У бедной девочки глаза не открываются. Вчера вернулась домой в полночь.

Жена Омара Раша аль-Захви работала педиатром в луксорской больнице. Сам Омар – здешним специалистом по анализам городской компании водопроводной и сточной воды. Его главным объектом были воды в районе древних памятников, где и пересеклись их дорожки с Халифой. Это произошло лет десять назад, и с тех пор они часто встречались, хотя в этом году реже.

– Ну и как состояние? – спросил Халифа, открывая кока-колу и кивая в сторону озера.