Длинная цепь - Е. Емельянов

Бешеный Нос был единственным, кто приветствовал подошедших братьев, пусть даже и коротким кивком, и Риг кивнул ему в ответ, больше инстинктивно, чем с какими-то осознанными целями. На вершине холма были и другие люди — трое, все в белых одеждах, что носят люди блаженные и бессмертным прислуживающие. И все как один мёртвые.

Один из них, мужчина с непропорционально маленькой головой, лежал ближе всего к Ригу, так что даже под корочкой засохшей крови у него на лице тот все ещё мог рассмотреть безмерное удивление, оставшееся с блаженным навечно. Второе тело лежало прямо возле костра и, судя по всему, ещё совсем недавно это была женщина, а теперь лишь пустая оболочка под ногами Дэгни Плетуньи. Третий погибший был и вовсе мальчишкой, лет восьми не более, и Риг даже когда-то знал его по имени, но имя это затерялось на задворках его памяти.

Но Риг помнил его. Странный мальчик, очень шумный, за пять лет жизни так и не научился говорить и лишь лепетал что-то бессвязное, пока люди в белых одеждах уводили его на Дозорные Холмы. А теперь Риг будет помнить, как маленькое щуплое тело лежало до жути неподвижно всего в нескольких шагах от сигнального колокола, и будет помнить стрелу с черным оперением, что торчала у мальчика из спины. Всего пара шагов оставалась храброму мальчику, и он успел бы ударить в колокол, поднять тревогу, и виновные не ушли бы от наказания.

— Семья, — сказал Эйрик, поднимаясь на ноги. — По правилам, у сигнального колокола должен был быть лишь один дозорный, взрослый мужчина. Но была и женщина, что принесла мужчине хлеба и сыра, и был мальчик, что пришёл с двумя грубо вырезанными из дерева игрушками — большим воином и маленьким воином.

Пусть болтает. Риг неспешно, стараясь не выдать своей паники, покрутил головой по сторонам, но Ондмара Стародуба нигде не увидел. Странно, что Торлейф послал старшего сына с двумя дворнягами, да выдал непутёвого шпиона в придачу, но не послал своего защитника. Впрочем, четверо против двоих это тоже совсем не хорошее сочетание.

— Эти люди, отвергнутые нами, хотели найти семью среди себе подобных. И теперь они мертвы. Вот что с нами делают семейные узы, Кнут Белый — тянут на дно.

— Говоришь складно, — ответил Кнут, поглядывая попеременно то на Дэгни, все ещё сидящую возле тела мёртвой женщины, то на Трёшку, поднявшегося на ноги рядом с хозяином. — Вот только кровь их стынет на твоих руках, сын Торлейфа, и красивыми словами её не отмоешь. Ты и твои люди убили их, а вовсе не семья, не боги и не злой рок. Просто люди и сталь.

Эйрик грустно улыбнулся.

— Женщина и ребёнок пришли, чтобы играть в семью с этим мужчиной. Ты пришёл, потому что брат указал тебе направление. И я пришёл, чтобы защитить мою сестру. Я знаю, куда собирается безземельный Король, и я скорее умру, чем позволю вам забрать Кэриту с собой.

— Убийство есть убийство. Не надо красивых слов и оправданий.

— Эти холмы зовутся Запретными не просто так, и нас бы казнили, успей они подать сигнал тревоги. Их смерть — вынужденная мера.

— Всё ещё убийство.

— Пусть так. Но если бы вы поднялись на эти холмы впереди нас, и первыми встретили стражников в белых одеждах, то что тогда? Смог бы ты после называть себя Белым?

— Мы не собирались никого убивать, — вступил Риг, крепко сжимая рукоять отцовского топора. — Особенно блаженных. У меня был план.

Эрик погладил свой лысый подбородок, другой рукой расшевеливая затухающие угли в костре.

— Правда в том, что и мы не замышляли убийства, тем более женщин и детей. Но планы — это очень хрупкая вещь, и с некоторых дорог так просто не свернёшь. Не сомневаюсь, что твой новый друг уже научил тебя этому.

Трёшка сделал шаг вперёд, поднял топор, но Эйрик взмахом руки остановил цепного пса.

— Знаешь, Риг, когда я увидел тебя на пристани, подле корабля отшельников, я удивился. Когда мне рассказали, что ты сел подле него, что ты пил вино из одного с ним бокала и слушал его речи, я не поверил. Продать нас всех наёмникам Безземельного Короля, позволить им грабить наши дома и насиловать наших женщин только для того чтобы ты мог сесть во главе длинного стола? — Эйрик грустно улыбнулся, покачал головой. — Мне нужно было увидеть тебя здесь, на этом холме, прежде чем я смог поверить.

— Ты придумал оправдание, чтобы убивать блаженных, а теперь ищешь оправдания, чтобы убить нас?

Риг чувствовал, что злится. Эйрик нарочно выводил его из себя, это было ясно, но ничего не мог с собой поделать. В один короткий момент он хотел броситься на круглолицего мерзавца, топором вырвать эту доброжелательную улыбку с его лица, которая раздражала его ещё когда они детьми стукались локтями за длинным столом. Но достаточно было одного взгляда на Плетунью, вставшую позади Эйрика со своими ножами, чтобы рассудок вновь вернулся к нему.

— Я говорил с главарём наёмников, я признаю это, и не буду отрицать, что ударил с ним по рукам. Но я продал лишь то, чем владею сейчас, и получу лишь то, что смогу унести. Если твой отец прислал тебя на Дозорные Холмы вперёд нас, то, стало быть, и он догадался, что Браудер и его наёмники ищут на нашей земле. Он не сказал тебе?

— Никто не присылал меня, Риг, я пришёл сам. Не только у вас с моим отцом есть голова на плечах, и не только ты можешь принимать плохие решения, — Эйрик бросил короткий взгляд на мёртвого мальчика, все так же лежащего возле сигнального колокола. — Хотя полагаю, теперь твои решения принадлежат Безземельному Королю.

— Мои решения были приняты уже очень давно. И если они привели меня в это место и в это время, то так тому и быть, я никуда не уйду. С некоторых дорог так просто не свернёшь.

— Это не обязательно должна быть одна из таких дорог.

— Четверо блаженных были убиты, — сказал Кнут. — Есть закон.

— И закон говорит, что виновный должен ответить. А я скажу, что видел Йорана Младшего, лишённого цепи этим утром, и который на деле доказал, что сердце его черно и не болит от лжи на Ступенях. Йоран Младший резал ваших овец от